Единственным сочинением Бахауддина является «Маариф», созданный в форме дневниковых записей. Название может быть намёком на то, что дневник создан в состоянии марифата, предпоследней стадии просветления (Анна-Мария Шиммель отмечает «эксцентричную чувственную образность» дневника). Влияние этого произведения на Джалаладдина Руми до его знакомства с Шамсуддином Тебризи столь велико, что Анри Корбен счёл нужным заметить: «Маариф», обширное собрание мистических наставлений почтенного шейха Бахауддина, нельзя игнорировать, если мы хотим понять духовную доктрину его сына.

УТОПЛЕННАЯ КНИГА
Избранное из «Маарифа»
Бахауддина Валада

Мухамма?д ибн Хусе?йн аль-Хатиби? аль-Балхи? по прозвищу Баха? ад-Дин Вала?д (1148 или 1152, Балх — 12 января 1231, Конья) — учитель фикха, руководитель центрального медресе в Конье. Отец знаменитого суфия Джалаладдина Руми и дед основателя мевлевитского тариката Султана Валада. Подобно Иззе ибн Абд ас-Саламу (ум. 660), носил почётный титул Султан аль-Улама («султан улемов» или «царь учёных»).

По отцу Баха ад-Дин Валад (он же Баха Валад, Бахауддин) считался потомком первого халифа Абу Бакра. Эта версия звучит в книге «Ибтида-наме» его внука Султана Валада. Шамс ад-Дин Ахмад Афлаки в «Манакиб аль-Арифине», написанном между 1318 и 1353 годами, приводит следующую генеалогию: Абу Бакр — Абд ур-Рахман — Хаммад — Мутаххар — Хусайиб — Мавдуд — Махмуд — Ахмед Хатиби — Хусейн Хатиби — Бахауддин Валад.

Его отец Хусейн бен Ахмед аль-Хатиби являлся известным учёным, в числе учеников которого присутствовал выдающийся законовед Ради ад-Дин ан-Нисабури (ум. 1203). По преданию, Хусейн был женат на Малике-и-Джахан, дочери хорезмшаха Ала ад-Дина Текеша (ум. 1200). Легенда утверждает, будто одновременно Хусейну, шаху, его дочери и визирю приснилось, что Малика-и-Джахан должна выйти замуж за Хусейна. Современные историки не разделяют эти легенды.

Сам Бахауддин был женат на Мумине-Хатун, дочери Рукн ад-Дина, эмира Балха. В момент эмиграции из Государства Хорезмшахов Бахауддин оставил при своей матери в Хорасане дочь Фатиму и старшего сына Хусейна, которые были от двух других жён. Вместе с ним в эмиграцию отправились Мумине-Хатун и двое её сыновей — Аладдин Мухаммед и Джалаладдин Руми.

Бахауддин проживал в Балхе (Государство Хорезмшахов), где считался авторитетным факихом. По преданию, одновременно 300 учёных в Балхе, включая и Бахауддина, увидели сон, в котором пророк Мухаммед повелевает называть Бахауддина титулом Султан аль-Улама. Себя Султан аль-Улама относил к духовным последователям суфия Абу Хамида аль-Газали (1058—1111) и входил в круг приверженцев своего современника Наджм ад-Дина Кубра (1145—1221), основавшего суфийский тарикат Кубравия.

На основе изучения «Грамоты хранителя Юрумской астаны» тюменский историк Р. Х. Рахимов выдвинул предположение, что поход исламских миссионеров в Сибирь, описанный в сюжете «О религиозных войнах учеников шейха Багаутдина против инородцев Западной Сибири», был совершён по инициативе Бахауддина Валада, хотя рукописи Н. Ф. Катанова говорят о Бахауддине Накшбанде (1318—1389).

Вступив в конфликт с влиятельным муджаддидом Фахр ад-Дином ар-Рази, поддержанным хорезмшахом Ала ад-Дином Мухаммедом II, в 1212 году Бахауддин с семьёй отправился в добровольное изгнание в Самарканд (напротив, Анри Корбен сообщает, что философ был сослан в Балх). Позже, вернувшись в Балх, в 1219 году по примеру многих вновь покинул родину, опасаясь нашествия монголов. Возникает вопрос об источниках его информированности о монголах. Историк Джузджани сообщает о первом посольстве хорезмшаха к Чингисхану в 1215 году под руководством некоего Баха ад-Дина Рази для проверки сведений о завоевании монголами северного Китая. Любопытно, что имя главы посольства объединяет имена шейхов-соперников: Бахауддина Валада и Фахр ад-Дина ар-Рази. Кроме этого посольства, больше о Бахауддине Рази неизвестно ничего.

Сопровождаемый 40 учениками и последователями (иранское радио сообщает о 300 учениках), Бахауддин Валад отправился в хадж. Предание утверждает, что в последней проповеди в Балхе при большом стечении народа Султан аль-Улама предрёк разрушение города монголами и уничтожение шахской власти. По легенде, в начале пути в Мекку семья посетила в хорасанском Нишапуре поэта шейха Фарида ад-Дина Аттара, который подарил юному Джелаладдину рукопись поэмы «Асрар-наме» (Книга тайн), однако источники не сообщают о такой встрече достоверных сведений. Также по легенде, продолжив свой путь через Багдад, Бахауддин встречался там с главой тариката Сухравардия шейхом Шихаб ад-Дином Умаром аль-Сухраварди (англ.). В Багдаде же факих узнал об осаде монголами своего родного Балха. Ещё по одной легенде, багдадский халиф Ан-Насир предложил Бахауддину проповедовать в своём присутствии в соборной мечети. В проповеди Бахауддин упрекнул халифа за неправедный образ жизни и отказался от подарка халифа в 3 тысячи золотых динаров, мотивируя тем, что «это сомнительно и незаконно».

После Мекки семья посетила мечеть Аль-Акса в Иерусалиме, затем побывала в Дамаске, Алеппо, армянской Малатье и остановилась в Акшехире, пригороде Эрзинджана. Эрзинджан был независимым бейликом под управлением династии Менгджуков. По преданию, специально для Султана аль-Улама жена бея Фахр ад-Дина Бахрам-шаха возвела медресе. Однако Бахауддин надолго там не задержался и в 1222 году через Сивас, Кайсери и Нигде перебрался во входившую в состав Иконийского султаната Ларинду (ныне Караман) под покровительство местного мелика Амира Мусы. В этом городе умерли жена Мумине-Хатун (её саркофаг находится в мечети Актекке) и затем сын Аладдин Мухаммед, а Джелаладдин женился и обзавёлся потомством — сыновьями Султаном Валадом (назван в честь деда) и Аладдином Челеби (названным в честь дяди). В 1229 году Бахауддин принял приглашение иконийского султана Кей-Кубада I возглавить медресе Алтун-Аба в столице султаната городе Конья. Вскоре дворцовый архитектор эмир Бадрэддин Говхарташ возвёл недалеко от султанского дворца специально для Султана аль-Улама новое медресе.

Музей Мевляны в Конье, где погребён Баха Валад. По разным версиям, Бахауддин скончался 12 января или 23 февраля 1231 года. Султан Кей-Кубад I объявил недельный траур и предоставил для погребения Бахауддина свой розовый сад. Унаследовавший должность отца Джелаладдин Руми был впоследствии погребён рядом, в 1274 году на этом месте возвели мавзолей, а в 1926 году на основе погребального комплекса учреждён Музей Мевляны.

Поэтическая биография Бахауддина изложена его внуком в «Валад-наме», то есть Книге о Валаде (другие названия — «Ибтида-наме», «Маснави-Валади»).

Единственным сочинением Бахауддина является «Маариф», созданный в форме дневниковых записей. Название может быть намёком на то, что дневник создан в состоянии марифата, предпоследней стадии просветления (Анна-Мария Шиммель отмечает «эксцентричную чувственную образность» дневника). Влияние этого произведения на Джалаладдина Руми до его знакомства с Шамсуддином Тебризи столь велико, что Анри Корбен счёл нужным заметить:

«Маариф», обширное собрание мистических наставлений почтенного шейха Бахауддина, нельзя игнорировать, если мы хотим понять духовную доктрину его сына.

Произведение не было широко распространено. По мнению Колмана Баркса (англ.) и Джона Мойна, оно изначально предназначалось для узкого круга избранных, кому можно доверить эзотерические знания. Рукопись была обнаружена в XX веке в Тегеране иранским профессором Бади-уз-Заманом Фурузанфаром. Она состояла из трёх списков, собранных в XVI веке разными людьми. Факсимиле рукописи было передано в Стамбульский университет, позже в библиотеке константинопольской Айя София и в музее Коньи были найдены новые тексты, датируемые первой половиной XIV века. Первая публикация произведения началась в 1954 году.

Следуя традиции издания «Маарифа » Фурузанфара, Первая и Вторая книги разбиты на фасли (главки) и каждый фрагмент текста предваряется словом фасль , написанным черными чернилами, с указанием текущего номера. Здесь введена более точная постраничная нумерация. Так 1:144 – 145 обозначает фрагмент текста Первой книги, начало которого на странице 144, а конец на странице 145.
Цифры в круглых скобках – отсылки к сурам Корана.

КНИГА ПЕРВАЯ

Маариф 1:1
Синий плащ

Покажи истинный путь (Коран 1:6). Мне было дано отведать то, что дивно на вкус. Подобно молоку, отворяющемуся в груди, открываются врата. Я облечен в синий плащ, сотканный из шести направлений, с изображениями, плавно текущими по одеянию: тысяча разнообразных цветов, желтый жасмин, дикий ирис. Зеленые тропки сада, прекрасные лица на улице, я состою из этой красоты — эфирная эссенция, розовое масло, смолистый бальзам, жизненная сущность, я — мыслящий сок цветов.

1:2-3
Один из путей, коими вкушает Бог
В середине молитвы мне пришли на ум гурии рая. Говорят, они наполовину из камфары, наполовину из шафрана, волосы — чистый мускус. Я вспомнил поговорку о том, чью голову пропитал стыд, а ноги увязли в праведности.
И я перебрал в уме свойства Бога: сострадание, великодушие, изящное коварство, просвещающая мудрость, милосердие, красота. Я был благодарен за то, что знаю вкус некоторых из этих свойств — в меру своей вместимости и даже чуть более того.
Я вижу длинный стол, застеленный скатертью. На нем — силы, свойства и создания, семь звезд, от которых исходит наше здешнее блаженство. Даже при моей неосознанности Бог входит в мое желание и душу вкусом этих свойств.
Я ощущаю, что становлюсь одним из способов, коими вкушает Бог.

1:4
Чаша видения, мое вино
Я предстою пред Богом, стеная, убиваясь, вознося хвалу — в поиске новых путей выказать свою любовь — как песня, что исполняется сперва только под скрипку, потом под тамбурин и най — и затем в сопровождении всех трех инструментов.
Каждый миг эта чаша видения наполняется видениями. Вот мое вино. Я пью текущий миг, и в моих жилах, теле, голове — распускаются цветы. Это и есть здоровье. Все иные ощущения — болезнь и мертвечина.

1:8
Сон о дереве
Сидел, размышляя, что же мне делать, как вдруг получил такое откровение: «Открой свое сердце. Ощути близость к Богу. Смотри в себя. Направь сознание туда». Подумалось: есть Бог, и есть я — две отдельные субстанции. Бог — слепящее таинство, я — снадобье из смеси смерти и горечи, которые необходимо выстрадать, чтобы достичь Бога.
Подобные мысли навевают на меня дремоту. Во сне я превращаюсь в дерево, погруженное в ночное безмолвие и укорененное в небытии. Когда я просыпаюсь, дерево протягивает ветви и листья вперед. Возвращается способность видеть, двигаться.
Пробуждается ощущение сердца — словно множество цветов распускается на ветвях. Молитва расцветает и приносит плод, а небытие — вкус слов у меня во рту.

1:10
Благоухание незримого цветка
Я вижу сущность бытия в том, чтобы жить, — это как вода, текущая сюда из незримого, затем обратно. Мои чувства знают: они из ниоткуда и уйдут в никуда. Мне ведом один шаг: из бытия в ничто и из небытия сюда. Глубоко вникая в свои чувства, я открываю в них путь к Богу и цель жизни.
Взгляни на этот удивительный цветок —
Его нельзя узреть.
И все же
Его благоухания не скрыть.
Бог — незримый цветок. Любовь — аромат цветка, и он ощутим повсюду.

1:14-15
Утренние приветствия
Каждое утро спозаранку я — в мечети. Входящие обмениваются приветствиями: «Мир Богу! Богу мир!» Затем совершают полное простирание передо мной. Я знаю, что делает Господь: творит мою душу, и она являет людям такую красоту, что в них возникает желание прославить Его искусство.
Даже если они видят мое лицемерие, противоречивые чувства, любовь к лести — все равно за всем этим они ощущают внимание, уделяемое мне Богом. Я благодарен за то, что душа моя порой испытывает влечение к единению с другими душами и вслед за тем отделяется от них. Я вижу в этом действие закона сотворения душ с захватывающими возможностями для обретения понимания.
Приходят образы того, как это происходит. Одни люди среди вечных льдов, другие — в тропиках. Океаны, глубокие пустынные ущелья, лесистые долины — всё в гармонии с «Тем, кто не имеет соучастника». В чистой радости поют и танцуют одни, в неизмеримой скорби застыли посреди кровавой бойни другие. Дерево ощетинилось колючками: зависть, низкая месть. А белые цветки жасмина распускаются, отцветают и роняют в дар самих себя.
Почему нам явлено это? Чтобы мы могли воспринять данность целого. Безнадежность и скорбь я приемлю как явленную милость и с приветом встречаю избавление от боли. Так мы продвигаемся в познании: нам является и мы получаем хорошее и плохое, возрастая в любви к тому и другому.

1:27-29
Кипящий горшок
Господи, Ты даруешь могущество (12:101), молвил я Господу, но власть на земле пуста в сравнении с тем, что явлено в незримом.
Ты научил меня толковать предания (12:101). И Ты учишь меня, как понимать истории, которые разворачиваются передо мной и достигают моего слуха во сне. Сплю или бодрствую — я живу всецелой жизнью.
Творец небес и земли (12:101), Ты отделяешь мирское от возвышенного и поднимаешь завесу, чтобы я мог присесть и
насладиться двумя мирами. Я обретаю убежище в обоих (12:101). Два мира принадлежат Тебе, но мне довелось полюбить иной, следующий, что ныне незрим.
Отними у меня этот, явленный. Устал я ждать грядущей жизни. Что делать мне на перепутье? Куда влечет меня сердце? Не изведать ли круг здешних удовольствий, расслабиться и отдохнуть в лоне своего тела, наслаждаясь интенсивностью преходящего? То и другое дано мне. О чем бы я ни говорил, — это только поминание Господа.
Помышляя о человеческой душе, я представляю кипящий котел, в нем неуемное брожение, сплошное замешательство. Наслаждение исходит от Тебя. Небытие следует за бытием, а потом вновь бытие, взлелеянное и вскормленное Тобой (11:6).
С неодолимым трепетом молю о путеводительстве и близком общении. Ты даешь мне все это с присущим Тебе юмором. Прошу об утолении своего плотского желания. Ты даруешь мне и исполнение и в придачу сам источник желания. Когда я испытываю голод, я прошу у Тебя пищи. К кому еще мне идти? У кого искать работу? Я иду к Твоей двери, чтобы с Тобой провести время. Мы гуляем вместе. Пять раз на дню в молитве я прошу Тебя принять мое почтение, и, пожалуйста, блюди мое тело в трепете новыми милостями и плотскими удовольствиями.
Не всегда я вижу чудесное вокруг себя, иногда, в полосе невзгод, подхожу к Твоему порогу уставший и измотанный жизнью. Но в любом расположении духа я бреду только к Тебе.

