Ко дню рождения любимого моего поэта

Исикавы Такубоку увлекся поэзией еще в детстве, а в шестнадцать лет, не закончив школу, отправился в Токио, чтобы стать поэтом. За 2 года он создал более 500 танка, которые вошли в сборник «Горсть песка». Именно этот сборник его прославил.

Он умер молодым (в 27 или даже 26 лет: 1885 — 1912), и жизнь его проходила по большей части под знаком разочарования. Естественно, что и поэзия у него соответствующая – в ней много безысходности, неизбывного одиночества, грусти и сожалений. И все-таки сквозь всю эту хмару жизненного отчаяния пробивается светлый голос настоящего поэта, обладающего огромным лирическим талантом. Свое идейное отношении к поэзии Исикава сформулировал в статье: «Стихи, которые можно есть». В ней он (по словам автора предисловия, и переводчика В. Марковой) «требовал от поэзии, чтобы она была нужна людям, как повседневная пища».

Исикава Такубоку – пронзительность строк

Когда впервые читаешь японскую поэзию, не покидает ощущение прекрасного и чужого одновременно. Так не похоже на европейскую литературу, так коротко, отрывочно, пронзительно звучат хокку и танка — традиционные трехстишия и пятистишия.
Потом, узнав больше, понимаешь, откуда ощущение не сотворенного, написанного, а как будто рожденного стихотворения. Японская поэзия не знает черновика, стих создается сразу, как открывается пейзаж в разломе гор: клочок неба, легкое облако, сосновая ветка. Но чтобы достичь совершенства, нужно долго оттачивать навыки ремесла. Только пройдя жесткую школу, поэт обретает свободу.
Исикава Такубоку — один из любимейших японских лириков, создатель новой японской поэзии. Он прожил всего 27 лет, но оставил сборники стихов, романы, статьи, дневники. Все это вошло в золотой фонд современной японской литературы.
Стихи Исикавы Такубоку поражают напряженностью эмоций и скупыми, тщательно отобранными штрихами, которыми мастер рисует лирический образ. Одно из самых известных стихотворений «На песчаном белом берегу» из сборника «Горсть песка». В пяти строках передана печаль, бесконечное одиночество, безбрежность океана и бесконечная неизвестность будущего. Это стихотворение можно приводить только целиком, это совершенство, в котором нечего прибавить или убавить:

На песчаном белом берегу,
Островке
В Восточном океане
Я, не отирая влажных глаз,
С маленьким играю крабом.

Трагизм пронизывает творчество Исикавы Такубоку, трагизм и любовь к человеку, природе, «малой родине», деревне Сибутами. Одиночество ледяным кольцом сжимает сердце поэта:

К песчаным холмам
Прибит волною сломанный ствол,
А я, оглядевшись вокруг,
О самом тайном
Пытаюсь хотя бы ему рассказать.

Постоянная борьба безнадежности и стойкости, достоинство, которое рождается за последней чертой унижения и гордым, стойким цветком поднимается ввысь, — смысл поэзии Исикавы Такубоку:

Сто раз
На прибрежном песке
Знак «Великое» я написал
И, мысль о смерти отбросив прочь,
Снова пошел домой.

Поэзия должна быть высокой, как небо, и земной, как хлеб насущный. Одну из своих статей Исикава Такубоку назвал «Стихи, которые можно есть». Несмотря на печаль, поэт любит жизнь, всегда возвращается к жизни, которой было ему отпущено так мало.
Исикаве Такубоку была близка русская литература. Как и его современник Акутагава, он боготворил Ф. М. Достоевского. Любимой героиней его была Сонечка Мармеладова из романа «Преступление и наказание»:

Русское имя
Соня
Я дал дочурке своей,
И радостью мне бывает
Порой окликнуть ее.

Исикава Такубоку умер от туберкулеза. На побережье острова Хоккайдо, недалеко от родных мест поэта, ему поставлен памятник. На постаменте высечены строки:

На северном берегу,
Где ветер, дыша прибоем,
Летит над грядою дней,
Цветешь ли ты, как бывало,
Шиповник, и в этом году?

