Объективные причины помешали Берику вовремя проснуться и пойти на работу: соседи всю ночь гуляли, что-то празднуя, потом шумно разбирались, потом так же шумно мирились под заливистый голос Кайрата Нуртаса. Уснуть не было никакой возможности — не помогали даже наушники с громко включенными звуками природы — под шум водопада и трели лесных птиц потомок степных кочевников не то что не уснет, напротив, будет тревожно бдеть в ожидании опасности.

Данияр Сугралинов
КОРОТКИЕ РАССКАЗЫ

Данияр Саматович Сугралинов — прозаик. Родился в 1978 году в Актюбинске (КазССР). Окончил Санкт-Петербургскую государственную инженерно-экономическую академию им. Пальмиро Тольятти в 1999 году. В 2013-м — Высшую школу менеджмента при Высшей школе экономики (Москва). Первую известность как автор получил в 2005 году после сетевой публикации повести «Кирпичи». Основатель и руководитель компании «Kaznetmedia». Создатель нескольких казахстанских сайтов, в частности литературного портала «Проза.кз». Участник литературного фестиваля в Казахстане, проведенного Фондом СЭИП в ноябре 2012 года в пансионате «Каргалы» (Алматы, в семинаре Анатолия Курчаткина. Публикации: Кирпичи 2.0. Роман (2014); Ценой жизни. Рассказы (Журнал «Москва». № 8. 2013); Осколки. Рассказы (2013); Буквы. Рассказы (2013); Кирпичи. Повесть (2013); Нет бога, кроме… Рассказ (альманах «Проза в Сети», 2012). Живет в Астане.

Прозрение

— У нас третий день в ванной труба течет. Сделай что-нибудь!

Марат отложил смартфон, дожевал бутерброд и глянул на жену — немолодую, уставшую. Второе десятилетие в статусе домохозяйки сказывалось: жена поглупела, перестала интересоваться чем-либо за пределами ее мирка — небольшой двухкомнатной квартирки в панельном доме, троих детей, базара, продуктового магазина возле дома и супермаркета, куда они по выходным ездили за продуктами.

— Хорошо, — буркнул он и снова уткнулся в смартфон.

— Нет не хорошо! — взъярилась жена. — Ты же ничего не делаешь! Займись трубой, я устала убирать воду! А если соседей зальем? Век не расплатимся!

— Да займусь я, угомонись уже! Достала! — Марат резко встал из-за стола. — Я на работу опаздываю!

Кипя от возмущения, Марат надел туфли, завязал шнурки и, хлопнув дверью, ушел.

— Сволочь! — услышал он вслед.

— Да пошла ты, с…!

На работе он долго не мог успокоиться, курил, пил кофе — упреки жены казались ему пустыми, ибо он работал и зарабатывал. Да, немного, но этого хватало на жизнь. Это он и считал своей основной обязанностью — работать и приносить зарплату домой.

Вечером, вернувшись, Марат остался без ужина — это была мелочная месть супруги. Рассердившись, он ушел ночевать к другу-холостяку.

Под утро он в изрядном подпитии вернулся домой. Дверь открыла заплаканная жена.

— Я развожусь, — с порога заявил Марат. — Ты меня не ценишь и вообще…

— Уже нашел себе кого-то! — жена заревела белугой. Ее лицо исказилось и стало совсем некрасивым, вызывая у мужа отвращение.

Дети, радостно выбежавшие было встречать папу, вернулись в свою комнату и затихли.

— Нашел! — мстительно соврал он. — Стократ лучше тебя! Умная! Красивая! Молодая! Добрая! Хозяйственная! А какая она в постели!

С каждым его словом жена сутулилась и сгибалась к полу, затихая. Ее ноги подкосились, и она по стене сползла на пол. Дверь детской приоткрылась — дети, увидев, что маме плохо, выбежали и принялись успокаивать мать, бросая на отца укоризненные взгляды.

Марату вдруг стало плохо. Он резко протрезвел и сумел прочувствовать всю боль, которую причинил жене — своим равнодушием, неучастием в жизни семьи, воспитании детей. Молча разделся, разулся и решительно пошел в ванную. Дети пугливо рассыпались в сторону с его пути.

Он провозился там часа два, устраняя протечку. Закончив, собрал мусор, вымыл пол в ванной и пошел в душ.

Стоя под струями горячей воды, он вспоминал, как безумно влюбился в жену и молил Бога о ее взаимности. Как клялся себе и ей, что всю жизнь будет оберегать ее и носить на руках, когда она забеременела. Вспомнил, как дико радовался рождению первого сына и в хлам нажрался с друзьями. Как бросал ее с ребенком и уезжал в ночь, по-гусарски разбрасывая деньги, угощал друзей и знакомых, мнимых и настоящих.

Как заявлялся поздним утром домой и валился в одежде спать, а просыпался раздетым и укрытым одеялом, а на кухонном столе его ждал теплый завтрак…

После душа, остервенело чистя зубы, Марат решил, что с него хватит.

Он обтерся полотенцем, накинул халат и вышел к семье.

— Любимая… — он неловко переминался с ноги на ногу, стоя на пороге гостиной. Жена с детьми молча сидели на диване, глотая слезы в ожидании вердикта. — Там это… Я починил трубу, больше течь не будет. И это… Прости меня! Нет у меня никого.

И кинулся в ноги жены.

Спасибо

— Восхитительно, — сказала Анна Ильинична Пак. — Превосходно!

Витя зарделся.

— Полосков, ты меня поразил. Ставлю тебе «отлично с плюсом»!

— Спасибо, Анна Ильинична, — сказал Витя.

— «Спасибо» скажешь своему папе! Его помощь школе в оборудовании компьютерного класса неоценима!

* * *

— Красавец, сынок! — обрадовался Полосков-старший. — Хвалю!

Витя зарделся.

— Будешь первым отличником в семье Полосковых!

— Спасибо, па, — сказал Витя.

— О-о-о, это не меня тебе надо благодарить, сынок! Если бы не Аскар Конысбекович из облоно, не видать мне этого тендера, как без зеркала своего х… Хреновастенько, в общем, сынок, было бы.

* * *

— А это твой сынок, значится? Молодец! — похвалил Аскар Конысбекович из облоно Витю. — Джигит!

Витя зарделся.

— Витябек! Витяхан! — продолжал восторгаться Аскар Конысбекович.

— Спасибо, Аскар Конысбекович, — сказал Витя.

— Мне «спасибо» не надо, я — человек маленький! Если бы не наш драгоценный аким Маке, дай Аллах ему здоровья, долголетия… Если бы не Маке, мудрость которого достигла небес, а разумом своим он измерил вдоль и поперек земную твердь и звездные пути начертал на скрижалях своего сердца! Не было бы у нас компьютеризации, были бы мы как пещерные люди, Витябек, без компьютеров.

* * *

— Лучшие ученики нашей области! Надежда нашего края! Гордость родителей и Министерства образования! — вещал в микрофон аким Марат Сагиндикович. — Награждается ученик шестого класса «Б» средней школы № 13 Виктор Полосков!

Витя зарделся и с гордостью прошелся на сцену.

— Молодец, Витя, — похвалил Марат Сагиндикович. — Так держать!

— Есть «так держать»! — гордо произнес Витя. — Спасибо вам, Марат Сагиндикович!

— Учись хорошо, а когда вырастешь, к нам на работу пойдешь!

Витя собрался уже уходить, но Марат Сагиндикович внезапно наклонился и, хитро улыбнувшись, шепнул ему на ухо:

— Маме скажешь «спасибо». Загоняй салам от Маке.