1:29
Сладость в отдаленности
Моменты жизни приходят от Тебя: видение, форма, понимание, ум, душа — всё. Почему бы мне не сказать прямо? Отчего, находясь в Твоем присутствии, не прижать свои губы к Твоим? Хочу всем телом ощущать Тебя, впитывая. Почему нет?
Откровение в ответ: твои слова — лишь слова, а не событие.
Впусти в свою просьбу непосредственный опыт.
— Но ведь со мной общаются как с минералом, пылинкой, носимой ветром, что лишена и ощущения Тебя и знания себя. Тут я погружаюсь в спокойствие, чтоб ощутить и славу, и любовь.
Другое откровение: Я являю Себя помалу. Пей Меня небольшими глотками.
В нашей отдаленности — такая сладость. Что будет, если быть поближе?

1:34-35
Неуклонный рост
Внутри и вне тела я вижу чистые холодные ручьи возле цветов, а когда умру, тело найдет путь возврата в них и в нежный воздух вокруг.
Семена наших душ приходят из незримого, — и вот мы здесь, произрастаем и увядаем, свертываясь в семя. Мы умираем. Новые семена ложатся в почву незримого, и каждое дает свои всходы возле воды. Бог питает эту неуклонность.
Коран (64:14) напоминает нам, что среди наших близких могут быть недруги. Остерегайся, и помни, что, простив оскорбления и предав их забвению, ты помогаешь милости растворить злобу.

1:42
Прощение и побуждение
Чтобы узнать, прощен ли совершенный грех, загляни в себя и посмотри, живо ли в тебе побуждение вновь совершить его. Если да — он не прощен. Молись, чтобы побуждение исчезло.

1:49-50
Лепешки на столе
Если у кого нет ни грана милосердия к другим, — его обойдет милость. Если творишь явную несправедливость постороннему, — доставляешь себе то же самое и хуже. Любая забывчивость, низость в поступках — возвращается. Ты возлагаешь на себя бремя, которого тебе не вынести. Ты не настолько силен. Проклятие безрадостных, бесцельных блужданий годами будет преследовать тебя, пока не набредешь на то, что было твоим первым прибежищем, твоими яслями.
Конь входит в пещеру, полную львов. Тебя затягивает жажда любовных утех. Искусство. Богатство. Придет время, когда твоя жизнь канет в пустоту (76:1), но было ли когда, чтобы люди оставались без опеки? Тысячи лет мы были лишены индивидуальности, но все же ухитрились попасть в этот удивительный миг — жизнь светлой осознанности. Кто дал нам эту неуемную жажду знать и быть?
В печи матки ты был сырым комком, выпекаемым для длинного стола мирского пира. Ты не сознаешь ни этого процесса, ни того как искусно тебя привели в этот благоуханный, щедрый мир. Хлебные лепешки не знают столько, сколько известно пекарю и даже тем, кто их вкушает.
Тебе дано воспринимать то, что открыто твоему взору, и желать самоотдачи, а не властного обладания. Вот важнейшие вехи самопознания, такие же ясные и определенные, как и то, что неорганические вещи, подобные камням и кускам металла, не могут видеть. Это — как дух в тебе и существа, живущие в духе. Ты не можешь их видеть, не ведаешь их обстоятельств и целей.
Мы знаем так мало, и дары нам даны не за наши заслуги. Мы восстаем из праха, переживаем краткую невзгоду и триумф и падаем обратно в прах. Абсолютная глупость и дьявольская надменность праха — подвергать сомнению Божью справедливость, или здравый смысл существования, или всеобъемлющее сострадание. Будь благодарен за все, что переживаешь, за оскорбления и унижения, даже за дурацкие нелепости. Благодари за то, что божественное присутствие — это познавание за пределами нашего понимания, и еще за то, что этот разумный поток знания питает все существующее.

1:52-53
Ночное бдение
Тьма была дана как ночная рубашка для сна (25:47). Помни, как люди обрели плоть и кровь из воды и праха и густых смол, растопленных на огне для создания костей. Затем душа, божественный свет, вдуновением вошла в человеческую оболочку. А теперь наше дело помочь собственным телам стать чистым светом. Может показаться, что этого не происходит. Но в коконе шелкопряда каждая частица слизи, выделенная червем, обращается в шелк. Когда мы вбираем свет, каждая наша частица обращается в шелк.
Мы сделали ночь тьмой, но во мраке рождается заря. Точно так же твой могильный холм процветет воскресением. Суфии и идущие по пути сердца пользуются тьмой, чтобы уходить в себя. Во время ночного бдения вся вселенная принадлежит им (40:16). И цари, и султаны, и их мудрые советники спят; все они остаются без работы — кроме немногих бодрствующих и божественного присутствия.

1:62-63
Ниже сада
Кто-то спросил, отчего пророков, детей Божьих, постигают бедствия и невзгоды. Я ответил, что сердце отпирается ключом страдания и в этом великое благо. Боль и трудности — как весенние грозы: сверху — покров тьмы, под ним — цветы и смех. Видимый мир — обитель невзгод, ущемляющих плоть и животворящих душу
Община смертных страдает — а потом взыскует ублажения тела. Их питает уныние перевернутого видения. Посмотри, как глубоко в собственной почве — в тайне своего сердца скрыт дервиш — бесконечно блаженный в цветущем саду роз, чьи стены осыпаются и вновь восстают — даже стеною их не назовешь. Живущие вне сердца подобны тем, кто окружает свои владения безупречной каменной кладкой с великолепными, слепящими, как снег, выверенными гранями. В пределах этой крепости прекращается рост и увядают цветы.
У преданности два крыла, на каждом много перьев. Одно перо — блаженство от пятикратных молитв, другие — блаженство от поста, от выплаты религиозного налога, от семейных забот и других, принятых на себя обязанностей. На другом крыле — перья крепости. Одно из них — способность к различению, — это чтобы избегать дурной компании. Другое — решимость отгонять тех, кто наносит вред общине, и защищать близких от опасности.

1:64-65
Ожидание
Мы даровали тебе победу (48:1). Нежная вода, прорываясь на поверхность, взламывает гранитные плиты. Удар кремня о кремень высекает огонь, так и скорбящий взыскует более глубокой любви. Зеленые ростки, которые нас питают, выбиваются наружу из плотного глинозема. «Мы произрастим из тебя сад». Что ты увидел такого, что навеяло на тебя уныние?
Ничто не реально, кроме Бога (2:255) — выражение единства. Откройся этому. Отбрось детские фантазии и пытливость ума. То, что страшит тебя более всего, уже случилось. Скорлупа, что содержит тебя, уже дала трещину.
Что, если кто-то предлагает хлеб, а потом забирает его? Иногда отец показывает золото и серебро своим детям — и убирает монеты. Они хотят получить подарки немедленно. Но отец сохраняет их до свадьбы. Отдай он их сейчас, — дети все растратят, а потом будут сожалеть и стыдиться. Внутри хлопкового семени Бог скрывает прочное полотно, которое мы пускаем на шатры. Гладкий шелк таится в коконах червей. Если бы воры — глупцы и недоумки — украли семена хлопка и шелковичных червей — какая им была бы от этого польза?

1:66
Ржавчина
Бог положил печать на их сердца (2:7). Запечатанность —закрытое состояние — все равно, что ржавчина на зеркале. Зарой зеркало в землю — коричневый налет покроет его поверхность, и свет не сможет отразиться в нем.
Ты зарыл зеркало сердца в груду мирского мусора, и его долго точила непогода. Образы вечности, которые оно призвано запечатлевать, теперь утрачены.
Лень и небрежность ржавчиной ложатся на сердце, и оно лишается способности отражать окружающую красоту. Так, неспешно нарастают последствия того, что мы совершаем и чего не совершаем.

1:82-83
Фермерский труд и внимание к дружбе
Я сказал незрелому Фахруддину Рази, простоватому Хорезмшаху — правителю и другим нерадостным философам: «Вы избрали себе путь, уводящий от красоты цветов и покоя, и уверенно направляетесь прямо во мрак». Вы закрываете глаза на очевидные чудеса ради тумана и химер. За вас решает ваше ложное «Я», самость. Вы сбиты с толку и остановились, но мудрости ведомо, что этот материальный мир — дверь к духу. Тут необходимо предпринять особые действия и особое внимание уделить дружбе.
Мы живем в таком месте, где сами по себе растут лишь тернии и ядовитые растения, а плодоносящие деревья, розы, овощи необходимо культивировать. Эта требующая прилежания работа садовника —добродетель. Фахруддин и Хорезмшах иного мнения. Они как саранча (54:7) — налетают и пожирают посевы вместо того, чтобы способствовать их росту. Подобно Мухаммаду (74:1), я облечен в одежду плоти, меня скрывают панцирь груди и маска лица — великолепная оболочка предметного мира, из которой я вырастаю навстречу иной, неведомой пока судьбе. Знаю лишь, что должен
прожить эту жизнь сполна, чтобы попасть в следующую.

1:89
Подвешенный
Недавно человека из Индии, упивающегося собственным красноречием, спросили: «Как ты видишь нашего Бахауддина?»
— Ни на земле, ни на небе, в лучах исходящего от него света.
— А как ты видишь тех из нас, кто внимает ему?
— Как цыплят, клюющих у его ног.
Это правда, что моя любовь к Богу услаждает мою плоть.
Просветленность ощущается мной точно так же, как чувственное влечение, когда оно наливает силой мои члены и органы.

1:92
Пути сущности
Теперь я хочу пронаблюдать природу этого жизненного потока, текущего через различные формы, которые и есть — мы. Сущность познаваема лишь в живых проявлениях. Нередко людей ослепляет блеск внешнего — ведь в этих свойствах светится суть. Я не имею в виду ощущение себя здоровым или больным. Свежая зелень, новая дружба, открытия, впечатления, соприкосновение с водой, блаженное ощущение своего тела и предвкушение блаженства — вот области, где процветает сущность. Как узнаём мы о чьем-то присутствии, как человеческие жизни запечатлеваются в теле, как душа приемлет руководство собой и соглашается взять на себя работу, ей порученную? Старайся глубже осознать эти жизненные возможности — и будь счастлив.

1:103-104
Влечения
Когда ты любишь Бога — Бог любит тебя (3:31).
Можешь ли ты сказать, что утолил свою жажду в удовольствиях дружбы или чувственном трансе желания? Совет Мухаммада: расширься, растворяясь в высшей любви.
Если говоришь, что нашел это расширение в дружбе или желании, — ты лукавишь, хотя люди и в самом деле сгорают от желания и бледнеют от одной мысли, что утратили любимого.
Наши влечения вскармливаются — они должны жить, чтобы мы любили. Такова всеобъемлющая страсть, внутри которой вершат свой танец все иные влечения. Цель вплетена в желание, ищущее абсолютного удовлетворения.

1:110-111
Призыв к наслаждению
Призыв к молитве приходит к нам извне. Он доносится с улицы. Другие призывы приходят изнутри — животные энергии, различные желания и даже наше тяготение к чистоте ангелов. Я замечаю, что каждая часть моего тела и сознание готовы воспринять любое из этих влечений. У меня их больше чем достаточно, потому что я прошу о большем. Они приходят как дары. Когда чувственное влечение удовлетворено, все мое тело ощущает довольство и покой. Взгляд на красивую женщину дарует огромное наслаждение. Почему люди приходят от этого в смущение? Ведь все, что им надо сделать, — это жить в любви присутствия. Я верен этому — и путь удовольствия и удовлетворения был открыт мне. Существует много путей. И одни совершенно не похожи на другие. Мой — предназначен именно для меня, и он дарует неописуемое блаженство. Мир, которым я вижу, даже более прекрасен и приятен, чем видимое, обычно воспринимаемое как данность. Многие хотят быть, как я, у меня же нет желания быть, как они. Это доказывает только то, что моя жизнь отличается тонкостью. А Бог знает лучше.

1:116
Дружеская дерзость
Я вдруг осознал, что чем дружнее я с кем-то, тем более дерзким становлюсь с ним. Обходительность предназначена для посторонних, а с другом нет нужды таиться, нет причин сдерживаться.
Подумайте об этом. Нет друга ближе Друга. Никто не примет более неистового поведения, чем Он, нет никого, кто готов так
терпеливо и даже охотно мириться с дерзостью и приставаниями. Невольная метафизическая шутка способна ожесточить или даже довести до белого каления, — все это спокойно приемлет лоно Дружбы.

1:128-129
В каждом
Я задумался, как может каждое живое существо ведать о божественном, не имея в себе хотя бы его крупицы?
Как создания находят покой и радость?
Пришел ответ: все исходит от Меня. Я в каждой милости, спутнике, невзгоде, похоти, беседе друзей, переданном на ушко секрете, пряном запахе базилика, предопределености и изменчивой природе твоих «хочу», молитве, любви — все истекает отсюда и возвращается сюда. Лист, стебель, чашечка цветка, воздействие и последствия — все сны возвращаются к пробуждению.

1:129-130
То, что я сейчас записал
Люди вкушают благодать и вкус вина вечности, потому что изначально несут это в себе, ведь они способны различать
неискренность и очищать себя от нее и других побуждений, гибельных для любви. После чего, пресытившись формами — внешней видимостью творения, они начинают томиться по его источнику.
Такого человека ничто не страшит, он не стремится получить награду или избегнуть наказания как в этом мире, так и на том свете.
Он ничего не осуждает и не оправдывает, его единственная пища присутствие Друга, ощущение и памятование этой близости. Когда он или она умирает, его телесные органы прекращают свою работу, и подлинное «Я» исполняется любовью и мертвеет для всего человеческого, чтобы жить в Боге.
Я молюсь о том, чтобы только что написанное стало истиной и для меня. Пусть любящий и возлюбленный живут здесь, в одном месте —в моем сердце. Я пишу это —и ощущаю, что прозреваю Друга.
Написанное входит в меня —подобно невесте, украшенной жемчугами, которые переливаются светом любовного чувства и сердечности.

1:130
Заточение и присутствие
Спрашивают, можно ли обрести радость присутствия в заточении? Я в ответ: Иосиф, сын Иакова, испытал это, позволив истине просвечивать сквозь него в любых невзгодах. Когда хороший человек делает что-то против своей природы, это сильно мучает его.
Он испытывает глубокое беспокойство. Да будет он благодарен за свое раскаяние и страдания, причиненные себе и другим, и даже за то смущение, в котором ему приходится признавать совершенную ошибку. Он рыдает, чтобы очиститься. Пусть этого плача и любви к Богу будет достаточно.
Смех и слезы всегда сменяют друг друга. Мы плачем, ощущая свою разделенность. Когда же к нам приходит смех, мы знаем, что вновь находимся в присутствии. Мы никогда и не уходили. Если ребенок чувствует, что к нему благосклонны, он растет счастливым.
Затем он или она становится молчаливым и унылым. Ощущение бытия, окутанного присутствием, сходит на нет. Лишь тот, кто непрестанно вдыхает и выдыхает зикр , никогда не утрачивает радости: нет реальности, кроме той, когда ты внутри; нет никого другого, кроме тебя снаружи. Такие люди встречаются крайне редко.

1:131
Сомнение
Их знание теряет силу в незримом. Они сомневаются и остаются слепы к реальности (27:66). Тому, кто слеп от рождения, можно описать этот мир, но услышанное поставит его в тупик. Через свое неведение он не способен постичь прекрасный лик этого мира. А красота остается самой собой во всем своем великолепии. Когда тебе говорят о духе, об иной жизни, а ты остаешься в неуверенности, — ты тем самым, признаешь существование сомнения — как и свойства духа и души и факт их существования.
Я говорил с одним мудрым человеком — он старше меня — о прекрасных юных девах рая и райских садах. Он сказал: «Чем мы заняты сейчас —тем будем и в незримом. Так что лучше устремись к божественной тайне, и только к этому». Я ответил, что созерцаю райские реки очами Бога, и потому они вечно переменчивы, принося разные виды блаженства.
С тобой, где бы ты ни был (57:4). Проси, чего хочешь. Затем растворись как мед в молоке. Двери откроются, и ты увидишь, что уже находишься в присутствии.

1:137-140
Притягательное
Я произнес «Слава Господу!» — и внутренний смысл этих слов пришел ко мне. Если стремишься к изяществу, наивысшее его проявление найдешь в присутствии Божьем. То же касается здоровья, авторитетности, званий, сэма и сохбета (практики медитативного слушания и мистического собеседования). Все это обилие совершенств заключено в тайном. Что бы мы ни любили в видимом мире — оно не без изъянов.
Мы становимся более жизнеспособными, более совершенными, когда привносим с собой в присутствие все, что нас привлекает. Пусть все это живет внутри нашего существа, вовлеченного туда. Каждое любование светом, цветом, вкусом, касанием, ароматом и звуком наполнено нашим вспоминанием. Мы идем с легким сердцем, легкие духом (37:99). Даже когда я страшусь идти туда, я все равно иду, — и принят, расцелован и омыт в потоках страсти.
И я начинаю повторять Аллах Акбар , «Бог велик» — и вижу красоту видимых форм божественного величия — телесной крепости, знамен, горного утеса. Точно так же, когда я творю зикр , наше собеседование становится весенним ветром, что обращает мертвую землю в розы, омываемые водой, — весть о приходе друга.
Совместное вознесение хвалы во весь голос созидает ключ, отмыкающий сердце.

1:143
Описывая вкус
Кто-то спросил меня: что это за знание, о котором я говорю, и как ощутить любовь, о которой я упоминаю. Я в ответ: если ты не знаешь — что мне сказать? А если знаешь — что мне сказать?

1:144-145
Красота лица
Произноси «нет власти, кроме Твоей», пока не станешь самой покорностью: повторение запечатлевает порывы ума, и они становятся частью его природы. Упорная практика превращает булыжник в сердолик. Знание пускает корни в любовь, а любовь •— в чистоту.
Каждый день оттачивает великолепие (55:29).
Когда меня спрашивают о природе любви, я умолкаю. Я указываю на тысячи вверившихся, пророческих душ. Разговоры о любви затемняют суть. О том, что происходит между любящими, словами не скажешь. Это живое таинство. Вкушай и почувствуй его без слов.
Впивай его душою, сердцем, всем существом. Ощущай вкус всем телом, даже языком — но не речами. Как душа входит в физическую оболочку, так и ты позволь своему любовному «Я» войти в Бога. Красота лица — взгляд тайны, вхождение внутрь.

1:145-146
Нет твердой уверенности
Скажи: никому не ведомо сокровенное, кроме Бога (27:65). Прочтя это, я спрашиваю: что ты чувствуешь, выполняя работу, которая не приносит пользы ни тебе, ни другим? Выходя из дверей своего дома, разве ты не знаешь, куда собираешься направить свои стопы? Случалось ли тебе выйти на улицу, посмотреть по сторонам, потом вернуться домой, сесть и сидеть без цели, без причины?
Однако часто приступаешь к работе, не зная, что из этого получится. Ты сажаешь семена, не зная, взойдут ли они. Предпринимаешь что-то, но не уверен в прибыли. Да, многие не достигают намеченного, но из этого не следует, что люди должны прекратить попытки.
Уверенность приходит, лишь когда работа вершится в незримом, хотя происходит это без нашего ведома. Совершаются путешествия, и семена, посеянные в них, прорастают и дают всходы. Возможно, святые, отшельники и пророки способны передать нам толику своей осведомленности — если мы будем трудиться с ними заодно.

1:146-147
В стороне от цели
Когда я умру и это тело обратится в прах, не скрывай больше от меня, как ты, неизменный, движешься в лабиринте постоянных изменений. Мне по душе твои дела. Я знаю, что все случается в тебе, мой истинный попутчик. В любом движении я вижу собственное бытие, проникнутое тобой, о Движущий, — так кровь напитывает каждый участок тела, побуждая его трепетно преклониться перед своим Господином и Кормильцем (98:8).
Деревья и плоды, их отягощающие, каждое прикосновение приносит наслаждение, все, что приходит через ощущения, воздействует на ум. Но я хочу большего. Как долго ты будешь утаивать от меня цели, которые стоят за чувствами и в них заключены? Нет больше неугомонности, нет больше смиренной покорности. Дозволь мне сгореть в пламени присутствия.
1:147-148

Царь в полусне
Я пробуждаюсь от сна в тебе. Я поворачиваюсь и обнимаю тебя — так царь, задремав, думает, что он один, затем ощущает, что рядом в постели невеста, слышит запах ее волос — и вспоминает о своей спутнице.
Постепенно пробуждаясь, он начинает разговор. Так и я пробуждаюсь в тебе — блаженство, тихая беседа, прелесть часов уединенных прогулок. Я приближаюсь все ближе и ближе. Когда мои слуги спросят обо мне, скажи им, что я рядом (2:186).
Мне вспоминается Моисей, теряющий сознание в присутствии, лицо Иисуса, тайны, открытые святым, твердое стояние Мухаммада, любящие, когда они сливаются воедино в своих песнях, и я знаю, что мне даны эти стопы, чтобы пройти свое изумление, — ведь это ты дал мне их!

1:150
Свойство того, что умирает, и величиенепроявленного
Кто отвергает потребности тела — в том более глубокое томление души, и сердца, и веры. Смысл поклонений таков: мы отказываем телесным призывам, чтобы насладиться величием непроявленного.
Касание лбом земли при пятикратной молитве напоминает об этом намерении. Ты же делаешь обратное, отдавая должное потребностям тела и пренебрегая тем, что исходит из средоточия души.
Не бывает двух оснований. Либо твои действия исходят из сердца и души, либо твоя жизнь определяется животной душой, нафсом — похотью, жадностью и забывчивостью — свойствами того, что умирает и не желает покориться милости Божьей.

1:151-153
Хлеб и хвала
Я подумал о куске хлеба, который только что съел, и о воде, которую выпил. Пришли слова: каждый ломоть хлеба и каждый кусочек плода говорят на языке вкуса, на языке славословия, так что когда они входят в человеческое тело, их языки развязываются и они начинают свои речи.
Та же аналогия преображения верна и для влияний, исходящих от звезд и преобразующих материю в элементы: землю, воздух, эфир, огонь и воду. Они в свой черед становятся растениями, что станут затем животными, потом — человеческими существами, наделенными развитой речью, способной восхвалить как милость Божью, так и Его гнев.
Я увидел, как хлеб и вода растворяются и движутся по моим органам, распространяя по всему телу свойства тайны. Во мне словно расцвели цветы, наделенные даром речи, и они говорили: «Нет ничего, что не славило бы Его хвалой» (17:44).
Мой ум и память — цветы в руке тайны, что удерживает и вдохновляет бытие и дает предписания, и потому я молюсь о ниспослании через меня мудрости в книжной форме, — в этих творениях вкус любви и блаженство расширения. Не пренебрегай написанным. Падший ангел сатана разглядел лишь видимость Адама. Он не увидел сути. В грубых словах порой явлены тайны. Не упусти их.

1:168-169
Триумф пустоты
Где исток радости и печали, бытия и небытия? Можно ли получить удовольствие от обладания, не зная противоположного, ведущего к утрате? Мы хотим того, чего не имеем. Из области небытия приходит утоление нашей жажды вечности, жажды просветленности, долгой жизни, женской красоты, признания и титулов.
Там ты погружен в «ничто». Я уничтожаю себя в твоих свойствах. Сознание растекается за пределы времени и пространства. Я наблюдаю рост и распад. Среди этого триумфа пустоты где же мое место? Там и приземлиться-то негде.

1:172-173
Один час
Алиф Лам Мим
Если Бог говорит «Мы», имея в виду Я Есмь, то любое местоимение, которое использую я, неуместно. Определения осыпаются, как лепестки. Приходит мудрость, и я ощущаю такой приток блаженства, что страшусь утраты этого чувства. Я говорю себе: вникни в то, как любовь между любящими, и возлюбленным, и другие формы любви связаны единым целым.
Как божественные атрибуты тождественны человеческим качествам, так же и любовь — в ней едино все. В сердце нет места различиям — лишь единство и возлюбленный. Я бы отдал книги, землю, свои добродетели и репутацию, все — за один час в этом присутствии.

1:174-175
Недоумение
Бог говорил с Мухаммедом и сказал ему: «Мы даровали тебе победу» (48:1). Это явное указание на согласие, которое царило между ними. «Мы ниспослали тебе книгу» (4:105) и «разве не раскрыли Мы твое сердце?» (94:1) — говорил ему Бог. Они собеседовали как друзья. Был ли еще у кого такой опыт? А так как божественной тайне причастны все и вся, не должен ли каждый из нас ощущать подобную близость? Ответ рассеял мое недоумение: у каждой души свой путь. Одному дается боль, другому — любовь, третьему — вожделение. Одному суждено претерпеть страшные муки, другой живет спокойно, без невзгод.
Для пророков путь к Богу пролегает на ином уровне, им даются чудеса, благодать и видения незримого мира. Стремись к этому уровню. Иначе так и будешь говорить с Богом о жаре и холоде, о пище и повседневных нуждах, о сне и пробуждении, удовлетворяясь людскими домыслами о тайном.
Вот моя молитва. Когда я наедине с Тобой, дозволь мне ощутить наслаждение преданной любви. Когда я сижу наедине с собой, позволь мне испытать единство за пределами удовлетворения любого желания.

1:188-189
Один и тот же сон
Один судья пытается объявить недействительным титул «Султан Гнозиса», что был дан мне Мухаммадом через сон, ниспосланный одновременно многим достойным и благородным людям здесь, в Балхе. Я беседовал об этом с Богом. Судьей движут скрытые мотивы. Он подобен человеку с тайной страстью. Он не может удержаться — и взирает на женщину, не желая быть замеченным. Он пытается стяжать недозволенное и хочет принизить мое положение. Какой же он знаток законов ислама, если не замечает своих мотивов? У него должно быть отобрано право и власть выносить решения. Если бы кто-то проник в его дом и украл серебро, он возбудил бы тысячу судебных дел, а проиграв их, сказал бы, что ислам захирел и сошел на нет.
Люди высочайших духовных качеств видели один и тот же сон: светозарный старец стоял в высоте и взывал ко мне: Султан ул-улама , Владыка Знающих, выйди и просвети мир своим светом. Тобой слишком долго пренебрегали. Выходи. Марвеси, евнух, служит здесь нескольким семьям. Он сказал мне, что слышал, как члены этих семей пересказывали сон, в котором Пророк даровал мне высокий титул. Как можно признать недействительным такое откровение, данное сразу через многих? Чьей власти это под силу? Слуга говорит, что сам видел, как в большом собрании нараспев повторяли: «Благословенны друзья Бахауддина, Султана Знающих». Не следует ли отсюда, что недруги будут прокляты? Бог знает лучше и устроит все к лучшему.

1:190
Высокое благополучие
К тем, кто пребывает в состоянии высокого благополучия, благословения приходят легко и безо всякой просьбы. А вот когда мы разрушаем и увеличиваем свое замешательство, нам приходится просить благословения. Отныне буду действовать так, что все мое тело обретет рай желаемого, и даже нимфы, вкушающие желания, тоже будут моими. Творению не надобны орудия и инструменты, чтобы делать свое дело. События и вещи являются и исчезают в безмолвии, без приказа и сопротивления. Пшеничное зерно размягчается и разлагается. Затем появляется росток — возникает новое растение. Точно так же рождаются деревья и плоды. Теперь взгляни на свою жизнь: ты возносишь к небу молитвы, пустые и высохшие, и совершается чудо: в тебе восстанавливается блаженство благополучия.

1:191-192
Города и благословенная тьма
Земля — широкое ложе (78:6), где вы, в своих телах, в своих лонах, нежитесь, как цари, а горы поддерживают вас крепко и прочно, как деревянные подпорки. Мы дали тебе города для счастливой жизни в паре. Это знамение дружбы. И Мы сделали ночь покровом (78:10), под которым ты ждешь того мгновения, когда Мы заберем тебя из ее благословенной тьмы в иное.

1:194-195
Слепое упование
Я ощущаю свойства Бога, особенно милосердие. Я всегда жажду его. Ответ: Удели больше внимания тем, кто вносит мою любовь в сени твоего бытия.
Я вижу этих носителей милости. Они подобны чувствительности, которая доносит познанное удовольствие до каждой части моего тела. Но я хочу ощущать тебя более непосредственно. Взгляни на царей, которые являют мою славу. Ты видишь лишь внешнее, не внутреннее тружение . Тут я ощущаю приход нового ответа: отдай себя так же, как семена, когда их закапывают в землю. Скройся в земле полностью, подобно древесным побегам, — слепое упование выводит их к свету. Великое многообразие сущего вырастает из упования.

1:200-201
Мошки
Прочитал начало дивной суры: «Ищу убежища у Господа рассвета» (113:1) — и захотелось оплакать турка, который, работая, честит меня целый день напролет. Вот тьма, порождающая вражду (113:3). Пустой, ничего не сознающий чистильщик выгребных ям, пьяный бедолага, упорно не желающий искать убежища ни в одном из светов, сотворенных Господом. Меня пугают его безрассудные призывы и склонности. 36 В чистом океане света занимающейся зари мы можем встретить крокодила или тюленя, столь же дружелюбных, как домашняя собачка. Мы можем найти жемчуг либо пустую раковину. Оба случая возможны, когда возгорается или угасает день.
Кто-то задает вопрос: «Отчего Бог указывает то один путь к благоденствию, то другой?» Мой ответ: «Нам не дано знать и даже касаться этого. Знаем только, что таков путь, по которому мы движемся со словами «вся хвала Господу ». Вот предел нашего предвидения».
События и их причины становятся ясны, если им так назначено. Днем стадо разбредается по полю, а вечером собирается вместе. Как мошки в своих случайных и целеустремленных полетах возвращаются к гнезду, устроенному на воде, так и тебя, и меня увлекает путь возвращения.