Сказка

В одном большом-большом городе в большом-пребольшом доме жила-была большая семья: папа, мама, бабушка и два мальчика — школьник Азамат и Диас, который ходил в детский садик. А еще с ними жил толстый и пушистый кот по имени Лоскутик.

Все очень любили мальчиков. Папа часто покупал им игрушки, мама рассказывала сказки и играла с ними, а бабушка готовила внукам баурсаки. И даже Лоскутик баловал мальчиков. Он мурлыкал им песенки и гладил своей пушистой головкой им ладошки.

Азамат очень любил играть в компьютерные игры. Поэтому после школы он сразу садился за компьютер. Диасу тоже хотелось поиграть с братом, но тот прогонял его, чтобы не мешал.

Тогда Диас уходил в свой уголок и играл там. Его любимыми игрушками были машинки. Машинки у него были самые разные: и гоночные, и большие, и маленькие, но самыми любимыми для Диаса были те, что относились к строительной технике: тракторы, экскаваторы, подъемные краны и бетономешалки.

Однажды папа пришел с работы домой с большой коробкой. Дети очень обрадовались: папа принес им какой-то подарок!

Но подарок оказался только один — большущий радиоуправляемый экскаватор.

— Ура! — запрыгал от радости Диас. — Экскаватор!

Мальчик давно мечтал о таком, но экскаватор был очень дорогой. Папа всегда говорил, что обязательно подарит его сыну, когда будет возможность.

Диас не понимал, что значит «возможность», но терпеливо ждал, когда она придет. Папа всегда исполнял обещания.

— Ну что, Азаматик, поможешь братишке разобраться с экскаватором? — улыбнулся папа.

— Нет, — буркнул Азамат и убежал в свою комнату. Ему стало очень обидно, что папа купил подарок только Диасу.

— Что это с ним? — удивился папа.

— Наверное, ему тоже хотелось получить какой-нибудь подарок, — предположила мама.

Папа расстроился. Он не хотел, чтобы сын грустил. Поэтому он зашел к сыну в комнату, чтобы утешить.

— Сынок, не переживай, — сказал папа. — На выходных мы поедем в магазин игрушек и купим и тебе что-нибудь.

— Не нужны мне твои игрушки! — крикнул Азамат.

Папа грустно промолчал и вышел из комнаты. А Азамат лег в кровать, накрылся одеялом и еще больше обиделся. Ему хотелось, чтобы папа поуговаривал его, и тогда бы Азамат попросил новый мощный компьютер, чтобы игры, в которые он играл, стали еще красивее.

Вот так лежал Азамат и обижался, и чем больше он лежал один в комнате, тем больше обижался. Он слышал радостные крики Диаса, когда экскаватор заработал, и еще больше разозлился на всех: на папу за то, что ничего ему не купил, на маму за то, что она его не пожалела, и даже на бабушку, потому что она никогда ничего не покупала внуку. Он выгнал из комнаты даже Лоскутика.

И когда бабушка позвала внука к столу ужинать, он крикнул:

— Отстаньте от меня! — и решил спать.

Во сне он шел по степи, и на тысячи километров вокруг не было ни души. Степь была мертвой — не бегали суслики, не пролетал в небе беркут, не видно было и следа человеческого. Вдали виднелись горы.

Шел так Азамат, шел и дошел наконец до гор. Там он увидел юрту. В ней сидела древняя старуха Жалмауыз Кемпир.

— Здравствуйте, бабушка! — поздоровался Азамат.

— Здравствуй-здравствуй, внучек! — ответила старуха. — Слышала я, желание у тебя есть сильное?

— Есть! — обрадовался мальчик. — Хочу, чтобы папа дарил подарки только мне!

— Только тебе? — уточнила Жалмауыз Кемпир. — А твоему братику Диасу чтобы никогда ничего не дарил?

— Да! — закивал Азамат.

— Да будет так, — сказала старуха.

И Азамат проснулся.

Дома было непривычно тихо. В комнату заглянула мама:

— Подымайся, лежебока! — ласково сказала она. — В школу пора собираться.

Азамат продрал глаза и встал. «Странно, куда делась кровать Диасика?» — подумал он.

— Мама, а где Диас? — спросил он.

— Какой Диас? — удивилась мама.

Азамат кинулся искать братика, заглянул даже под кровать, надеясь, что тот прячется там, но нет — Диаса нигде не было.

— Где мой братик? — закричал Азамат.

Мама испугалась за сына, потрогала ему лоб. Папа обнял его и прижал к себе, поглаживая по головке.

— Успокойся, сынок, успокойся. Тебе просто что-то приснилось.

Азамат вырвался из папиных рук. Он стал замечать, что дома нет никаких следов Диаса: нигде не было его игрушек, его кровати, одежды, и даже купленного вчера экскаватора нигде не было.

Зато вместо старого компьютера на его столе стоял новенький компьютер, точно такой, какой мальчик хотел попросить у папы.

В школу в тот день он не пошел. Родители решили, что мальчику нездоровится, и оставили дома. О братишке никто не говорил.

Азамат понял, что старуха исполнила его желание — теперь все подарки папа будет дарить только ему, потому что Диас куда-то пропал. Скорее всего, думал мальчик, его забрала злая старуха Жалмауыз Кемпир.

День шел за днем. Мальчик все больше и больше скучал по братишке, но дома таинственным образом пропали все фотографии с его изображением. Там, где братья были на фото вместе, Азамат был теперь один.

Никто больше не мешал ему играть в компьютерные игры. Бабушка готовила баурсаки только для него, папа дарил игрушки только ему, а мама играла только с ним. И только Лоскутик как будто бы обиделся на Азамата и не подходил к нему.

Каждый день перед сном Азамат загадывал, чтобы братик вернулся. Мальчик слышал, что если крепко-крепко загадать желание и очень-очень чего-то захотеть, то желание обязательно сбудется.

Но утром, просыпаясь, он видел, что он все так же один.

«Не нужны мне никакие подарки! — думал Азамат. — Пусть только братик вернется!»

Как-то раз, когда родители были на работе, а бабушка ушла в магазин, к Азамату подошел Лоскутик. Кот внимательно посмотрел в глаза мальчику и промяукал:

— Ты хочешь вернуть братика?

— Очень-очень! — сказал Азамат, даже не удивившись, что Лоскутик заговорил. Так сильно ему хотелось вернуть Диаса.

— Обещаешь больше не завидовать ему?

— Обещаю!

— Да будет так, — промурлыкал Лоскутик.

Азамат проснулся в своей кровати. Дверь комнаты приоткрылась. Это был Диас со своей новой игрушкой.

— Азамат, хочешь поиграть в экскаватор? — спросил он.

— Ура! — закричал Азамат, вскочил с кровати и обнял братишку. — Ты вернулся!

— Ура! Я вернулся! — тоже обрадовался Диас. Он не понял брата, но всегда радовался вместе с ним.

Удивленные родители зашли в комнату, услышав крики.

— Дети, у вас все в порядке? — спросил папа.

— Да, папа, спасибо! У нас все хорошо! — еще громче закричал Азамат и засмеялся.

Родители тоже засмеялись. Они все обнялись и закружились по комнате. В углу комнаты сидел Лоскутик и довольно улыбался.

А Азамат на всю жизнь понял, что зависть — самое мерзкое и плохое чувство, а семья — это самое дорогое, что у него есть.

В здоровом теле…

Врач-диетолог Жанболсын Галиевич первую сигарету выкурил в первом классе. К четвертому он дымил с редкими перерывами на сон. В шестом классе Жанболсын Галиевич попробовал водку. Вкус не понравился, но стало почему-то радостно, так что девятый класс он заканчивал ярым приверженцем философии «…если есть в кармане пачка сигарет…», любителем остограммиться в обед и «нормально посидеть» вечером.

К сорока годам Жанболсын Галиевич остепенился. Курить бросил, пить бросил, занялся физкультурой, свой любимый бешбармак променял на паровые котлетки из куриной грудки и зерновой хлеб.

А в прошлом году аккурат к Наурызу Жанболсын Галиевич открыл в своем элитном жилом комплексе магазин здоровой диетической пищи «Жанболсын». Продукты без глютена, соки без сахара, биологически активные добавки, обезжиренные молочные продукты, итальянская минеральная вода «Сан-Пеллегрино» — все привозилось из Европы и было либо органическим, либо низкокалорийным и жутко полезным.

«В точку попал! — радовался Жанболсын Галиевич. — В доме половина жильцов — буржуйские экспаты, а другая половина — уважаемые люди. И те и те здоровье берегут, в спортзал ходят. Ниша! Скоро деньги буду грести лопатой! Совковой!»

Стены магазина были обклеены вырезками из газеты «ЗОЖ» и плакатами-лозунгами в духе «В здоровом теле — здоровый дух!» и «Мы — это то, что мы едим!» на четырех языках (английском, русском, казахском и китайском — специально для китайских строителей со стройки рядом).

На семейном совете Жанболсын Галиевич решил подарить первому покупателю от лица магазина «Жанболсын» упаковку диетического шоколада — без жиров, без сахаров, со вкусом картона.

Первым покупателем стал случайно ошибившийся дверью Маке. Уважаемый человек Маке некоторое время вглядывался в широкую улыбку врача-диетолога.

— Е-е-ей… Магазин, что ли? — удивился Маке.

— Так точно, Маке! — отрапортовал врач-диетолог. — Магазин здоровой пищи!

— А разрешение имеется?

Разрешения имелись от всех нужных инстанций. Разочарованный Маке не глядя схватил бутылку итальянской минеральной воды «Сан-Пеллегрино» и со словами «Запиши на мой счет» ушел. Шоколад не взял.

Радостный, как думалось Жанболсыну Галиевичу, день стал днем разочарований. Любопытные жильцы заходили, оглядывались, выясняли, что в магазине нет ни пива, ни другого алкоголя, ни сигарет, ни пельменей, ни какой-то другой еды, а только здоровая пища и биодобавки, после чего пожимали плечами и уходили ни с чем.

Иностранцы удивлялись ценам на знакомые продукты и также уходили ни с чем.

Впавший в отчаяние врач-диетолог самолично распечатал красивым шрифтом Comic Sans объявления о том, что каждому покупателю — шоколадка бесплатно, и отправил детей расклеивать объявления по подъездам дома.

Не помогло. Не помог и переход на круглосуточный режим работы. Здоровая пища, как выяснилось, не нужна жильцам дома и ночью. И вообще, здоровыми, конечно, хотят быть все, но кушать обычно хочется вкусное и вредное.

На третий месяц работы в убыток Жанболсын Галиевич ворвался одной летней ночью в магазин, отключил сигнализацию и в остервенении сорвал все плакаты и лозунги. Остаток ночи он провел за кассой, поедая полезный обезжиренный шоколад.

А ранним утром он обзвонил всех поставщиков и сделал большой заказ.

Прошел год. Магазин стал прибыльным. Его полки ломятся от разнообразных полуфабрикатов, лапши быстрого приготовления, видов алкоголя и сигарет. На одной маленькой полочке ютятся остатки первого ассортимента — баночки с биодобавками как напоминание о благородной первоначальной цели.

А Жанболсын Галиевич теперь, закурив ароматную сигаретку, любит рассказывать эту историю с такой моралью, что продавать надо то, то покупается, а не то, что людям нужно на самом деле. Обычно он это делает, одолев грамм пятьсот.

Объективные причины

Объективные причины помешали Берику вовремя проснуться и пойти на работу: соседи всю ночь гуляли, что-то празднуя, потом шумно разбирались, потом так же шумно мирились под заливистый голос Кайрата Нуртаса. Уснуть не было никакой возможности — не помогали даже наушники с громко включенными звуками природы — под шум водопада и трели лесных птиц потомок степных кочевников не то что не уснет, напротив, будет тревожно бдеть в ожидании опасности.

Проснувшись к полудню, Берик сделал несколько важных звонков: сообщил на работе, что простыл и отлеживается с сорокаградусной температурой под одеялом; сделал заказ пиццы «Казахстан» — изысканный деликатес с кониной и казы, обильно политый кетчупом «Махеев». И позвонил товарищу — просто узнать последние новости и слухи.

Закончив с важными делами, Берик открыл фейсбук и написал подтверждающий пост о своей болезни: «Простудился! Температура 400 С, люди, посоветуйте, что делать?»

Люди стали активно комментировать, советуя различные лекарства, антибиотики, жаропонижающее, народные средства, травы, притирки, грелки, горчичники, мед, варенье, непременно протертое крыжовниковое. Растроганный Берик всем писал: «Спасибо, попробую». Пост получил много лайков — болеющий Берик был людям много симпатичнее.

Привезли пиццу. Пицца была невкусная, кусок застревал в горле, не помогал даже кетчуп «Махеев».

День пролетел незаметно и как-то бездарно. С одной стороны, Берик много что сделал: повысил свой рейтинг в World of Tanks, досмотрел наконе, «Декстера», прочитал первые две главы «Антикиллера», слегка прибрался дома, помыв посуду и выбросив мусор.

А с другой — ощущалась некая пустота, недосказанность, как будто бы соврал Берик всему миру, а выгоды с этой лжи никакой не получил.

На следующий день Берик продолжил «болеть»: читал «Антикиллера», повышал рейтинг, ел пиццу, написал в фейсбук мини-рецензию на «Волка с Уолл-стрит», которого он еще не видел.

Но всем было наплевать. Объявили девальвацию.

Хороший день

Ранним утром Валере захотелось по нужде. Он терпел, так как вставать было лень, и даже пытался продолжить сон, но вскоре стало так невтерпеж, что он встал и побрел в туалет. Одной рукой держа достоинство, другой написал сообщение в ФБ и Твиттер: «Всем доброе утро и хорошего рабочего дня!» Стряхнул, заправился, смыл и пошел досыпать.

К обеду Валера окончательно устал спать. Сев на кровать, он закурил. Затянулся. Открыл френд-ленту и увидел более сотни ответов на утреннее приветствие. «Бешеный рабочий день, зашиваюсь!» — написал он, ожидая, когда загрузится компьютер.

Забурлил вскипающий чайник. Валера сделал себе кофе, щедро отсыпал сахару, размешал и сел за компьютер. Друзья по Фейсбуку и Твиттеру активно поддерживали Валеру, а то и сами жаловались на тяжелое начало дня.

Валера запустил онлайн-игру, а пока игра коннектилась к серверу, оставил еще одно сообщение: «Появилось небольшое окошко в сжатом графике дня. Еду на тренировку! В здоровом теле — здоровый дух!» К сообщению Валера прикрепил фотографию мускулистого парня с мотивирующим текстом «No pain — no gain».

Сыграв несколько игр, он сделал паузу — налить кофе. Пока грелся чайник, Валера увидел, как много лайков и ретвитов набрало его сообщение о здоровом теле. Удовлетворенно улыбнувшись, Валера написал: «Сегодня пробежал 12 км! Футболку пришлось выжимать :-)».