1:207-208
Стойкость
Караванщики душ и пророки обладают врожденной невинностью, но они подвержены тем же последствиям своих действий, что и все остальные. Если осел сворачивает с пути, его бьют палкой. Если совершил неблагое, — будешь наказан. Абу Бакр сказал, что стойкость — главная добродетель. Уравновешенность ума рождает правильные действия, которые, в свою очередь, гармонизируют ум.
Меня спросили, отчего пророкам давались тяжкие лишения. Я сказал, что это помогает держать верный курс. И внутренне напомнил самому себе: побольше смирения — как у того, кого держат в плену.
Склонись перед тем, кто может освободить тебя. Вдали, вне досягаемости этого благоуханья Пытаюсь вспомнить и выразить свою неуемную жажду.

1:210-211
Крепкие корни
Кто-то спросил о страхе Божьем. Страх перед Богом — это твоя молитва о прибежище. Другие страхи — совсем иное. А этот страх возникает от осознания своей хрупкости — подобно тому, что должны чувствовать тонкие ветки дерева с неохватным стволом и крепкими корнями. Бог повелевает Моисею бесстрашно взять посох-змею (20:21). Я молю о прибежище от своих страхов перед болезнью, смертью, унынием, уродством, пассивностью и потерей желания. Обрати эти страхи в красоту и страсть. Пусть ничто не становится между тобой и мной, даже дети и семья. Да не закроет мой взор завеса (83:14). С чего это мы сидим здесь и страшимся смерти, переживая впустую? Друзья, дело того не стоит. Лучше давайте все вместе войдем с поклоном вовнутрь того трепета, что взывает к могучему стволу и корням Убежища.

1:212-
Каждое ободрение
Моя молитва к тайному такова: сотвори во мне множество путей возжелать Тебя и сделай смысл каждого понятным, чтобы все части моего тела могли быть причастны этому чуду. Я молю, чтобы мое искание Бога стало более энергичным, подобно иным желаниям, которые зажигают свет в моих глазах и проясняют слух. Все воспринимаемое становится ярким. Ниспошли мне крылья более сильных желаний. Как крылья служат птицам, пусть мои желания служат этой жажде. Увижу ли Тебя своими глазами в видимом мире или иным путем узнаю в незримом?
Приходит ответ: твои кости и кожа, твои органы, все твое тело живо твоим присутствием. Ты, Бахауддин, присутствуешь в каждой своей конечности, в биении своего сердца, в мозге, в груди. Ты непрестанно пронизываешь каждую частицу собственного тела. Эти части не видят тебя, но ты пребываешь в них с такой же несомненностью, с какой Мы пребываем в каждой части мира, в колебаниях жары и холода, в каждом приливе бодрости, который ты ощущаешь, в каждом атоме радости. Все исходит рямо из этого присутствия. Я продолжил разговор: каждый познает Тебя через то, что случается в его жизни, — через утраты и радости обретения. Теперь я буду руководствоваться тремя побуждениями: первое — восхвалением красоты, второе — жаждой и любовью к тайному и третье — благодарным восхождением к прибежищу. Эти три, и только они, отныне будут ядром моей личности, когда она с разорванными, запутанными думами путешествует из события в событие, — каждая мысль несет в себе семена одной из трех привязанностей: хвалить, любить и находить прибежище в Твоем присутствии.

1:221-222
Четыре птицы
Авраам воззвал:
— Господи, покажи мне, как Ты оживляешь мертвых.
— Разве ты не уверовал?
— Да, но я хочу узнать это так, как жаждет того мое сердце. (2:260).
В теле человека живут четыре птицы. Каждую ночь их убивают, и четыре тела соединяются. Каждое утро они оживают и помещаются в отдельные клетки. Это — утка нетерпеливости и жадности, петух вожделения, чей крик достигает и вышнего суда, пестроцветный павлин, гордо несущий свой хвост, — все его заботы лишь о том, чтобы вызывать всеобщее восхищение, и ворона, которая хочет, чтобы ее карканье было слышно повсюду.
Ты спрашиваешь, как Господь оживляет мертвых, а сам повсеместно стремишься ограничить жизненность в живом. Бог там, где живут. Земля, по которой проходим мы, — поле смерти.
Бог говорит: Я даю жизнь любой малости. Я даю птицам разлететься — и собраться в стаю. Начни свой поиск с божественного — и теплые цветочные лепестки ниспадут дождем на твое лицо и растопят его хлад. Кто-то думает, что мотылек летит на огонь по ошибке, бросаясь в смертельное для него пламя. Разве он не видит останков другого мотылька возле свечи? Так уж заведено: узор многих частей этого мира выжигается огнем, пищей для которого служат люди. Среди них есть и такие, кто пропечен огнем до жесткой корки, а на самом деле спокоен и светится внутри.
Вот сокол, замерший в преддверии полета
— Клобук сокольника его скрывает.
Так и любовь в покое затаилась.
Но стоит той свече зажечься
Влюбленных тысячи сгорают.

1:224
Единственный покупатель
Воистину, Аллах купил у верующих их жизнь и имущество в обмен на уготованный им рай (9:111). Сущность предлагаемого тобой Бог покупает в обмен на Эдемский сад.
Он говорит: именно Я покупатель твоей доброты, бескорыстных порывов, а не те, кто толпится вокруг тебя. Ты думаешь, они в тебе заинтересованы? Или тебя бы устроили два покупателя — Я и другие? Что бы ты ни делал для того, чтобы прославить себя и свой товар, — все это пустая трата времени. Они смотрят, потом отворачиваются.
Тебя это огорчает? И напрасно. Я — единственный покупатель. Другого не будет.

1:228
Достоинство и выбор
Тот, кто сделал землю жилищем, провел по ней реки, воздвиг неколебимые горы и установил преграду между водами пресными и солеными (27:61). Мы придаем элементам разные формы и без их согласия, но человеческие существа не такие, как вода и деревья. У них есть выбор. Им дано достоинство, различение [добра и зла], эволюционная мудрость, которая способна вести их от смерти к новой жизни, затем опять к умиранию и воскрешению на другом уровне бытия. У тебя много возможностей выбрать образ жизни и занятие, способ изменяться и выживать. Скажем, ты упал в воды океана. Ты можешь сдаться и потонуть — либо попытаться добраться до берега.
Спасение — твой выбор.

1:232-233
Блаженный влюбленный странник
Когда я произносил Аллах Акбар , «Бог велик!», явилась истина. Материки и океаны, все, что есть и случается в них и на их, — все было в этом присутствии. Исчезни все эти существа и события — стал бы виден Бог. Я молюсь: ниспошли мне такое влечение к пажитям, к зелени по берегам быстрого ручья, чтобы на солому и кучи мусора я смотрел так же, как на свежие овощи. Вдохни в меня животворящую силу, чтобы каждый встречный на улице виделся мне ангелом. Пробуди во мне такой голод, чтобы в черством ломте просяного хлеба я открыл вкус деликатнейшего пирожного. Все это молитва об одном: Ниспошли мне ту жажду, благодаря которой безумец, потерявший голову от любви, взыскует то, чего не найти.
Эта обнаженная нужда живет во мне как уверенность в том, что, какой бы поступок я ни совершил, я знаю, он будет покрыт милосердием, внутри которого лежит наш путь. Вот смысл Аллах Акбар .

1:233-234
Движение и неподвижность
Я думал о жестокости, совершенной Хаджи Седдиком. Но с чего мне жалиться о том Господу — ведь все, что происходит, происходит по Его произволению и в Его присутствии, будь то действия Хаджи Седдика или мои страдания от них. Едино все.
Откровение: Я даю облегчение, когда ты читаешь Коран и через это начинаешь плакать. Тысячи, как и ты, приходят к Моим ратам выплакать свою боль. Если бы они не получали помощи, — приходили бы они? Не Мое ли имя Аллах? Смысл этого имени — убежище от несправедливости и притеснений. Обрети же приют от своих горестей и возвращайся всякий раз, когда тебе нужно. Не будь облегчения в Моем имени, — оно б изгладилось и забылось. В нем не только исцеление, но и великое сокровище и награда, семь небес (71:15).
Я промолвил: нам не видны эти семь небес. Нам не дано знать, на что они похожи. Ты не показываешь — мы их не видим, не знаем ни нашего истока, ни своей судьбы. Нам не дано видеть цели небесного плана, так что же именно Ты предлагаешь нам? Мне было так больно, душа хотела покинуть тело, чтобы узреть чудеса Божьи. Но пройти сквозь плотность творения, сквозь смерть и божественную мудрость было выше моих сил.
Я промолвил: останусь там, где я есть. Здесь я ощущаю близость присутствия и могу видеть свет и свойства. После этих слов я увидел больше света и сады цветов, раскрывающихся в восхи щенность и абсолютную растворенность. У моей души два состояния: движение и неподвижность. Движение напитывает энергией любви и нежности, насыщает до предела и приближает Бога. Неподвижность — для отдыха, когда я устаю. Я напитываюсь покоем, довольством и недеянием, укрепляюсь в этом, возлюбив умиротворенность.
Вот что я говорю, но только себе: когда переживаешь крах, видишь всех вокруг сокрушенными. Когда же сам сияешь, то и тьма становится лучезарной в ореоле черного света. Для терзаемого раной даже удовольствия обращаются горечью, а у того, кто благоденствует, — недостатки преображаются в достоинства и в само совершенство.

1:236-237
Охол — юродивый
Трудясь на ниве Божьей, работай как тот, кто усердствует, чтобы получить плату! (22:78).
Я сказал Охолу, юродивому, который всегда находит повод над чем-нибудь посмеяться: «Продавай свои овощи незаметнее, тогда и люди не будут ждать от тебя шутовства, не веди себя как клоун, и ты никому не принесешь разочарования. Ты станешь жить более простой искренней жизнью».
Опустоши свою чашу полностью, —сказал один индийский учитель, —если хочешь, чтобы в нее положили больше еды.

1:237-238
Ислам — для обретения друзей
Религия ислама предназначена для обретения друзей, для радости, которую дает общение. Быть вместе с кем-то веселее, чем в одиночку, в этом нет сомнения. Нам по душе, если есть кто-то, кому можно доверить свою печаль, поделиться сиюминутной болью или даже поболтать о пустяках. Деловые связи с целью покупки собственности и строительства в своей основе исходят из желания общения с другом или с множеством друзей. Только святые отшельники могут наслаждаться прекрасным пейзажем и чистым послеполуденным небом, общаясь с одним только Богом.
Я слышал, будто властитель распорядился, чтобы Афзалю выдавали тысячу динаров в год за посещение нашего города, как это делают в Бамиане. Мне просто так никто не даст и куска хлеба, а Афзаль получает тысячу динаров. Взгляни на его чин среди людей и на мой.
Не успел я договорить, как пришел ответ свыше: ты на пути пророков. Пророкам не платят стипендий. Наоборот, им противостоят великие силы. Они не получают пособий на изучение медицины, астрономии или философии. Лишенные денежной поддержки, без отца, без матери, без семьи, они молят Бога не облегчать их тяжкого бремени духовной передачи. Ныне многие притязают на то, что бы желать того же.

Носить твою печать не смеют
Мои глаза — носильщики простые.
Лишь преданность мою и верность
Должны они смиренно донести.

1:245-247
А упаду так упаду
Когда тебя вопрошают Мои рабы обо Мне, то ведь Я близок и отвечаю на призыв молящегося. Так пусть и они отвечают на Мой призыв (2:186). Этот отрывок имеет отношение к нашим бедам, к вопросам, которые мы задаем, и ответам, которые получаем. Один ветер пустыни несет сомнение, другой — вселяет надежду и доверие — череда призывов и откликов. Атеист спрашивает: Бог — где? Покажи мне это место.
Смешное требование. «Место» не приложимо к присутствию Бога в творении. Местоположение не является свойством Бога. Зайн Заравийя говорит, что собрание в Пятничной мечети Герата не может вместить всех, кто хочет посмотреть на Фахра-э Рази. Он сообщает, что люди приходят со свечами. Властитель повелел, чтобы 46 один из его помощников надел золотой пояс и серебряную шапку и вечерами сидел возле кафедры. Те, кто расстилает молитвенный коврик в направлении Мекки, — получают благословление. Кроме того, там есть Абу Ханифа, который наставляет их на путь повиновения, читает Коран, стихи и речения прежних времен. Кази Абу Сайда восхваляют за чтение аята (2:37) об Адаме, где говорится, что тот был ободрен словами Господа. Султан Аулия говорит, что евреи пришли к Мухаммаду Али и просили его почитать им Тору. Слушая все это, я вдруг осознал, что мне далеко до этих мужей.
Не буду больше выходить и говорить перед людьми. А упаду так упаду, поднимусь и пойду дальше, не уклоняясь от бесчестия. Я комок земли в поле, которое распахивает пахарь.
Возникают строки Писания. Когда нагрянет неизбежное… (56:1). Горы рухнут, рассыпаясь… (56:5). И в прах обращаясь… 56:6). Разделитесь вы на три группы… (56:7). Благословенные — на правой стороне… (56:8). А также опередившие, те, которые приближены… (56:10—11).
Эти строки мне кажутся бессмысленными! Тотчас приходит ответ: в таком состоянии произноси зикр.

1:253-254
Сообщество благ
Плотно поел — и не в состоянии ни молиться, ни читать наставления. И сказал я Господу: я принимаю пищу, чтобы сохранить силы и не утратить блаженство общения с Тобой, но не могу рассчитать необходимого количества. Ответь же, сколько мне есть, чтобы быть бодрым и не впадать в апатию?
По временам печаль охватывает меня и ввергает в состояние робкой самопоглощенности.
Строки священной поэзии гласят: если цель твоя реальна, то в ней сила, — держись своего пути до самого конца, невзирая на тяготы. Когда же конечная цель не от истины, ты попросту тратишь время, независимо от того, какими иными достижениями увенчают тебя твои усилия. Ты будешь подобен тому, кто обращает золото в медь. Сплошные потери. Благие стремления достигают цели в сообществе других благ.
Проходя через облако сажи, почувствуешь себя словно опустился в зловонную яму. А в мускусных садах воспрянешь, напитавшись благоуханием.
Этот мир — и раскрытое небо, и мусорная яма, — одни обретают через него жизнь, другие — смерть. Определить исход того и другого сам этот мир не властен.
Ткни пальцем в мир и поднеси к носу. Ощутишь благоухание либо запах дерьма. Такие вещи надо уметь различать.
Истинные сердца бодрствуют в предвкушении возможной для них любви. У прочих нет нужды ни в красоте, ни в уповании на нее. Держа в руке золото, не ищи путей обратить его в грязь.