Ближе к вечеру Валера проголодался и заварил себе «Доширак» с сальсой. В сеть он выложил фото стейка с текстом «Ужин чемпионов».

Так незаметно пролетел день: игры, сериалы, перекуры и кофе. На ужин были шикарные пельмени с кетчупом и майонезом.

У себя в блоге Валера опубликовал пост о тайм-менеджменте — как важно относиться ко времени как к самому ценному ресурсу.

В комментариях к посту, помимо традиционных плюсов, лайков и восхищений автором, было предложение о работе в должности топ-менеджера средней компании, пара приглашений провести тренинги в Уфе и Вологде и в личке — несколько фотографий топлес от неких особ, желающих познакомиться с Валерой поближе.

«Хороший день», — подумал Валера.

Гнев

Танаберген Ишмухамбетович гневался. Абсолютно никаких условий для работы не было с самого утра: в офисе не работал Интернет. Где-то перебили кабель, в результате все здание осталось без электричества и связи. Электричество восстановили уже к обеду, а вот связи как не было, так и нет.

Вернувшийся после сытного обеда Танаберген Ишмухамбетович, обнаружив, что связи, а с нею вместе и Интернета, как не было, так и нет, ворвался в состояние аффекта и поручил снабженцам купить LTE-модем из рекламы Altel 4G — беспроводной высокоскоростной Интернет.

Снабженцы занялись сбором ценовых предложений, но сделать это было непросто в отсутствие телефонной связи и Интернета. На сайт электронных закупок зайти тоже не было абсолютно никакой возможности. Какой-то новичок-айтишник предложил было в пользование шефа собственный LTE-модем, но бухгалтерия отвергла предложение: айтишник не мог предоставить подтверждающих документов и необходимых сертификатов. Кроме того, без Интернета нельзя было провести никаких платежей.

К шестнадцати часам было объявлено совещание. Танаберген Ишмухамбетович пригрозил увольнением каждому второму сотруднику, если проблема не будет решена в течение часа.

Предложение айтишников превратить личный шефовский iPhone 5 (S как знак доллара) в 3G-модем восторга у Танабергена Ишмухамбетовича не вызвало и было отвергнуто как глупое. Танаберген Ишмухамбетович боялся, что хакеры смогут вытащить всю информацию из его телефона.

Проблему решили в 16:57. Радостную весть донес до Танабергена Ишмухамбетовича визг секретарши в приемной: «Интернет дали, Танаберген Ишмухамбетович!!!»

Воспрявший Танаберген Ишмухамбетович открыл браузер: Сериалы онлайн, Facebook, Тенгриньюс, Закон, Астанинки…

Закипела работа.

Такой же, как ты

15 апреля 2015 года

Утро было будничным, но к обеду все изменилось как для меня, так и для всего юридического отдела компании «Акме технолоджис».

— Ну что, ребята: кажется, мы влипли, — заявил Ник, войдя в комнату. — Президент обязал участвовать все отделы, и от корпоративной олимпиады нам не отвертеться.

Мы взвыли. В углу в приступе кашля зашелся Олсон, самый возрастной сотрудник отдела. Ник оглядел наши хмурые физиономии и ухмыльнулся.

— Я как начальник этого никчемного отдела, о бесполезности которого уже слагают легенды, — продекламировал он, — взял на себя ответственность заявить нашу команду на чемпионат по футболу.

Вой усилился. Из угла Олсона донесся предсмертный хрип.

— Напоминаю вам, олухи, что олимпиада начнется через месяц. Согласно приказу о сокращении кадров, команда, занявшая последнее место, будет уволена в полном составе.

Вой прекратился, и мы впали в задумчивость.

Довольный произведенным эффектом, Ник продолжил:

— Таким образом, начиная с сегодняшнего дня, вплоть до начала соревнований, три раза в день у нас будут тренировки.

— А как же работа? — спросил Йенсен, маленький тщедушный датчанин. — У нас проекты горят!

— Работу никто не отменяет. Тренироваться будем во внерабочее время утром, в обед и вечером.

— Почему футбол? — спросил Мун. — Насколько я знаю, в нашем отделе футболом никто серьезно не занимался.

— А вы чем-то занимались серьезно, Эдди? — удивился Ник. — Посмотрите на себя! Вы же сборище инвалидов! Мистер Олсон самостоятельно не может даже запустить текстовый редактор! Как же, это ведь так сложно — не промахнуться и кликнуть мышкой в нужном месте экрана! Йенсен, не так давно сообщивший о горящих проектах, знает только один вид спорта, и он также связан с горением! Не прячьте бутылку, Йенсен, она нам еще пригодится. Остальные ничем не лучше. Про девчат я вообще промолчу. Так что футбол — наша единственная надежда. Стой себе, а если мячик рядом, будь добр, ударь ножкой, авось будет гол. Вопросы?

Вопросов не было. Лишь отчаянно сверкавшие очки Олсона безрезультатно пытались что-то донести до Ника азбукой Морзе.

— Тогда вечером жду всех в спортзале!

* * *

16 апреля 2015 года

В курилке Грег из отдела медиапланирования сообщил, что вибрации от наших вчерашних стонов достигли лаборатории и сорвали важнейший эксперимент. Завлаб Натансон вне себя и грозится написать жалобу генеральному.

Плевать нам на его жалобы. Олимпиада — вот что нас беспокоит.

Первый же тренировочный матч выявил полное отсутствие взаимопонимания в команде. Меня поставили на ворота. Наши викинги — Йенсен и мистер Олсон — по тактике, разработанной Ником, искали счастья у чужих ворот. Мистер Олсон, неожиданный элемент на поле, как выразился Ник, робкими перемещениями по вратарской площадке противника должен был вводить в заблуждение защитников вражеской команды и открывать свободное пространство для прорывов Йенсена.

Прорывы Йенсена — это, конечно, громко сказано. Но все же мы надеялись, что кавалерийские наскоки нашего бомбардира, пусть и без мяча, смутят соперника и дадут шанс второй атакующей волне.

Вторая атакующая волна состояла из Ника и Эдди Муна. Это значило, что при неудачной атаке у меня появлялись большие проблемы: контратака и выход противника один на один с вратарем, то есть со мной. Рассчитывать на скорое возвращение наших викингов из тылов вражеской команды было наивно. Толстый Ник подвижностью и высокими скоростными данными не отличался. Надеяться оставалось только на ловкого и шустрого Муна и наших девчонок, которых отрядили в защиту.

Самой юной защитницей оказалась сорокапятилетняя миссис Ортега. Поэтому, кроме возведения оборонительных редутов, ее задачей стала помощь нашей полузащите в созидании.

Остальные старушки должны были действовать по ситуации и ждать от меня более конкретных указаний в течение матча.

На деле все вышло иначе. Ловкий и шустрый кореец Эдди Мун действительно носился по полю, как метеор. Но бегал он бестолково и совсем не по делу. Йенсен с Олсоном за всю тренировку мяча коснулись лишь раз, когда вратарь противника выбивал его в поле и случайно угодил Йенсену в затылок. После тренировки Ник безрезультатно пытался выяснить у датчанина, почему он играл стоя спиной к воротам соперника.

Комплекция Ника не позволяла ему носиться по полю все время. Ко второй минуте первого тайма он выдохся и предпочел стоять на месте. «Пусть уж лучше мяч сам найдет меня, чем я буду бегать за ним по всему полю», — объяснил он нам.

Миссис Ортега забила невероятный по красоте гол из-за пределов штрафной площадки. К несчастью, это был гол в свои ворота. От старушек пользы не было вовсе: мяча они боялись и отобрать его могли по чистой случайности. В этом матче случай был не нашей стороне.

Проиграв тренировочный матч со счетом 0–39, мы мысленно стали готовиться к статусу безработных.

* * *

5 мая 2015 года

Месяц прошел незаметно, и завтра — открытие олимпиады.

Тренировки дали свои плоды. Ежедневные кроссы, работа с мячом и тренировочные матчи повысили нашу выносливость, технику и видение поля. Йенсен научился попадать по мячу, а каждый третий его удар стал достигать цели. Мистер Олсон изобрел собственную систему запутывания вражеских защитников, а миссис Ортега поняла разницу между своими и чужими воротами.

Мы даже стали забивать голы, а когда Ник изменил тактику, наши проигрыши стали более достойными. Разница в один или два мяча — это, согласитесь, не тридцать девять.

Наша новая тактика не отличалась новизной в мире футбола. Вся команда, за исключением Муна, защищала ворота, находясь на своей половине поля. Если же нам удавалось отобрать мяч, мы поскорее выбивали его вперед, в расчете на то, что кореец сможет его подобрать и на скорости убежать от защитников. Иногда это срабатывало, и Мун убегал. Но выходы один на один он реализовывал бездарно и голы забивал редко.

Так что следующим этапом тренировок стала отработка Муном голевых ситуаций. Возможно, мы натренировали бы Муна до статуса футбольной звезды, но тут настало время чемпионата.

Каждому участнику требовалось пройти медосмотр и различные тестирования на скорость, технику, выносливость, умение пробить по воротам, прыгучесть и прочие технико-тактические характеристики.

Когда с тестами было покончено, данные по каждому игроку внесли в базу данных. А нас отправили на жеребьевку, где мы узнали, что первый матч играем со сборной совета директоров. Это нас немного порадовало. Гораздо меньше повезло Грегу с его отделом медиапланирования. Им выпало играть с командой отдела безопасности.

Завтра — матч. Страшно.

* * *

16 мая 2015 года

Мы выиграли и вышли в полуфинал! Не знаю, разгонят ли совет директоров, но теперь это их проблемы!

Единственный гол забил Мун с пенальти, назначенного за снос Йенсена в штрафной площадке противника. От радости мы затрясли мышками и клавиатурами, а миссис Ортега пустилась в пляс прямо на столе. Остаток времени сборная совета безрезультатно пыталась забить хоть один гол, а когда матч закончился, капитан директоров Марковски в гневе разбил монитор. Ха-ха! Теперь уж нас точно не уволят!

Все, побежал праздновать это событие с коллегами. Оптимист Йенсен приберег для этого бутылочку. Кто знает, может, мы поймали кураж и теперь станем чемпионами корпорации по игре «FIFA Soccer’ 2015»?

* * *

«?Такой же, как ты!“ — под таким лозунгом прошла презентация новой игры компании Electronic Arts из серии FIFA Soccer. Теперь можно играть, управляя не виртуальным клоном реального футболиста, а своей копией. Перед игрой специальные тесты считают ваши физические и футбольные данные и создадут футболиста: такого же, как вы, с такими же именем, внешностью и параметрами. Тренируясь в реальной жизни, вы повышаете свои характеристики и в игровой. И если вас взяли в мадридский ?Реал“ в игре, будьте уверены, ?Реалу“ вы пригодитесь и в реальной жизни!..»

Треугольник

Треугольник был моим одноклассником. Кто и когда его так прозвал — за давностью лет я не помню. По мере познавания новых геометрических фигур наш класс совершенствовал его прозвища. Так, после Треугольника Кеша побывал сначала Параллелепипедом, а потом Параллелограммом. Какое-то особое чувство удовлетворения мы испытывали, называя Треугольника новым в своем лексиконе словом, причем длина этих прозвищ никого не смущала. Все упорно и старательно выговаривали каждый слог и каждую букву. Но вскоре это всем надоело, и Кеша вновь стал Треугольником.

Треугольник на это не обижался, он даже гордился тем, что у него такие замечательные прозвища. Или делал вид, что гордился?

Семья у Кеши была нормальная, но совсем не богатая. Папа — учитель музыки, и мама — учитель музыки. Плюс малолетняя сестренка Дашка, тогда под столом тусовавшаяся.

В то советское время мы особо не обращали внимания на то, как кто одевается. У всех стандартная форма, все ходят, как клоны, в пионерских галстуках. Но в зимнее время начинались отличия: у кого свитерок югославский или шарф индийский мохеровый — это, понятное дело, дети мажоров. В старших классах многие начали щеголять в дутых китайских пуховиках. Но в массе — обычный прикид советского школьника. Школа у нас была обычная, без понтов.

Однако все девять классов Треугольник одевался хуже всех. Плюс ко всему фигура его была довольно нелепа. Треугольник был высоким, тощим и очень сутулым, с вечно взъерошенными волосами. В старших классах впечатление дополнил невероятных размеров кадык размером с кулак.

Учился Треугольник неважно, и лишь на уроках пения он преображался: голоса у него не было, но слух был отменный. Ни для кого не стало сюрпризом поступление Кеши в музыкальную школу.

Издевались над ним страшно. Классов пять подряд он носил зимой одну и ту же ушанку рыжей леопардовой расцветки, за что одно время успешно звался нами Леопольд. Почему Леопольд, а не Леопард — никто не знает. Скорее всего, все были под впечатлением от мультфильма про кота Леопольда. Треугольник и был таким Леопольдом: ни с кем не ссорился, призывал всех дружить и вечно получал по шее. Дети-подростки — жестокий народ.

Одним из наших развлечений было выкрасть из Кешиного ранца времен Первой мировой его леопардовую ушанку и играть в пятнашки, которые мы называли «сифа». Кеша никогда не плакал, по крайней мере, этого никто не видел. Он бегал от одного к другому и говорил: «Йебята! Отдайте шапку!» Мы перекидывали ушанку через Треугольника, и все начиналось сначала. С каким-то исступлением Кеша продолжал гоняться между партами за своей ушанкой, падал, вставал и снова бегал, бегал с прокушенными до крови губами. Нелепый такой, нескладный. Нас все это смешило.

На уроках по всяким точным наукам Треугольник реально тупил, а потому был ненавидим учителями. Наша классная, однажды доведенная тупостью Кеши до состояния берсеркера, жестоко избила Треугольника указкой по голове, да так, что указка поломалась. Треугольник воспринял это как должное наказание за свою тупость. И вроде бы даже родителям ничего не рассказал. По крайней мере, для классной ее срыв прошел безнаказанно. Вся фигня была в том, что Треугольник на самом деле сидел за уроками часов по шесть в день, с маниакальным упорством решал задачи, но, как правило, неверно.

Однажды Треугольник нашел на улице облезлого щенка со слипшейся шерстью. Щенок был незамедлительно отнесен домой и спрятан в коробке под кроватью. Наивный Кеша хранил свою тайну ровно два дня, пока на запах не сбежалась вся семья. Тайна раскрылась. Коробка была извлечена на свет. Щенка обнаружили. А тот, оглядев осоловелыми глазами окружающих, принялся усердно себя вылизывать. Треугольник занял твердую позицию: «Или щенок остается, или я пейестаю ходить в музыкальную школу». Щенка оставили и назвали Йосей.