1:263
Мы здесь залегли
Один человек работает на нескольких людей, среди которых царит постоянный разлад. Другой трудится на одного человека.
Сравни, как живет каждый из них (39:29). Вот как я мог бы это выразить: ты так нагрузил свое судно, что оно прочно село на дно у пристани и успокоилось. Такой корабль никуда не поплывет. У тебя столько проектов, что тебе необходимо лечь и отдохнуть.
Ты ведешь кропотливый учет груза, который никуда не отправится. Ты говоришь: «Да, я делаю это для своих дорогих деток их детей, для культуры лавочек и селений, для просвещения». Серьезные цели. Они словно пейзажи, вышитые на ширмах, которые ставят, чтобы заслонить подлинный пейзаж. Убери их, ведь когда-нибудь их все равно уберут. Смотри сквозь свое влиятельное положение и потомство. Итак, мы залегли здесь, похоронив себя в деталях, заботясь о том, чтобы что-то там выиграть, страшась смерти. Все это напоминает банальный и дешевый фарс, фокусы на ярмарке. Помнишь историю о Соломоне, когда он погрузил на судно припасы, намериваясь отправиться в открытое море и накормить кита? Так Соломон поспособствовал тому, чтобы мы могли увидеть, насколько тщетны наши проекты, громоздьё наших планов, значимость которых мы рьяно пытаемся себе доказать.

1:264-265
Место хвалы
Господь приводит притчу, историю, подобную прекрасному дереву (14:24). Есть ядовитые слова, которые прожигают кожу, и есть добрые — они как сень и плод древа притчи, что наполняют сердце радостью.
О вы, ученики и апостолы, все вы исполняете одну и ту же работу, но продолжаете спорить, стараясь установить, кто из вас ыше и кто ниже. Каждый из вас думает, что он особенный, и каждый в своем тщеславии гневается на всех прочих. Каждый думает, что ему чего-то не достанется, и вы деретесь за свою долю, как псы на улице.
Гармония — вот истинный путь, а не зуд жадности в толчее стойла, где тебя и других ослов лупят палкой. Вместо этого войди в место хвалы, во внутреннюю обитель тайны, где нескончаема молитва и беспредельно блаженство от вознесения хвалы. Кто-то спрашивает, почему Господь наделяет мудростью, а затем отнимает ее. Я отвечаю, что точно так же мы поступаем с детьми, сообщая им больше, чем они способны вместить, после чего берем свои слова назад. Это как разливы рек и песчаные бури, они несут благо, невзирая на затопление и промоины. А когда стихия утихает, мы остаемся с ущербом.

1:267
Возможно, мы лжем
Есть те, кто разделяет себя и других на противоборствующие группы и отдаются спорам и дискуссиям (6:159). Ты — не с ними. И это будет тебе ясно явлено воочию. Желание, питающее твой интерес к вещам, — это ветер или летающий конь, который возносит тебя, а потом сбрасывает. Не в твоей власти влиять на исход происходящего и выбирать место падения. Твоя религия, вера, покорность [Божьей воле] — все это разные формы псевдоуверенности в том, что ты наконец-то стоишь на твердой почве, недосягаемый для ураганов и волн, вздымающих судно и бросающих его об рифы.
Каждый, кто произносит «Я верую», может оказаться лжецом в одном из двух или в обоих случаях — либо он на самом деле зависит от тех или иных способов наслаждения, либо лелеет горечь страданий. Помни и прими предостережение стиха:
Твои глаза — моя религия,
Эти черные волосы — вера моя.
Воззови к Аллаху, милостивому присутствию (17:110). В глубине этого призыва сокрыто величие твоей жизни, какими бы превратностями не была она окрашена. Искусство, что воздвигает города с их стройными минаретами, приходит как дар из того присутствия и оттуда же исходит сила, воздвигающая горы и небеса, распахнутые вширь (51:47).

1:271
Почему мы не плачем
Кто-то заметил: Стоило Аббасу, властителю Эфиопии, и Омару услышать только один богоявленный стих Корана, как их тут же схватывало рыдание, а мы можем прочесть целую главу или даже всю книгу от начала до конца, не испытывая никакого волнения. Почему мы не плачем? Даже каменные изображения животных в святилище женщин-ясновидящих заплакали, когда к ним приблизилось огненное присутствие молодого Мухаммада. Нет ли какого-то уродства в том, что, не видя Друга, мы теряем с ним связь, не испытывая страстного томления? Может, жизненные невзгоды иссушили наши сердца настолько, что, когда пламя Божественной любви касается ас, мы не в состоянии залиться слезами, как сырые поленья, что выделяют свою влагу в огне? Вместо этого мы высыхаем и потому мгновенно обращаемся в серый пепел. Разве не мирские амбиции, именуемые жадностью, умерщвляют нашу чувствительность? Любящие идут путем любви, даже когда их семьи разорены, и львы и тигры пожирают их. Все, что появляется, должно уйти, остается лишь присутствие Господа, — жизнь и процветание в Нем одном.

1:272
За пределами поиска наслаждения
В каком бы состоянии ты ни был, — помни, что ты в присутствии. В предвкушении наслаждения — особенно в этом состоянии — я обнаружил, что нет большего блаженства, чем соединение любовного пыла с легким прикосновением. Что может быть слаще этого? Когда ты охвачен экстазом, вспоминай того, кто дал тебе эти услаждающие формы и влечения. Даже в припадке безумия помни, вспоминая о том, как сила землетрясения низвергает горы и раскалывает каменные стены. Позволь этой глубинной энергии превозмочь твой припадок.
Когда тебя пугает некто, имеющий власть и ущемляющий тебя, — в этих страхах, точно так же, как при полном простирании во время молитвы, — вкушай присутствие.
Любезная нам детская непосредственность исходит из суматошной путаницы в желаниях ребенка, так и беспорядочно развешанная на стенах чеканка и каллиграфия украшают наше жилище. В нашей любви и вожделении плоти — в их качественном оттенке — мы прославляем источение света в образы.

1:275-276
Открой мне меня
Я утратил путеводную нить своей осознанности. Увяз в неопределенности и молю Бога: свершай то, что свершаешь. Но какое из моих «Я» молит об этом? Их много, одни колеблются, другие тверды. И я молюсь: прошу, открой мне того меня, который жаждет Твоего присутствия. Но тут снова возникает извечный вопрос о делении неделимого, того, что за пределами этого бытия. Бесконечное множество частиц разбиваются друг о друга, и каждая пронзает другую, — это вздымающее ввысь дробление и есть я.
Помоги мне ощущать каждый вдох как последнюю молитву. Мои дети — сироты, мое тело обращается в прах, записи акаши* заполнены моими грехами. Моя жизнь исчерпала себя. Верши свой произвол над тем, что есть «Я». Ты — и розовый сад, и огонь пожирающий тернии, и тот, кто открыл нам, что в Тебе таинство прощения превышает истину наказания.
* Записи, или хроники, акаши — индуистский философский термин, эквивалентный каламу, «изначальной скрижали», — в исламе. — Прим. рус. перев.

1:278-279
Серьезная куртуазность
Ученая коллегия решила заняться делом, более волнующим, чем научные штудии. Пусть приведут незамужних женщин, побеседуем с ними. Был среди них один особенно уродливый старик, которого очаровала дочь властителя. Подайте-ка ему принцессу, — никакая другая его уже не устраивает! И сказал он благородному собранию: «Вы здесь веселитесь, сколько влезет, а у меня другие планы».
И вот он пошел и, встав под окном принцессы, забормотал о своих чувствах. Наконец девушка его заметила и воскликнула: Не могу разобрать ни единого слова!» И приказала она своему слуге: «Выйди спроси, нет ли у него для меня послания. Выведай, чего он боится. И, разумеется, скажи ему, что если его слова оскорбят меня, то он может лишиться головы, так уж у нас заведено». Старик выслушал слугу, громко вскрикнул и упал замертво.
Стих из Корана «Веди нас прямым путем» (1:6) означает: проси Меня указать путь ко Мне. А я говорю: укажи мне какой угодно путь — от Тебя я приму любое направление.
Некий человек полюбил женщину. Он попросил ее о встрече ночью. Омывшись и нарядившись, она пришла — а он спит. тогда она положила ему в карман три грецких ореха и ушла. Проснувшись, он понял ее намек. Ты пока еще дитя, а не любящий. Играй же в орешки. Катай их по земле. Любящий охотно жертвует всем: жизнью, бодрствованием, сном, чувством собственного достоинства. Истинно любящие легко расстаются со всем этим ради возможности побыть с Другом.

1:293-294
Почему суфии носят одеяния смерти
Как созвездия благословляют ночное небо (25:61) своим сиянием, так и мы живем в доме, освещенном изнутри. Сияние во мраке — это истина, и потому суфии носят одеяния смерти, не желая казаться самовлюбленными. Мы мертвы, — таково их послание обитателям улицы — мы не имеем части ни в чем, что происходит здёсь, и все же любая скорбь — наша.

1:295
Если нет Иосифа
Но терпение — благо (12:83). Яркое пламя внутри источает мягкий свет наружу. Просветленность знает, как в скорби прячется смех. Только любящий способен ощутить лишенность.
Если в твоей жизни нет Иосифа, — ты не живешь. Иаков был счастлив со своим сыном Иосифом, так что когда старшие сыновья измазали одежду его любимца кровью козла, он разрыдался, и этот плач до сих пор разрывает на части сердца людей.

1:295-296
Иаков
Но терпение благо (12:83). На вид спокойствие — внутри пылающий жар. Где тот ясный ум, что вместе со мной способен проникнуть взглядом сквозь внешнюю благость хранителей тайн, с их чарующим смехом и доброжелательными улыбками, — они словно цветы на смеющемся лугу, но в тайне сердца своего они рыдают и скорбят. Мало кто оплакивает свою скорбь открыто.
Великая глубина раскрывается, когда ты разлучен с Другом. Человек становится поистине живым, познав трагедию жизни. Если нет Иосифа, то и Иаков не Иаков. Ты был в саду со своим возлюбленным, а потом — разрыв. Пока ты не изведал этого, в твоей жизни нет подлинной страсти и глубины, — не об этом ли толкует известная история.
Все имеет оборотную сторону. Любя одно, ненавидишь противоположное. Еще одна истина: для каждой ситуации есть другая, уровнем выше. И так — все выше и выше, до того предела, где открывается божественное, — оно присутствует повсюду вокруг тебя, а ты просто не видишь этого. Распахни свой взор — и ты узришь.
Живи в истории Иосифа и Иакова. Присядь и помолись о том, чтобы узреть Господа. Умоляй, как пророки. Тебе показывают, и ты видишь Бога, — это твое первородное право.

1:303-304
Пути постижения незримого
Махмуд Абдул-Раззак три ночи молился, чтобы ему было дозволено увидеть Мухаммада. А увидел Бахауддина. Абдуллах
Хинди также видел во сне Бахауддина на троне, в окружении слуг, они держали золотые стяги, и люди брали воду, которая стекла с его ног при омовении, и смачивали лица для защиты от незримых угроз.
Сестра Туркназа говорит, что наяву видела Пророка, были у нее и другие видения. Такие восприятия сильнее, чем знание, риобретаемое с образованием. Тот, кто дал тебе способности воспринимать и вбирать в себя мир, дарует и пути постижения незримого.

1:304-305
Не делай себе поблажек
О верующие, предавшиеся Господу, держитесь других верующих. А все остальные в своих сердцах желают вам только есчастий. Мы дали вам знаки — чтобы это стало ясным (3:118). С истинно верующими твое сердце преисполняется милосердием к ним и любовью к пророкам и ангелам. За это будет награда в незримом. Если Бог дает тебе богатство, раздели часть его с теми, кто служит Ему. Если же Бог не благословил тебя мирскими благами, будь спокоен и не печалься. Бороться тебе или нет, — решаешь ты сам. Нет борьбы там, где не используется сила. В то же время, если ты лишен сексуального желания, — ты мертв, а если оно слишком велико, — ты разлетишься в осколки, как тонкое стекло при порыве ветра. Чем больше усилий ты вкладываешь в работу, тем больше растет твоя сила. Прибыль зависит от вложений. Никакой иной силы, кроме собственной… Работать можно двумя способами: либо исходить из своего сердца — в нем твоя сущность и связь с божественным, — либо угождать желаниям тела, ублажать его. Существует явное различие между тем, что ублажает сердце, и тем, что отвечает призыву нафса, настоятельным требованиям тела. Помоги же нам различить, откуда что исходит, и не делать себе поблажек в тружении сердца, которому мы себя посвятили. Сделай нас забывчивыми и слепыми к своим собственным добродетелям. Боже, защити нас от самопотакания.

1:310
Дружба привносит красоту в твою жизнь
Именно глубина и трепетность дружбы привносит красоту в твою жизнь. Дружба, как почва, в которую ты сажаешь дерево своего существа, — это плодородная основа твоего процветания. Дружба непрерывно созидает жизненную силу вокруг и в тебе самом. Друг может быть птицей, или кошкой, или умирающим больным. Но если дружба сильна, она будет очищать круг твоей жизни — как капля крови пророка очищает землю, на которую падает. Подлинные друзья жертвуют здоровьем и репутацией, всем — друг для друга. На вопрос: «Почему?» — они отвечают: «Жаль, я не могу отдать больше, ведь это все, что у меня есть». Абу Бакр и другие сподвижники Мухаммада жили, понимая дружбу именно так.

1:315-316
Язык белых птиц
Я увидел во сне больших белых птиц в полете, они были крупнее, чем гуси. Пролетая, они возносили хвалу. Я понимал их язык. Одна произносила: «Что бы ни случилось, я возношу Тебе хвалу». Другая произносила то же, но другими словами, и третья благодарила по- своему, а я не мог вспомнить, что мне в этом случае следует сказать. Я понял сон так: я должен непрестанно возносить благодарность, что бы ни происходило в моей бодрствующей жизни.
Благодарность белых птиц начинается в небытии, там, где творение из несуществующего становится существующим. То, что течет сквозь нас как хвала, исходит оттуда, где Моисей и Иисус предстоят Богу с другими друзьями Божьими. В другую ночь, в полусне, я увидел надвигавшуюся на меня газель. Пасть ее была открыта. Она взяла мою голову в свою пасть, обхватив губами сначала мой лоб, затем всю голову до самого подбородка. Зёв газели становился все шире и шире. Она вполне могла проглотить меня целиком. Едва не теряя сознание, я начал повторять: «Нет власти, кроме Твоей. Нет власти, кроме Твоей». Странное зловредное создание, которое пыталось поглотить меня, исчезло. Пришел покой. Теперь я знаю, что испытывают эпилептики. В другом сне я ел что-то соленое. Мои десны пропитались соленостью, и я проснулся со вкусом соли во рту. То, что происходит здесь — где мы живем, не поддается описанию. Миры вклиниваются друг в друга. Нас ведут путями, которых нам никогда не понять. Никого не должно удивлять, что ангел Гавриил явился и в мгновение ока перенес Мухаммада. Кто-то спросил: «Если веления Божии всевластны, то как же мы можем сделать собственный выбор в жизни?» Между словами всевластны и веления скрыта великая тайна. Божественная сущность бесподобна, ни она сама, ни ее воздействия не поддаются исследованию. Попытайся проследить до истока хотя бы что-то одно, дарованное тебе. А теперь представь, что ты слеп от рождения, никогда не видел этого мира и не смог бы опознать ни одну из вещей в нем.

1:316-318
Особая крепость духовной передачи веры от Мухаммада
Я читал Коран, как вдруг полыхнуло большое пламя. Откуда оно взялось? Какие элементы соединились или оказались на необходимом расстоянии друг от друга, чтобы воспламениться в этом месте, в этот миг? Мы знаем, что, когда одно тело прижимается к другому, может возникнуть чувственное влечение. Холодная и влажная среда, разгоряченная интенсивным трением, приносит свои результаты. Рассматривая эти материи, я вижу, что каждое творение и форма развиваются в алхимическом русле всеохватной взаимополезности.
Это как огромная, многоцветная и сложная живая структура, ты касаешься одной ее части — все другие отзываются. Или как тонкий, полупрозрачный ковер со сложным рисунком, он натянут на другую полупрозрачную материю, которая покрыта не менее искусным ярким узором — когда свет падает на ковер, узоры на заднем плане начинают проступать сквозь ковровую ткань, цвета играют дивными переливами, постоянно меняя рисунок ковра.
Скажи, мир — танцующий суфий, его руки движутся в одном ритме, голова в другом, движения стоп и коленей гармонизируют оба ритма, и все части тела соединены в едином «безумном», всеподчиняющем порыве присутствия. Вовлекается все — кожа, волосы, глаза, голос, песня — непрерывный поток обновления в этом изменчивом мире. И моя душа — податливая матрица, пустая сама по себе, но способная принимать и формировать то, что в нее заливают. В ней все бурлит, расплескивается и переходит в иное состояние, — так происходит снова и снова, с каждой новой формой. руки овладевают и ноги доходят не сами по себе. Нечто превосходящее — оно внутри и вовне — прокладывает себе путь и побуждает к действию.
* * * Моя мать утверждает, что каждый великий шейх получает величие от своей матери. Но посмотри, мать: когда я совершаю что-то дурное, ты кричишь, что я за это в ответе. Значит, когда я делаю что-то хорошее, я и за это в ответе — ведь ты в таких случаях не кричишь на меня.
* * * Я расспрашивал об индийских богинях. Ясимин рассказал мне, что верующие подносят женским божествам золото и драгоценности, соревнуясь, кто сделает лучшее подношение. Богини оберегают имущество своих почитателей и отвечают на их просьбы. Происходит это так: человек отправляется в определенный храм и постится там десять либо двадцать дней, прося о разрешении своего дела. В полубессознательном состоянии от голода и жажды, в трансе, проситель может услышать ответ божества, узнать, что его желание исполнено, или исполнится в течение десяти или двадцати дней, или не исполнится вовсе. Получив ответ, он должен немедленно покинуть храм, иначе образ богини явится ему во сне и ударит по лицу. Не сама статуя, но атмосфера, заряженная верой, может вызвать в таких местах чудесные события. Ясимин говорит, что если кто-то посторонний, скажем, турок, войдет в подобный храм с намерением нанести богине вред, то он не сможет найти обратный путь и будет обречен блуждать во мраке храмовых лабиринтов, пока не ослепнет.
Как-то во сне я сидел с великим Сеидом Насабехом. Потом мы гуляли и провели какое-то время в дружеском общении. проснувшись, я ощутил, что меня переполняют энергия и сильное желание. Тут я вспомнил, что Мухаммаду была дана необычайно огромная сила к половому соитию и что его барака (разнообразные формы энергии и божественного присутствия, проявленные через него) передавалась последующим поколениям через последователей и членов его семьи. Эта линия духовной передачи — наследие веры — несет в себе особую крепость и потенцию (моджаме’т ) Пророка.

1:323-324
Мост, именуемый Сират
Меня спросили, в чем заключается богохульство, что значит быть неверным Богу? Я сказал: это когда в совершенном свете ты все еще видишь тьму; когда тебя окружают чудеса, а ты лишь частично отзываешься и воздерживаешься от окончательного суждения; это когда ты пренебрегаешь своим видением и прозрениями, данными тебе.
Мост, называемый сират , ведет из зримого в незримое. Он тоньше человеческого волоса, но каждое живое существо может пройти по нему. Одни люди минуют его быстро и легко, смеясь.
Другие спокойны и не спешат. Неверные — это те, кто полагает, что они сами, возможно, и есть этот мост. Если смертная мука и блаженство существуют, значит, и духу дано испытывать радости и невзгоды. Вообрази себе место на земле, где поколения распыляются и обращаются в прах. Отсюда каждый может видеть чистый цвет, миры бытия и небытия, проникающие один в другой, мимолетные нездешние виды, которые, как красочные пейзажи утра, раскрываются в сиянии иного царства, во много раз ярче, чем солнце. Я знаю это, потому что так было явлено моимглазам. Помни, как душа Мухаммада выскользнула из его губ. Души и в самом деле вылетают наподобие стрел из лука тела. Одни уходят в истине, другие беззаботно и беспамятно.

1:324-326
Утро пятницы
В пятницу утром, проснувшись, я осознал, что нахожусь перед выбором: либо следовать примеру пророков, либо ученым, с их законоведением, моралистическими проповедями и скрупулезными культурными исследованиями. Я выбрал — следовать пророкам. Полагаю, я сподвигнут на этот путь по воле Божьей. Буду помогать другим соединяться с бытием и знанием Мухаммада, он лучше меня знает, как жить. Но я вновь смутился, вспомнив, что постигло пророков. Иоанна Крестителя обезглавили, Иисуса распяли, Ноем пренебрегали. Жестокая зубная боль Абу Бакра, страдания матери Иова и Вис, поношения Мухаммада Абу Джахлем. Я не ощущаю в себе сил произносить столь же дерзновенные речи, как Иоанн Креститель или его отец Захария.
Затем я стал размышлять дальше: что ни случается — хорошее и дурное, добродетели и упадок, — всё в Божьей воле. У каждого пророка славный конец. Не важно, молод ты или стар, глубже вовлекайся в присутствие — и станешь чуть лучше. Ходи в мечеть по средам и пятницам. Молись и возжелай, чтобы твои желания следовали воле той целостности, что сотворила тебя (6:102) и продолжает вершить то, что ты вершишь (37:96).

1:327-328
Дочь судьи Шарафа и я
Однажды утром Я подумал: каковы будут гурии рая, «белокожие»? Не такими ли, как это утро, когда я лежу с дочерью судьи Шарафа? Я ее обнимаю и нежно покусываю губы. Она прекрасная молодая женщина, но когда ее юбка вздулась и поднялась до самой талии, мне почудилось, что я вижу перед собой резвящегося ребенка.
Она шепчет мне на ухо: «О Боже, Боже », взывая к Тому, кто даровал нам блаженство наших тел, когда они движутся в едином порыве. Я целую ее и дышу в такт с ней, захлестнутый волной оргазма.
В Коране сказано: «Возлежите на ложах» (52:20). И потому иногда, когда нам тягостно или больно, душа ускользает от печалей, отдаваясь потоку чувственного влечения к любимому. Как части нашего тела расслабляются, когда тело лежит и отдыхает, так же и наша душа… Свободно парит, когда мы утешаемся любовной игрой.
Два океана, соленый и пресный, вливаются один в другой (55:19). Страдание и наслаждение — никто не знает где одно, где другое там, в глубине, на вершинах рифа, где кораллы и жемчуга обретают свои формы (55:20).

1:328-329
Оставайся возле этой двери
Кто отмеряет и распределяет милость? Отчего Коран не был ниспослан какому-нибудь видному человеку? Все случается не так, как мы хотим, и не надо притворяться, будто так оно и происходит.
Все это поклонение собственным интересам, путь, которым изначально следовали жители Мекки, когда отрицали, что Мухаммад — пророк. А почему не Масуд Сакафи или Валид ибн Мугхирех?
Бог говорит: взгляните на дивный дар этого мира. Вы легко принимаете его — но не моего посредника, через которого Я передаю Свои слова. Оставайтесь возле этой двери и зрите чудеса. Светы лиц, когда они мгновенно вспыхивают, сполохи в волосах, белокурых и черных, едва уловимый аромат, определяющий образ, — все это источается присутствием Божьим.

1:331-332
Почему говорят, что осень…
Каждый холодный и бессознательный поступок вернется к тебе и возвратит содеянное тобой (10:27). Если ты украдкой глядишь на интимные части тела других людей, — люди будут подглядывать за тобой. Друзья, торгуя в ваших лавках, помните, что вы живете внутри этой тайны. Не обсчитывайте и не обманывайте никого. Такие дела не приносят выгоды. И не пользуйтесь благочестием, чтобы улучшить свое положение в обществе, — это лицемерие. Не отдавайте свой внутренний покой за декоративные безделушки. Тюрьма тела во сне открывается в мир за пределами этого мира.
Шесть направлений образуют один из наших домов. Но есть и иные. Душевным оком образ уловил, алкая,
И тотчас — к действу побужденье. К чему слова, что осень нам готовит завершенье?
Для нас грядет весна иная.

1:337-338
Глубокие сдвиги в себе я не могу описать
Я сказал местному астрологу: тот факт, что ты чего-то не видишь, еще не означает, что этого не существует. Любящий способен увидеть в лице возлюбленного некий свет, невидимый ни для кого другого. Здоровый человек ощущает в пище множество вкусовых оттенков, а для того, у кого обложило язык, их просто не существует. Больному любая еда кажется горькой.
Глубокие сдвиги и перемены происходят во мне, они не поддаются описанию, но совершенно реальны. Пути открыты. Я слышу ароматы, источаемые божеством. Это важнейшее событие в моей жизни, но кто может его увидеть? Дружбу нельзя ни увидеть, ни измерить, однако жизнь в дружбе — это опыт, не нуждающийся в доказательствах. Вера, праведность, религия — только слова, в которые искусный спорщик может вложить любой смысл. Я разговаривал недавно о силе исламских пророков с Хасаном, ткачом по шелку. Он же обратил мои слова в доказательство своего вольнодумства.
Душа приходит сюда из области невидимого, чтобы узреть этот мир, тело, ночь и залитые солнцем утренние виды, и потом на говорит: теперь, когда я увидела все это, покажи мне иные Твои свойства, Господин миров (3:26).

1:347
Солнце — мотылек
Видный законовед попросил меня объяснить, кто такие эти просветленные. Есть некоторые мужчины и женщины, столь глубоко проникшие в сокровенную и тайную суть бытия, что запреты на ростовщичество, и вино и даже сама эта жизнь и возможность обещанного воскресения, не занимают их мысли. Подобные вопросы и в голову не приходят мастеру — гностику — он просто знает себя и молчаливо лелеет присутствие, его душа — вино мудрости, впавшей в безумие.
Во мне зажегся дивный огонек, Тот, для которого и солнце — мотылек.

1:352
Разумность духа Авраама испытывали повелениями.
Он прошел через все эти борения и стал вождем своего народа. Мы создаем лица, незримые для глаза. Душа человека, как любое духовное существо, недосягаема для пяти чувств. Сущность души не увидеть, не потрогать, не уловить
обонянием, не вкусить и не услышать. И все же недоступные чувствам духовные существа сообщаются друг с другом, они обладают собственной разумностью за пределами эмпирически доказуемого. Между собой они знают, кто из них опасен, а кто благонамерен. Иногда беззвучное повеление выстреливает по одному из них, подобно языку пламени, раскрывая их таланты и ограничения. Авраам пережил один из таких моментов и выстоял, тогда-то его и пригласили возглавлять молитвенные собрания.

1:354-355
Быть взятым
Если хочешь покориться [воле Божьей], — забудь себя. Отделись от своих чувств и мотивов и тогда, не обремененный знанием и беззаботный, ты обретешь простирание от востока до запада и обратно. Что удивительного, если в этом безумном состоянии твоя сокровенная сущность покроет сотни миль — а твой ум знать об этом не будет.
Такую свободу движения мы видим у облаков и воды. Леса и посевы — по-своему — тоже движутся по земле вместе с караванами людей. Бог устраивает нашим душам странствия, о которых мы и не подозреваем. Почему? Потому что мы, какие ни есть, подобны пьяному кутиле в повозке, катящейся неведомо куда. Что мы а самом деле любим и чего хотим, — это присутствия, жаждем войти в его объятия всем существом и быть взятыми. Мы нуждаемся в удовлетворенности, а не в разъяснениях: почему и зачем, как и когда мы где-то окажемся. У индусов есть вероучение, объясняющее эти тайны и идеи о воскресении, о других мирах, кишащих драконами, змеями, скорпионами, слонами, обезьянами и гибридами человека и животных.
Они полагают, что можно устрашить людей и удержать их от воровства, изобразив голову вора в пасти дракона.
В первый день Рамадана мне исполнится пятьдесят пять лет — полвека и еще немного. Средняя продолжительность жизни колеблется от шестидесяти до семидесяти лет в зависимости от жизненной крепости человека. Думаю, у меня еще лет десять впереди, три тысячи шестьсот пятьдесят дней. Чем я заполню их? Пока я не нашел ничего лучшего, чем прославлять таинство, которое движет мною без моего ведома, и я снова и снова повторяю: «Ничто не реально, кроме Тебя. Есть только Ты».

1:359-360
Порванные нити
Мое тело ощущало себя настолько немощным и разбитым, что мне подумалось: я не выживу, если не вмешается божественный Промысел. Сдвиг с мертвой точки мнился невозможным. Мне пришла в голову мысль, что, если бы я был деревом на городской улице, среди других деревьев, что растут вдоль дороги, я бы ожил. Ведь деревья черпают силу друг у друга. Но, увы. Жизненный поток во мне иссяк. Я как большое мертвое дерево в каменном мире города. Потом я ощутил, будто меня отправили в какой-то город, затем в другой, потом вернули в первый, оттуда я переместился в новый город, после чего оказался там, где был вначале, — и все это безо всякой причины и выгоды, без радости и блаженства от путешествия, лишенного побуждения изнутри.
Человеческие существа — как подвешенные светильники, огни, горящие в воздухе. А внутренние побуждения все равно, что натянутые нити, которые держат эти лампы на весу. Если их обрезать, светильники падают и гаснут. Люди лежат на земле, как инертные и опрокинутые вещи. Душа тоже нить — вертикальная связь с божественным. Через этот канал к нам проступают токи перемен, а также мощные импульсы к продвижению.
Мудрость привносит полноту, в которой мы осознаем собственное неведение. Тот, у кого мало знания, — отрицает это. Тот же, кто изучал свою жизнь достаточно долго и прилежно, — знает, что ничего не знает.