Копна волос у Кеши была великолепная. В ее зарослях какой-нибудь некрупный воробей заблудился бы и сдох с голоду. Как-то на перемене Треугольник, активно почесывая голову, сообщил окружающим, что, «кажется, у Йоськи вши завелись». А потом, обиженно хлопая глазами, долго не мог понять, чего все так ржут. Когда вошедшей классной объяснили причину массового веселья, она крикнула: «Да что такое, опять этот Маркин! Еще педикулеза мне не хватало!» За воротник вывела Треугольника к доске, прочитала лекцию о гигиене и подчистую отрезала ножницами Кешины волосы.

Маркин — это фамилия у Кеши такая.

* * *

В шестом классе Треугольника назначили мне в подшефные. Была такая традиция в те времена — звенья. У нас было спортивное звено, трудовое, тимуровское и еще что-то, уже не помню. Каждую четверть звеньевые отчитывались перед классной за поведение своего звена и успеваемость. Чтобы не получить по башке от классной, звеньевые назначали неуспевающим шефов, то есть отстающего по какому-либо предмету ученика должен был подтянуть отличник. Математика мне давалась легко, и потому Треугольник достался мне. Тогда-то я и узнал Треугольника лучше.

Жили они по-спартански. Зато в зале стоял роскошный рояль, на котором Кеша с гордостью мне что-то играл. Классикой я тогда не увлекался, а потому стоял себе со скучным видом, ничуть не восхищенный умением Кеши перебирать клавиши. Кеша огорченно прекращал играть и предлагал порисовать.

Иногда мы рисовали, иногда лепили из пластилина всяких зверей. Потом между зверями происходил жестокий бой, во время которого они теряли конечности, их грудные клетки безжалостно сминались, а головы расплющивались. Пуская от восторга слюни, Кеша провожал меня до двери, говорил: «Классно мы поигйались!» — и прощался.

Как-то я рассказал пацанам, что Треугольнику мама разрешает к себе друзей приводить. Тут же в друзья к Треугольнику записалось еще человек пять. Польщенный Треугольник без вопросов согласился на «поиграть у него дома сегодня».

Все пришли со своим пластилином. Пластилин был жесткий: чтобы что-то вылепить, его требовалось хорошо размять руками. Кому-то пришла идея греть пластилин на батарее отопления. Идея имела успех. Потом я забыл свой кусок пластилина на батарее, а когда опомнился — было уже поздно. Кроваво-красными струями пластилин растекся по всей высоте батареи. «Здорово!» — сказал кто-то восхищенно. Треугольник, возбужденный вниманием к себе, заорал: «Йебята! А давайте все батайеи покйасим!» Все сразу похватали весь пластилин и разложили на каждой батарее в квартире. Через полчаса все радиаторы Кешиной квартиры пестрили всеми цветами радуги.

Была осень, темнело рано, но возвращаться домой никому не хотелось. Мы опустошили Кешин холодильник и выпили литров десять чая с печеньками. Треугольник как радушный хозяин разрешал нам все. Мы выкинули с балкона все яйца — ведь они так прикольно взрывались. Йосю выкрасили гуашью так, что, увидев его сейчас, я бы решил, что у меня белая горячка. Потом всей толпою играли на рояле, грохоча кулаками по клавишам. Апофеозом стало пускание корабликов по полу затопленной ванной.

На следующий день Треугольник в школу не пришел. Позже я узнал, что впервые в жизни его наказали. Ну, это еще мягко сказано. Замордованные жизнью родители Треугольника пришли в отчаяние от того, что мы натворили. В состоянии аффекта они избили Кешу так, что он не мог ходить.

* * *

Последний раз я видел Треугольника год назад. Одет он был все так же плохо, зато сигареты смолил по-черному. Увидев у меня в руке пиво, предложил его угостить. Я угостил. Кеша залпом в пять крупных глотков залил в себя пиво и немного о себе рассказал. Он окончил музыкальное училище, стал баянистом. Одно время промышлял в кабаках игрой на рояле. Йоська до сих пор жив, правда, облез сильно.

Мы говорили минут десять, я очень спешил. Отмазавшись стандартным: «Ну, встретимся еще, пивка попьем», я удалился. Сейчас даже не помню, куда спешил. Зато навсегда запомнил то выражение всемирной скорби на лице Треугольника. Скорби, но не обиды. Треугольник никогда ни на кого не обижался.

А в сегодняшней местной газете прочел новость. Новость с заголовком «Ценой своей жизни». Ценой своей жизни Кеша спас десятилетнюю девочку, потом кинулся за ее старшим братом, но утонул сам — в октябре вода обманчива. В статье фотография улыбающегося Кеши. Я это фото сразу узнал: увеличенный портрет Иннокентия, вырезанный из групповой классной фотографии. Видимо, позже Кеша не фотографировался.

Если бы я мог вернуться в то школьное время! Но ничего не изменишь.

Кеша, Треугольник, Параллелепипед, Параллелограмм… Иннокентий Матвеевич Маркин, прости.

Шарашкина контора

Шарашкина контора — то место, где я работаю. Причем директором. Директор в нашей конторе имеет такие привилегии, как право подписи и собственный кабинет площадью три на два метра.

Раньше у меня была секретарша, которая умела отвечать на звонки, наливать кофе и заваривать «Доширак» (в лучшие времена — «Биг ланч»). Несмотря на обилие талантов, Марину никто не брал на работу, и к нам она пришла от отчаяния. Видимо, ее природные скромность и хромота отпугивали работодателей. Или секретарша, по их мнению, должна была выглядеть иначе. Печатать Марина не умела, зато «косынку» раскладывала с закрытыми глазами. Но пришло время, когда ее компьютер ушел за долги по аренде, и Марина на работе стала откровенно скучать. Этот ли факт или что-то иное тут сказалось, но теплым июльским вечерком, получив январскую зарплату, Марина исчезла в неизвестном направлении и больше не появлялась.

Впрочем, я не сильно расстроился. Честно говоря, мы с ребятами даже слегка отпраздновали это событие (две «Столичной», банка шпрот и батон с майонезом). Ведь тяжело общаться с девушкой, которая, глядя на тебя, одним глазом почему-то всегда косит куда-то вверх. Из-за этой ее особенности все клиенты, разговаривавшие с Мариной, видимо, от непривычки постоянно оглядывались, думая, что кто-то стоит позади. Да и кофе она вечно расплескивала.

Другое дело — Катя. Одна из трех наших агентов. Агентов чего? Агентов по недвижимости, разве я не говорил, что у нас агентство недвижимости? Стерва она, конечно, та еще, но общаться с ней всегда интересно. Свой пацан в женском обличье. Хорошая девчонка, в общем. Был бы я помоложе, я бы… Эх!

Но и без меня ей хватает мужского внимания. Даже вечно молодой после работы и по утрам усатый Лукич, наш водитель, на нее заглядывается. А чего уж говорить о молодых парнях?

Кстати, молодых парней у нас трое.

Бородатый Юра в прошлой жизни, наверное, был бардом. И где-то в сибирской тайге, меланхолично перебирая струны у костра, пел: «И ночами снятся мне недаром холодок оставленной скамьи, тронутые ласковым загаром руки обнаженные твои…» По крайней мере, ходил он всегда в девственно грязном свитере и носил бороду. Несмотря на бардовское прошлое, Юра был нашим фотографом. Он фотографировал объекты недвижимости, и никто в этом городе не мог так же удачно найти ракурс, чтобы убогая двушка превратилась в отличное жилье (двухкомнатная квартира после ремонта, все удобства, в центре).