1:361
Весна моей души
А те, кто щедры и знают прибежище присутствия, — Мы сделаем их путь гладким (92:5—7). Затруднения исчезнут — и ты вновь обретешь способность видеть чудесное, и только его. Откроется много путей, и все они будут ясны и доступны для тебя. Я вновь взираю на свою душу — а там ласковая весна присутствия наполняет каждую капельку, и все они по-своему неповторимы. Весь мир я вижу как весну своей души. Весенние потоки пронизывают всю вселенную. Единый исток, а от него отходят русла, и каждое русло разделяется, давая начало другим потокам, они тоже ветвятся, источая из себя цепочки капель, и вот уже каждая капля сама по себе. Столько разных цветов — красный жасмин и желтый, синий ирис, лаванда, триллиум, и с каждым мигом — новые краски, новые лепестки. Так Бог оживляет творение, обновляя его. Следует внимать смыслу непрерывного возникновения чего-то нового в себе, принимая это как милость и исцеление.
Размышляй также и о смысле света. Насилия и разлуки. Горестей и чувственных услад. Все это дары, но чувственные наслаждения и привлекательность прекрасных лиц, судя по всему, особые дары; сам Бог непосредственно изливает их в нашу душу. Даже в те моменты, когда мы испытываем экстаз от такого блаженства, нам следует помнить о Подателе. А тем, чей выбор — оставаться вне присутствия, — им не важно, увещевал ты их или нет. Им определено быть вне этого (2:6). Они за завесой по Нашему соизволению и согласно своему выбору. Перед ними стена из их собственных тел. Тебе не дано знать, кто за завесой.
Ты должен стоять в стороне, не привлекая к себе взоров, и взывать к друзьям. И если кто отзовется, то это благодаря неустанности поиска. Для тебя же благо — взывать и продолжать призыв. Будь как ныряльщик: он опускается на дно и поднимает то чистый жемчуг, то простой камень. Твое погружение не обратит одно в другое. Странствуя в миру, навещай золотые россыпи чаще, чем те, кто разрабатывает другие драгоценные породы. Твоя работа отнюдь не претворять одно в другое. Твоя работа трясти дерево, чтобы упал созревший плод. Незрелое останется там, где оно есть. Все, что ты должен делать, — это служить, помогая подобным образом. Не занимайся работой иного рода. Есть еретики, утверждающие, что присутствие явило себя в Адаме во всей полноте, и потому ангелы поклонились ему, и что оно во всей полноте явило себя в Иисусе, отчего он и воскрешал мертвых и так далее. Они говорят, что Бог сполна явил Себя в Хазрате Али, чтобы дать миру порядок и поддержать Пророка Мухаммада. «Он —Всевышний…» (2:255) приводят они стих из Корана, имея в виду, что грохот грома —это зычный глас Али, который низводит дождь на землю. Так астрологи ведут речь о том, что звезды говорят им, как нужно действовать.

1:367
Не ищи другого общества
Великий плач стоит, когда расстаются друг с другом влюбленные — творения, которым предназначено расстаться. Каково е состояние того, кто познал внимание тайного источника и отошел в сторону от этого водительства? Сколь горестна такая разлука! А что сказать о том, кто умирает, ни разу не ощутив присутствия?
Присутствие иногда может принять форму несчастья, глубокой осознанности или даже чего-то менее явного. Оно может прийти, когда ты мирно сидишь дома с детьми и женой либо с полной самоотдачей выполняешь свою работу. Вспоминай о нем, поддерживай с ним близость, путешествуй в нем! А если ощущаешь, что отдаляешься, — не ищи иной компании. Ребенок плачет, пока не придет мать. Будь так же настойчив. Слушай музыку и пение, пока не восстановится твоя Дружба с божественным.
Внимай тем, кто пылко жаждет Бога. Ной был пророком, потому как непрестанно страшился утратить близость.

1:368-369
Цепочка очевидных свидетельств
Клав‡, странствующий наблюдатель, подходит к воротам некого города и натыкается на группу людей свирепого вида. Он решает не входить в город, а возвратиться той же дорогой, которой пришел. — Если ты намерен вернуться той же дорогой, то это будет стоить тебе один динар, — слышит он. — Тогда войду и осмотрю город. — Это обойдется в два динара.
— Я протестую против таких поборов! — Протест стоит три динара.
Он отдает два динара и входит в город, надеясь найти в его стенах справедливость. Посреди людной площади некий человек отсекает медведю хвост. Поднимается большой шум, слышны крики, беременная жена этого человека падает, и у нее случается выкидыш. Странник приходит в суд как свидетель происшествия. А суд в это время разбирает дело другого человека, который требует Клав напоминает Насреддина —: он рассказывает, что его отец работал в одном доме, где на него упала тяжелая деревянная дверь, непрочно державшаяся в дверной раме, и пришибла насмерть. Позвали плотника, что устанавливал дверь. Он рассказал, что мимо проходила красивая женщина. Ее красота отвлекла его, и он допустил промашку в работе. Красавица сказала, что во всем виновна хозяйка дома, где она служит, потому что это она послала ее с поручением забрать из починки плохо сработанную обувь. Башмачник обвинил кузнеца, который продал ему инструмент, не доведя тот до ума. Кузнец признал свою вину, но сказал, что если его накажут, то пострадает вся община. В городе лишь один кузнец, кроме него, и оба они по горло загружены работой. А вот двое мужчин-прачек слоняются без дела, потому что работы у них нет и на одного. Следуя этой логике, судья приговаривает к смертной казни одного из мужчин- прачек.
Настал черед отсекателя хвостов и его уже не беременной жены. Отточив свой логический ум в предыдущих прениях, судья быстро приходит к решению по этому делу. Тот, кто отсек медведю хвост, должен заботиться о пострадавшем животном, пока у того не вырастет новый хвост. А жену охальника следует отдать владельцу медведя, чтобы он упражнял ее до тех пор, пока она вновь не забеременеет. На этом суд завершается.

1:369
Помочь себе
Вчера, глубокой ночью, я размышлял, как быть более обходительным, приветливым и доброжелательным с людьми. Но отличаются ли намерения такого рода от желания иметь больше денег или больший вес в обществе? Все это забота о внешнем. Но что было бы, если бы я посвятил все свои действия Богу, если бы я только и искал, что более и более ясного ощущения всеобъемлющего присутствия? От этих полуночных мыслей у меня разболелась голова. Я не мог ни спать, ни молиться, ни сосредоточиться на работе.
Тогда пришло: «Не размышляй столько обо Мне. Пребывай во владениях любви, где ты чувствуешь себя нестесненно. Не тебе разгибать богословские загибы».
У одного суфия из Хорезма была мать, славящаяся своей добротой ко всем и каждому. Она никогда не делала ничего, что могло бы принести вред человеку и животным. Когда она умирала, ее окружили дети. А она вдруг отослала их от себя со словами: «Другие пришли, чистые».
Тогда дети вышли из комнаты, но стали подглядывать за ней. Они слышали едва уловимое дыхание, пока она отходила. Затем дыхание прекратилось, и тут вокруг нее возникло сияние, и тело довольно долго светилось.

1:372-373
Каждый себе что-то выторговал
У каждого существа есть дом, соответствующий его индивидуальным особенностям. У соловья — постоянное место гнездовья, у горлинки — укромное гнездышко. Вороны устраиваются кто как. Драгоценные камни всегда сохраняют свою ценность, а камни на дороге нужны лишь от случая к случаю. Каждое существо стремится на крыльях желания к своему обиталищу, к своим ценностям, один устремляется стать сапожником, другой — царем. Каждый себе что-то выторговал в этом мире.
Как-то утром я встал очень рано и пошел в мечеть в надежде, что, может быть, мне откроется, как изменить условия сделки, заключенной с моей душой. При этом я заметил вот что. Первое: раннее утро — чудесное время для пробуждения. Второе: есть места, где демоны набрасываются на людей, словно стаи собак, и есть места, пронизанные ангелическими и дружественными влияниями. Третье: человеческие существа, особенно мужчины, поддаются воздействию демонической среды и, переняв эти низкие качества, привлекаются к богатству. Нам следует быть поосторожнее с богатыми. Ты можешь и не «видеть» исходящей от них угрозы, потому что на не имеет физических свойств: урон наносится твоему сердцу.

1:374
Аромат денег
Иногда я думаю о себе как о властителе, которому не над чем властвовать, как о судье, лишенном юрисдикции, визире, у которого нет приказа для исполнения, богаче без богатства.
Улавливаешь в этих помыслах претенциозный аромат денег? Не так ли говорят честолюбие и зависть?
Если бы я мог погрузить душу в присутствие, если бы мог полностью раствориться в нем, все эти вопросы, жалостливые истории о себе, фантазии о том, кто я и что я, просто исчезли бы.
На базаре жизни люди по высоким лестницам карабкаются к власти и богатству — и каждый раз, не добравшись до верха, срываются и падают вниз, на землю.

1:377-379
Ислам и деньги
Я проснулся сегодня утром и принял твердое решение следовать по пути истины с ясным намерением. Но как исполнить это, если приходится изощряться в обществе владык, визирей и людей, имеющих власть дать мне больше динаров и драхм? Ислам не связан с денежными вопросами. Забота о дневном пропитании не снедает сердца мусульман. Их заботит лишь одно: как можно глубже предаться Богу. Друзья Мухаммада никогда не обсуждали, как во время паломничества добыть себе пропитание и кров. Коран — не руководство по благоустройству жизни. Моисей не водил исраэлитов в битвы. А Мухаммад был призван стать воином. Есть что-то возвышенное в этом призвании — тут требуется непоколебимая стойкость. Потом я ощутил печаль тех, кто сомневается и живет вне этой духовной традиции, а также почувствовал радость верующих. Мухаммад — превосходнейшая из всех опор в религии, — таков мой вывод, и если кто не приемлет мусульманского правления, то это не умаляет великолепия исламского миропорядка. Фальшивые бриллианты не снижают ценности настоящих. На каждого возложена своя особая ответственность. Если сын Адама грешен, — не вини в этом Адама. Если один из потомков Али обидит тебя, — не злословь на весь его род. Если кто-то из ученых людей низок, — бросает ли это тень на разум?

1:379-380
Ответное послание
Фасих Валвалджи во время беседы с учениками достает из складок тюрбана письмо. «Его надо доставить в Бухару моему мастеру, — говорит он. — Кто возьмется за это?» Тут же вскакивает дервиш, берет письмо и уходит. Фасих продолжает беседу, и речь его становится еще более утонченной и возвышенной — никогда прежде не был он так красноречив. Час спустя он возвращается домой. Кто-то стучит в дверь и говорит, что принес ответ на его письмо. Привратник берет послание, и Фасих читает: «Мир тебе, сын мой. Кто отваживается действовать в открытую в этом мире, — тому следует использовать око сердца, чтобы отличать тех, у кого добрые намерения, от тех, кто хочет навредить делу любви ». Фасих бежит к двери — ночная улица пуста. Вот так же изысканность и вдохновение вошли в речь Фасиха, когда он беседовал со своими учениками, — и все благодаря присутствию среди них мастера-суфия. Я заметил, что какие бы действия ни совершались мною — добрые, равнодушные или неосознанные, — их пронизывает присутствие. В одном только различаются мои поступки: за эти я получаю похвалу, за другие нет. Если бы душа совершала лишь то, к чему ее ясно подводят, то любое действие венчалось бы похвалой. Мне представляется, что до пророков было такое время, некий период, когда люди поклонялись идолам и им прощалось их неведение, а молитвы принимались. Даже и теперь в тех краях, где наша пророческая традиция неизвестна, просьбы людей доходят и исполняются. Как бы хотел я жить там — или в те времена, — чтобы мое неведение было прощено и отчужденность стала путем к единению.

1:381-382
Раскаленное добела, красно-оранжевое, пепел
Я наблюдал за обжигом кирпичей в печи. Внутри, в верхней части, — белое. Ниже — область красного, далее — оранжевое, и еще ниже — черное. Все, что подвергается обжигу, проходит эти градациицвета. Так и в огне божественной любви: когда кто-то впервые вступает в это пламя, он или она в смятении и подавлен, обретая цвет пепла. Затем приходит восторг просветленности — красно-оранжевый цвет. Затем — сияющее самоуничтожение раскаленного добела. Моисей прошел через эти три стадии, не миновали их и Мухаммад, и другие пророки. Один человек сказал мне: «Хочу познать мудрость». Я в ответ: есть два пути. Один — формальный и публичный, ты готовишься проповедовать и учить других, а возможно, и выносить ложные решения, после чего становишься законоведом. Другой путь исключительно внутренний. Никто не знает о нем, кроме самого искателя (6:59). Таких путников Сокровенное всегда ведет тайно. Они знают об этом мире только то, что им явлено. Раннее утро. Мои размышления прерывает собачий лай. И тотчас Биби Алави, поднявшись с постели, изумленная, входит в мою комнату. Во мне вспыхивает желание. Мне приходит в голову, что все это — милость: и отвлекший меня лай собаки, и Биби Алави. К чему стыдиться прилива желания?
Приходит откровение: «Мое дело и возвышать, и унижать. Я делаю одного желанным тебе, другого — презренным. Так что, когда ощущаешь беспокойство, вспоминай Бога — ведь тревога исходит оттуда. Если происходящее причиняет тебе боль, — молись, чтобы ее отвели. Если тебе хорошо и все вокруг благоденствуют, — моли, чтобы это продлилось. И если у тебя достаточно зрелая душа, чтобы жить так, как я описал, то ты — очередной пророк». На молитве я стоял рядом с Хаджи Седдиком, а в голове вертелось все это. Я подумал: душа понимает, что все проистекает из присутствия. Именно так мы постигаем Бога — благодаря осознанности души. Если бы каждый помнил об этом, — то стал бы пророком. Но этого нет. Пророкам давалась сила отвергать вкусную пищу и питье, отказываться от удовольствий, чтобы более полно погрузить свое внимание в божественное. Немногим такое дано. Большинство из нас находят удовлетворение в желаниях, чувственных утехах. Мы смакуем еду, вкушаем прелести этого мира, но находим сладость и в пророческой передаче, и в том, что через нее приходит. Нам дано иное благословение, чем пророкам.

1:382-383
От сих до сих, размах крыл
Приходите добровольно или невольно (41:11). Искатели, свободные в своем выборе, открывают себя небу, а фаталистов, считающих, что все предопределено, гонят словно скот (7:179). Чтобы прожить жизнь, полную великолепия, ты должен принимать решения. Вживайся в свои желания так же, как и в душу. То, что написал об этом Абу Ханифа в «Религиозном законоведении», — сущее заблуждение. Веди полноценную жизнь — будь со своими женами, детьми и самыми разными желаниями, если хочешь стать кем-то поистине выдающимся. Тогда твоя душа смешается с другими душами, и общая душа сможет возвыситься до более величественной градации. Твоя память расширится, чтобы принять в себя память других.
Я взирал на свою душу. Она простерлась от востока до запада, раскрывшись каждому свершению и прозрению, пророчеству и чуду. Что, если Гавриил стал мной? Потом я увидел свое крошечное телесное «Я» и подумал о двух вещах. Одна: смотрящие обычно воспринимают не грандиозную необъятность души, а лишь физическое «от сих до сих». И второе: могилы унылы и бездвижны, а на самом деле дух усопших более жив, чем мы способны даже вообразить, в своих трудах он пышет крепостью, бодростью неутомленной мудростью.