А Петя и Федя — даже не родственники, хотя выглядят близнецами. Из-за этого все их вечно путают, как, например, Лукич. Скажем, Федя бежит за водкой, а Лукич, любитель оперативно догнаться, пристает к Пете с вопросом, почему тот еще тут, а не там.

Если вас интересует внешность этих ребят, то произнесите вслух по-английски полное Петино имя, и вы будете примерно в шаге от истины. Никакими любителями мужского общества Петя с Федей, конечно, не были, но выглядели именно так.

* * *

В тот день у Юры пропал фотоаппарат. Как и при каких обстоятельствах — непонятно. Посторонних, как любит выражаться наш участковый, в тот день в офисе не было. Понятно, все отлучались в туалет или покурить, но в конторе кто-то постоянно был. Впрочем, все это выяснилось потом.

А на тот момент все обстояло так, что все уже взволнованно поглядывали на часы и считали минуты до конца рабочего дня, у всех уже висело окно «выключить компьютер», а курсор замер над кнопкой «выключение». Юра собрал свой ноутбук и понял, что его фотоаппарата, стоившего каких-то безумных для него денег, нет. Где-то я слышал выражение «плач волчицы». В тот момент я понял, что примерно это означает.

Юра словно собрал всю свою бардовскую скорбь и излил ее на окружающих. Однако случилось это не сразу, сначала он, как говорит наш участковый, опросил присутствующих. Присутствующие во главе с Юрой обыскали все тридцать квадратных метров конторы, но фотоаппарат не обнаружили. После чего присутствующие ничего нового не сообщили, кроме того, что нет Лукича.

— Лукич! А где он? — обрадовавшись, спросил Юра. Лукич стал воплощением его тайных надежд.

— А ведь в обед Лукич один оставался в офисе… — задумчиво сказал то ли Петя, то ли Федя.

— Точно! — подтвердил я. — Вы уехали на объекты, я спускался вниз за свежими газетами, а за старшего тут оставался Лукич.

После ухода Марины мы старались всегда кого-то оставлять в офисе, чтобы было кому отвечать на телефонные звонки.

После «плача волчицы» Юра стал какой-то хладнокровный и целеустремленный.

— Значит, Лукич, — пробормотал он и набрал номер Лукича на мобильном. Лукич был недоступен.

— Все ясно, — сказал Юра.

— Вызовем милицию или подождем Лукича? — спросил я.

При слове «милиция» все насторожились, и я понял, что пора, как говорит наш участковый, брать вожжи в свои руки. Но только я так решил, как ко мне подошла Катя и попросила поговорить с глазу на глаз.

Я откашлялся и сказал:

— Ребята, будьте здесь, а мне надо поговорить с Катериной.

Мы зашли ко мне в каморку, заперлись. Я сел за стол, Катя осталась стоять.

— Валентин Николаевич, — не стала тянуть резину она. — Фотоаппарат взяла я. Вы все вышли покурить, а я его взяла. Хотела пофотографироваться для сайта знакомств. Потом захватила его с собой на встречу и где-то в дороге потеряла. Не надо милицию. Я Юре с зарплаты буду частями отдавать и верну все до копейки.

— Э-э-э… — то, что она сказала, стало для меня сюрпризом. — Хорошо, а что ты предлагаешь Юре сказать? Советую все, как есть. Юра — человек разумный, думаю, поймет, что ты не воровала, а взяла попользоваться. Просто… Э-э-э… Форс-мажор случился, и ты его вернуть не можешь. Так? А почему ты не попросила его просто, чтобы он сам тебя пощелкал?

— Валентин Николаевич, вы не в курсе, наверное. Мы с ним раньше были вместе, и, честно говоря, я не хочу лишний раз оставаться с ним наедине. Если вам нетрудно, объясните ему все сами, пожалуйста.

Я кивнул, и Катя вышла. Ничего себе, третий год вместе работаем, а я и не в курсе, что у меня тут служебный роман был. А Юра-то, Юра! Вот дает! Наверное, Катя любит бардовские песни, все эти «быть может, ни к чему мне вам шептать признанья, быть может, ни к чему мне вас благодарить, быть может, это сон, и нет ему названья, но в этот вечер я рожден, чтоб вас боготворить…»

«В этот вечер я рожден», ага.

Пока я обдумывал нравы молодежи, в каморку влетел отчего-то мокрый Федя с круглыми от ужаса глазами.

— Валентин Николаевич! Я должен признаться! Это — я!

— Отдышись, Федь. Чего это с тобой? Что — «ты»?

— Это я… Украл… Фотоаппарат Юркин. Я… — Федя дышал шумно, и слова из него вылетали перед вдохами. — Вы на Катьку не думайте, она специально на себя наговаривает.

— А ты-то откуда знаешь, что она наговаривает? Мы вообще-то о другом беседовали.

— Нет-нет, я знаю, догадался. Она от вас вылетела и бегом на улицу. Еле догнал ее, там еще дождь начался, она мне ничего не сказала, но я понял! Она все врет, она меня покрывает.

— В смысле покрывает?

— В том смысле, что если Юрка узнает, что это я фотоаппарат взял, то кто-то из нас кого-то убьет.

— А зачем ей тебя покрывать?

— Как зачем? Так любим мы друг друга, понимаете? А она знает, что я фотографией увлекаюсь, а своего фотика нет. Вот она и поняла, что это моя вина.

— Постой… Постой, Федь. То есть ты, как говорит наш участковый, утверждаешь, что украл фотоаппарат, а Катя, поскольку любит тебя и не хочет, чтобы ты подрался с Юрой, взяла вину на себя?

— Да! Правда, я не знаю, любит или нет, но надеюсь, что любит. Она иногда так смотрит на меня… Ну, вы понимаете? А вчера обещала, что сходит со мной в кино.

— Хм… Хорошо, милый мой, тогда объясни: зачем тебе понадобился фотоаппарат, где он сейчас территориально находится?

— Ну… Я это… Я его взял и спрятал за батареей в мужском туалете, думал после работы унести. А потом кинулся за ним, когда вы про милицию сказали, а его уже нет. Кто-то забрал.

— Забрал, говоришь? Хорошо, допустим. И что ты предлагаешь делать?

— Давайте вы скажете Юре, что фирма возместит ему стоимость фотоаппарата. Только не говорите, что это я его взял. А я отработаю эти деньги. Я уже посчитал: как раз выходит моя зарплата за три месяца.

— Ты жить-то как будешь, первокурсник?

Федя покраснел и замялся:

— Выживу. Стипендия есть, родители помогают, все нормально будет.

— Ох, и достали вы меня своими подпольными играми. Ладно, договорились. Будем считать, что фотоаппарат украл кто-то из посетителей, и Юра сам к этому придет. Убыток фотографу возместит фирма. Доволен?

— Доволен, Валентин Николаевич! Спасибо большое!

Федя кинулся ко мне, пожал руку и счастливый ушел домой или в общагу. Где он там живет?

Я подивился запутанности межличностных отношений в моей конторе, разобрал бумаги и стал собираться домой. Выйдя из каморки, увидел, как Петя с Юрой жмут друг другу руки, а у Юрки очень довольное лицо, как будто он спел только что сорок песен, а довольные слушатели просят спеть еще сто сорок.

— Что такое? — спросил я. — Нашелся фотоаппарат, что ли?

— Нет, Валентин Николаевич! — бодро ответил несостоявшийся бард. — То есть да. Ну, как-то так. Это его Петька взял, оказывается. Взял сфоткать какой-то объект и потерял. Сказал, что с зарплаты возместит, так что все нормально!

Юра собрался, упаковал ноутбук и пошел, насвистывая что-то типа «из суеты мегаполиса сердце и шины несут, по деревушкам и по лесу мой неизменный маршрут».

— Петя! — строго сказал я. — Я точно знаю, что фотоаппарат брал не ты.

Петя смутился. Но, вздохнув, собрался и выпалил:

— Влентинниклаич, не знаю, что вам наговорил Федька, но фотоаппарат взял и потерял я. В общем, тут такое дело… Понимаете, я неравнодушен к Федьке и…

Я начал кое-что понимать. Что у меня не офис, а латиноамериканский сериал. И что Петя, полное имя которого по-английски звучит нецензурно, именно этим словом и является.

— Стоп. Избавь меня от подробностей. С Юрой договорился?

— Да-да, конечно, мы решили, что я…

— Что ты будешь отдавать ему деньги за фотоаппарат с зарплаты. Я понял. Иди.

И Петя ушел.

Я зашел к себе, открыл сейф, вытащил початую бутылку коньяка и затвердевшую половинку плитки шоколада. Налил, выпил. «Ну и дела, — думал я. — Немудрено, что дела слабо идут, когда тут такие страсти кипят».

* * *

Когда бутылка опустела, голова стала легкой, а на душе сделалось хорошо и спокойно, пришел мой партнер. Он снял старую кожаную кепку, вытер платком лоб и присел.

— Ну, как дела? — спросил он.

— Нормально, Лукич. А ты знал, что Катька до тебя с Юрой-фотографом встречалась?

— Ну, так… — ухмыльнулся Лукич. — Он меня на ней и застал как-то. А я чего? Я — ничего. С… не захочет, старый конь борозды не испортит, как говорится… Хорошая девка, огонь!

— Понятно, — сказал я.

Потом, помолчав, вытащил из стола фотоаппарат и протянул Лукичу:

— Держи. Сдашь в ломбард, как раз на аренду хватит.

Это радует

Вы когда-нибудь видели дворника с голливудской внешностью? Впервые такого дворника я увидел сегодня ранним утром, когда курил на балконе. Раньше двор подметал какой-то плюгавенький мужичок в телогрейке и ушанке. Новый дворник, одетый точно так же, отличался тем, что его лицо озаряла белоснежная улыбка.

Двигался дворник легко, метла весело взлетала, замирала на долю секунды и резко, приглаживая асфальт, уносилась в сторону.

После хорошей попойки со старыми друзьями я проспал сутки и проснулся только в шесть утра следующего дня. Голова ясная, но в теле какая-то заторможенность. Я докурил сигарету и собрался на работу.

В квартире — чисто и прибрано. Озадаченно почесал затылок: когда это я успел порядок навести? Но удивляться было некогда. Я решил реабилитировать себя за пропущенный день и явиться на работу раньше всех.

Вышел на улицу — безлюдно. Редкие прохожие, монотонно спешащие по каким-то своим делам, а транспорта на редкость мало. Я остановил такси.

Лицо таксиста показалось знакомым. Где-то я его видел, но вот где? Память давала сбои, и я решил не грузиться. По встречной ехали странные машины. Концептуально удивляющие дизайном и какие-то ретроавтомобили. А это… это же тачка из какого-то фантастического фильма! Офигеть! Похоже, наши местные воротилы устали от банальностей и решили потешить свое самолюбие.

Вывески тоже удивляли. Никогда не думал, что у нас в городе так много иностранных компаний. Надписи на русском языке чередовались с английскими, арабскими, китайскими, французскими… Много было вывесок с иероглифами. Да, похоже, мне надо чаще ходить на работу. Город совсем изменился.

Таксист довез меня до дверей офиса. В офисе тоже обнаружились изменения. Туда-сюда сновали улыбающиеся девушки, а одна из них, даю голову на отсечение, прямо двойник голливудской актрисы. Или сама актриса? Как же ее зовут?

Память ни к черту стала.

* * *

— Как вы знаете, земляне не терпят одиночества, — сообщил докладчик. — Мы учли опыт прошлых ошибок и в этот раз поступили по-другому. Воссоздали окружающую среду объекта.

Это стало возможно благодаря захваченному носителю информации и данным, полученным из его личной памяти. Наши робоморфы полностью имитируют особей данного вида, давая объекту иллюзию того, что он не одинок.

В его организм введены ферменты, специально разработанные нашими учеными, которые останавливают процесс старения клеток и тысячекратно увеличивают их регенерацию. Многократно усиленный иммунитет объекта с легкостью справляется с любыми вредоносными вирусами и бактериями. Такие меры приняты, чтобы избежать случайной смерти столь ценного экспоната.

Объект пребывает в уверенности, что находится в естественной среде обитания!

Журналисты в восторге защелкали клювами. Их охватила гордость: на их планете теперь самый полный заповедник, населенный всеми разумными особями галактики.

* * *

— И тут я понял: что-то не так! Схватил первую попавшуюся тачку и рванул за город. Еду-еду, а город не заканчивается ни фига. Как в игрушке компьютерной, когда части пейзажа зациклены.

— Вот заливает, — усмехнулся Панкрат. — Ну, рассказывай дальше.

— Да ну тебя. Сбил меня с мысли. В общем, вышел я из машины и пошел дальше пешком. Дошел до горизонта и уперся в невидимую стенку, ну, как в фильме одном, помнишь?

— Ага, продолжай.

— Ну, я и пошел вдоль этой стенки. Шел, ведя рукой по стенке, часа два шел и наконец нащупал проход.

— Задний? — заржал Панкрат.

— Сам ты задний, — обиделся я. — Служебный. Закрыл глаза и вывалился в реальный мир. Огляделся: кругом тысячи воробьев! И все в панике куда-то разбегаются! Ты видел когда-нибудь бегающего воробья? Поймал парочку, поднес к лицу, чтобы лучше рассмотреть, и… отключился. Проснулся уже дома.

— Ну, ты сказочник! Не бывает бегающих воробьев! — категорично заявил Панкрат. — Пропал на месяц куда-то, теперь отмазки выдумывает. Короче, я устал ждать. Чтобы ты поторопился, мы отрубим тебе палец. Пусть это будет напоминанием о том, что играть в карты на деньги — чревато, а не отдавать долги — чревато вдвойне.

Поигрывая небольшим топориком, в комнату зашел лысый амбал по прозвищу Конь. Я был связан и не мог пошевелиться. Конь освободил мою руку, приложил средний палец к кромке стола и взмахнул топориком.

* * *

Это было последнее шоу, которое увидели Панкрат и его братва: у меня за считанные секунды отрос новый палец на месте прежнего. Они даже не успели удивиться, как умерли.

С тех пор я успел повоевать во всех горячих точках, лично ликвидировал пару десятков воров в законе, не говоря уже о более мелком криминале, стал главарем наркокартеля в Колумбии, перебил всех конкурентов и поехал в США.

Поработал каскадером в Голливуде. Соблазнил ту самую голливудскую актрису. Вы ее должны знать, она во многих фильмах снималась. Имя у нее еще такое, мужское — Камерон.

Встретил старого знакомого — дворника с лицом актера со странным именем Бред. Или Бреда с лицом дворника? Ну, вы поняли.

Жизнь моя полна событий. Сейчас задумываюсь насчет президентства в какой-нибудь банановой республике. Попрактикуюсь и двину на Родину.

К тому же, кажется, я стал бессмертным. И это радует.

Опубликовано в журнале: Нева 2015, 12