1:383-384
Молодая женщина на ступенях
Хотел сложить притчу о человеке, чей тяжкий труд приносит лишь материальный прибыток, не имея благотворного влияния на душу. Мне на ум пришел человек, работающий с металлом, кузнец, молотящий по наковальне, вот уж определенно бездуховный труд. И тут меня кольнуло: а что дает душе то, чем я занимаюсь? Да ничего, насколько мне известно.
Кто-то однажды сказал, что тот, кто не испытывает удовольствия от вожделения или от мирской власти, на самом деле не ценит дар этого мира, где правят похоть и превосходство.
Да, согласился я, однако ты забываешь о бесконечном разнообразии удовольствий. Когда Бог закрывает одну дверь, открывается множество других. Ангелы вкушают радости, которые нам не даны. Демоны вершат то, что приятно им. Каждое животное охвачено своим особым танцем.
Однажды, в состоянии глубокого уныния, полуживой, я увидел такую сценку: молодая женщина сидит на улице на ступенях возле дома. Ее окружают молодые люди, и она, в совершенстве владея моментом, буквально заворожила их всех: поддразнивает каждого по очереди и к каждому находит особый подход. Они буквально рты разинули, взирая на ее чарующее лицедейство, а она лишь хорошела под их взглядами.
Я подумал, что, может быть, тайна живого, вибрирующего чувства, ощущения резонанса заключена в том, чтобы быть окруженным зрителями, которых ты можешь завораживать и поддевать, постепенно влюбляя в себя. И я взмолился: о любезный Боже, Ты создал меня. Часть Твоей сущности живет во мне. Яви Себя как круг поклонников — я буду поддразнивать Тебя, а Ты, затаив дыхание, будешь наслаждаться моими чарующими пассами и знаками внимания. Затем я остановлюсь, и Ты будешь с нетерпением ожидать продолжения. Я придумаю новые истории — а Ты будешь слушать их, восторгаясь моим обаянием.

1:393-394
Больше ничто не радует
Как описать иные миры тем, кто говорит: нет ничего, кроме того, что можно пощупать и рассмотреть? Материалисты быстро упираются в стену собственных ограничений — так пресыщенному едой человеку все мнится невкусным. Ощущение, что тебя больше ничто не радует, возникает от неблагодарности и нежелания признать свою несостоятельность.

1:394-395
Наши животные энергии и наша красота
Некто спросил о языке Корана. Я в ответ: кто учит арабские слова, не улавливая, что они значат, подобен человеку с кувшином воды, который не знает, какова она на вкус. Бог даровал тебе милость, которая ведет тебя к истине (49:17). Поистине, нет большей милости. Будь ты мужчина или женщина, если еще не проникся лавой ислама («покорность»), — продолжай свои труды, чтобы достичь ее. Тот, кто тебя любит, может и не сказать тебе об этом вслух, но ты ощутишь присутствие семи телесных центров этого человека — они будут внимать тебе, всегда готовые помочь, чем только смогут. Ты наделен красотой, ты наделен животными энергиями, которые придают красоте мощь и достоинство. Твои доброта и красота живы, потому что тебе было дано выбирать, — и ты выбрал их. И еще я подумал, как мне всегда нравилось быть мусульманином и помогать бедным. Я говорю, что желаю победы над неверными, но не сотворил ли их Бог так же, как и меня? Я не в состоянии ответить на этот вопрос, поэтому умолкаю и обращаюсь к более личным заботам, которых у меня преизбыток. Почему-то неверных в мире много больше, чем правоверных. И кто знает, отчего так? аймусь-ка я лучше поминанием Бога.

1:396-397
Софисты и Абу Ханифа
Софист приходит к Абу Ханифа§, чтобы обсудить природу реальности. Он привязывает верблюда к двери мечети и, войдя, с порога затевает спор. Абу Ханифа втайне подает знак слуге, чтобы тот увел верблюда. Ничто не реально. Все иллюзия, сон, мираж. Наговорившись на эту тему, гость выходит на улицу и ищет своего верблюда. То, что было, как ты думал, твоим верблюдом, возможно, стало псом или вот этой птицей. Поторопись — она улетает. Как все неуловимо. Так Абу Ханифа дразнит софиста, привлекая его к исламу.
В другой раз Абу Ханифа встречает софиста во время хаджа, тот едет на осле. Он велит всаднику спешиться. Члены бщины снимают поклажу с осла и водружают на спину софисту. «С какой стати?» — восклицает тот. «Но раз не существует уверенности в реальности, — отвечает Ханифа, —то мы не можем быть уверены, кто именно из вас человек, а кто осел или что-то иное. Поэтому следует постоянно менять вас местами, чтобы учесть все возможности».
(Абу Ханифа (699—767). — законовед и богослов. — Прим. англ. перев.)

1:402-403
Ем хлеб
Когда ешь хлеб, старайся вспомнить все то, что сделало это возможным: горячую печь, где он был выпечен. До этого — вспаханное поле. Свет солнца, дождь, жатва, молотьба, поездка на мельницу и обратно, идея помола и строительство мельницы. Изменения погоды при смене времен года. Не забудь нож, которым режешь хлеб, плавку металла и ковку лезвия. Участвуют здесь и твои зубы — эти особые приспособления для размола; желудок, переваривающий корку, и умиротворенность напитавшегося тела, каждая часть которого испытывает свое особое удовлетворение: двести сорок восемь костей, пятьсот тридцать мышц, триста артерий, связки, сухожилия, хрящи, твои органы и сосуды и, наконец, мозг. В процессе усвоения хлеба множество разумов в тебе решают, как распределить полученное, и приходят к мирному соглашению. Если бы они не договорились, ты ощутил бы боль и закричал — но этого не происходит.
Теперь заметь единую общечеловеческую сознательность, вдумчиво пребывающую в твоем теле, в котором присутствует и душа, что участвует в общении с другими духовными разумами.
Понаблюдай, как она сидит на перекрестке двух миров, словно человек, с приязнью взирающий на других людей. Говорят, что итог долгого развития тела и начало следующего преобразования — в том, что ты способен жить, отвечая благодарностью за пищу, за все трудности, за боль и неожиданные расстройства, тоже воспринимаемые как милость; пребывать внутри и вне времени, становясь очевидцем ангельского вкушения хлеба; вовлекаться во множество взаимовлияющих хитросплетений судеб, оставаясь в себе самом — самостоятельной индивидуальной душой, содеянной из божественной мудрости.

1:404
Изобилие
Творение непрестанно озадачивает меня. Как возникли миры и отчего? Узнаем ли мы это когда-нибудь наверняка? Пока же я думаю, что разнообразие форм жизни, порождаемых землей, и есть образ таинства творения.
Яблоко и лук, пшеница и фисташки, чабрец и мята, персик, кедр и виноград — каждому из них нужны свои погодные условия и почва.
То же верно для людей и различных их способностей — здесь необходимо связать воедино различные знания. Мы нуждаемся в честолюбии и торговле лошадьми, умении обрабатывать дерево и множестве забот по уходу за домашними растениями; в знании, где хранить собранные плоды и что говорить на базаре, продавая их. Каждое действие исходит из определенного источника — как изобилие растительной жизни исходит из таинств, сокрытых в земле. Деревьям нужны ливни и ветры, чтобы весной покрыться листьями.
Людям нужны друзья, радости, интерес в работе и интерес к жизни, чтобы жить дальше.
Иногда необходимо выкопать дерево и пересадить его в другое место. Суфии советуют: иди туда, где люди не могут не любить тебя. Мой ученик сказал: ранней весной, когда еще прохладно, очень полезно ходить без одежды. Не для всех, напомнил я ему. Невидимые влияния самым разными способами формируют характер и желания, соблазны и побуждения. Скрытые и явные миры сплетаются в единую ткань, более сложную, чем небо и земля или корни и ветки, более утонченную, чем солнечный свет и переливы времен года.

1:408
Открыто владей своими недостатками
Мне открылось: «Никого не брани за промах, который мог бы допустить сам. Не наказывай детей, пока сам незрел. Не укоряй, не ищи изъянов и не клейми других. Направь критику вовнутрь, на самого себя. Открыто владей своими недостатками».
Проблема изучения рациональной философии в том, что она уводит прочь от Корана. Рассудочному сознанию не постичь откровения. Сияние пророчества ослепляет аристотелевскую логику.

1:413-414
Сделать воздержание невозможным
О завернувшийся в мантию затворника, встань и увещевай (74:1). Вот строки, что явили нам чудо пророчества. Мухаммад хотел жить в затворе, но слова эти вывели его из укрытия. Будь терпелив в этом (74:7). Свершилось то, чему суждено. Завеса между мирами — это неспособность человека видеть. И пальцем можно заслонить себе целый мир. То, что не дает мам узреть, узнать дух, — малость, которую легко удалить.
Ты жаждешь признания, яств, музыки, вина, приятной беседы в чайхане? Все это и многое другое — там, в ином мире. Тебе по душе состязания? Поля для игр там идеальны. Утоление любовных желаний? Тот свет и был создан для любящих. Эти дары Бог ниспослал людям, чтобы укрепить силу их чувств, сделать воздержание невозможным — чтобы мы познали и вкусили желание и научились любить. Скажи: «Аллах — един» (112:1). Это значит, что весь сонм астрологов и целителей, все толки ислама в конце концов вернутся к одному и, слившись, станут одним.

1:419-420
Вожделение не созидает одно
Мужчин непреодолимо влечет к женщинам, к мерам золота и серебра, скакунам и красоте возделанных полей. Все это мирские радости, «хочу» и «имею». Божья милость привносит во все вещи иную красоту. Нас учат видеть результат и не улавливаться в силки влечения. Ты заметил, что прекрасный ребенок иногда рождается от болезненной, непривлекательной женщины? Одно вожделение не сотворит детской красоты. Бог приходит через наши удовольствия и через наши страдания.
Без божественного очарования, которое откликается на крайнюю нужду человеческого желания, люди были бы как верблюды, лежащие в грязи.
По своей сути люди — ослы, знающие лишь солому да ячмень, которым их кормят, — пока присутствие милости не обратит их в иное (32:5). Вера венчает человека величием точно так же, как Бог входит в сухое семя и созидает новое живое растение в то время, как ты вершишь свое малое дело. Каждое действие становится частью этого дара. Взгляни вокруг, на небо и землю. Не застывай, как деревянная скамья. Посмотри, как переменчиво небо. Узри, что каждое движение в творении связано с Творцом. Звезды — источник природных импульсов — и есть суть наших «Я». Шамс Амир Дад и другие мои ученики-персы часто видят во сне Мухаммада. А я — нет. Они внимали мне так самозабвенно, распахнув сердца, что Бог наградил их этими снами.
Скорбь лучше счастья, потому что печаль привлекает к Богу: твои крылья расправлены. Шатер разбит в пустыне, где Бог может посетить тебя. Богатство, приносимое скорбью, тратится нами в радости. Душа значительно больше всего, что ты когда-либо терял.

1:421
Отстираем одежду
Спящие ничего не ведают о том, что происходит вне их, во внешнем мире. Они витают в своих снах — подобно тому, как умерший, он или она, уже не причастен к этому миру и может видеть иные реалии. У семян и цветов свои пути. У воды и ветра, пылинок и звезд, солнца и луны — свои. [Бог говорит], мы созидаем тернии, — они хороши как хворост для топки, и розы, источающие аромат, — розовую настойку можно использовать как лекарство. Тернии — жесткие и колючие, а розовые лепестки — нежные и податливые, но то и другое — совершенно. У некоторых людей жесткая наследственность — как тернии, у других мягкая, как лепестки. Мы располагаем суждением и азличением целей. Семена похожи одно на другое, но из одного вырастает яблоня, из других — гранаты, айва, груша, слива. Однако ты должен приложить руку, чтобы помочь им раскрыть себя. Посади их в почву.
Грубые люди уместны в одних ситуациях, сердечные друзья — в других. Меч и гнев, учтивость и покорность как зерцало понимания, — применим все это как разные инструменты. Тела — покровы, помогающие обозначить душу. Расстелем свою одежду на прибрежных камнях: отстираем ее, затем прополощем, выжмем и повесим сохнуть на ветках дерева. И ныне мы сидим и чиним обновленные одежды, очищая и обновляя наши тела — одеяние души. Иные стяжают почести и положение в обществе. А мы — скопидомы сокровищ любви и тайн присутствия. Занятие, которое не радует и не наделяет душу пристанищем, — пустая трата времени.

1:424-425
Шесть планов над нами
Над проявленным миром существует семь планов бытия, где обитают существа духовного мира, ангелы и — в особой области — пророки. Мы говорим здесь о том, что по большей части дошло до нас как весть с других уровней существования, — к делам нашего мира это не имеет отношения. Земля с водой, ветром, огнем и орбитами звезд — лишь один план из семи. Шесть планов над ней, и ад ниже нее — нечто совершенно иное. Корова и рыба на вершине небосвода — символы, используемые астрологами для своих надуманных предсказаний. Помни ясное предостережение, что нам дано: «Не следуй тому, в чем ты несведущ, ибо слух, зрение и сердце будут призваны к ответу**» (17:36).
(** Коран, пер. М. Н.—О. Османова. У Баркса эта цитата из Корана переведена так:«Не следуй тому, в чем ты несведущ, ибо каждое восприятие будет исследовано..)

1:426
Рассуждения о том, как надо
В твоей голове беспорядок — и ты попусту тратишь время,рассуждая о предопределенности судеб, о раскольнических тонкостях, о вольнодумцах, поклоняющихся огню, идолопоклонстве и всем прочем. Но лишь очень редко ты исследуешь себя. А во что ты сам в действительности веришь? Ответь откровенно. Забудь всех иных и их диковинные взгляды. Подлинный путь — тот, которым шли пророки.
Дорога владык ведет с востока на запад и остается истинной. Иные, и среди них целые народы и многочисленные группы, лишь притворяются, будто следуют этим путем. Они и близко не подошли к нему, потому что наслаждаются разрушительными нюансами собственных доктрин, как игрушкой, что отвлекает внимание от главного. Если бы такие люди и в самом деле решились последовать за Моисеем, он разнес бы им головы своим посохом.

1:428-429
Как он услышит
Я возносил хвалу Мухаммаду и вдруг подумал: Мухаммад не всеведущ и не вездесущ. Как же он услышит, то что говорит мое сердце? Ответ: в Сокровенном все соединяется. Все, что ты говоришь,вознося хвалу, слышит и воспринимает Мухаммад, а также другие пророки, философы древности и твои друзья-современники. Мудрость приходит не иначе как через присутствие. Медицина, астрономия, произведения искусства — мы были бы полными невеждами в этих науках, не будь они связаны с источником и прибежищем всяческого знания. Чтение Корана помогает нам памятовать об этом.

Перевод с персидского на английский язык Колмана Баркса и Джона Мойна
Перевод с английского на русский язык Алексея Орлова и Юлия Аранова.