Из книги «Горсть песка»

Перед огромным морем
Я один.
Уже который день,
Как только к горлу подступают слезы,
Из дома ухожу.

***

На песчаном холме
Я долго лежал
Ничком,
Вспоминая далекую боль
Первой моей любви.

***

Сто раз
На прибрежном песке
Знак «Великое» я написал
И, мысль о смерти отбросив прочь,
Снова пошел домой.

***

Без цели
Я из дома выхожу,
Без цели
Возвращаюсь.
Друзья смеются надо мной.

***

«И лишь из-за этого
Умереть?»
«И лишь ради этого
Жить?»
Оставь, оставь бесполезный спор.

***

Чтобы стало на сердце легко!
Такой бы найти
Радостный труд!
«Завершу его
И тогда умру», я подумал…

***

Ночное веселье
В парке Асакуса,
Вмешался в толпу.
Покинул толпу
С опечаленным сердцем.

***

Когда, как редкий гость,
Приходит в сердце
Тишина,
Легко мне слушать
Даже бой часов.

***

Я взошел на вершину горы.
Невольно
От радости
Шапкой взмахнул.
Снова спустился вниз.

***

А где-то спорят люди:
Кто вытащит
Счастливый жребий?
И мне бы с ними
Потягаться.

***

Перед лавкой зеркал
Я вдруг удивился…
Так вот я какой!
Обтрепанный,
Бледный.

***

Я в дом пустой
Вошел
И покурил немного…
Мне захотелось
Одному побыть.

***

Не знаю отчего,
Я так мечтал
На поезде поехать.
Вот – с поезда сошел,
И некуда идти.

***

Вчера держался я на людях,
Как избранный
Властитель дум,
Но после на душе –
Такая горечь!

***

Непригодный к делу
Поэт-фантазер
Вот что думает он про меня.
И у него-то, как раз у него
Мне пришлось попросить взаймы.

***

«То хорошо
И это хорошо!» —
Иные люди говорят.
Завидна мне
Такая легкость духа.

***

Есть радостная,
Легкая усталость,
Когда, дыханья не переводя,
Закончишь
Трудную работу.

***

Как, впитывая воду
До отказа,
Морская губка тяжелеет,
Так чувство тяжести
В душе моей растет.

***

Просто так, ни за чем
Побежать бы!
Пока не захватит дыханье,
Бежать
По мягкой траве луговой.

***

Из дома выйду,
Словно очнусь.
Ведь есть же где-то теплое солнце…
Глубоко,
Полной грудью вздохну.

***

Сегодня убежала наконец,
Как зверь больной,
Не знавшая покоя,
Тревога…
Из сердца вырвалась – и убежала

***

Было двое друзей у меня,
Во всем на меня похожих.
Умер один.
А другой
Вышел больным из тюрьмы.

***

Раскрыл всю душу
В разговоре…
Но показалось мне,
Я что-то потерял,
И я от друга поспешил уйти.

***

Словно будущее мое
Вдруг раскрылось
Во всей наготе.
Такая печаль –
Не забыть, не отбиться…

***

Я сердце новое себе искал
И вот сегодня
Один бродил
По улицам глухим…
Я и названья их не знаю!

***

Прямая улица уходит вдаль.
Сегодня я почувствовал
Так ясно:
На эту улицу
Я вышел наконец.

Из книги «Грустная игрушка»

Стоит мне только вздохнуть,
В груди моей
Раздается шум,
Осеннего вихря
Грустней.

Во дворе заигралась.
Дочка домой не спешит.
А я достал
Паровозик,
Катаю взад и вперед. . .

Закрою глаза,
Но перед ними
Ничто не встает.
Мне грустно.
Я вновь открываю глаза.

‘»Как хочется книг!
Купить бы новые книги!»
Я говорил жене.
То была не просьба,
А только мечта. . —

Я вышел из дому
И, верно, с полчаса
Шел с видом
Делового человека,
Как будто я куда-нибудь спешу.

Как пересохло горло!
Может, все-таки где-нибудь
Продавец фруктов еще не спит?
Пошел его искать
Во мраке осенней ночи.

Светлое
Зимнее утро.
Я выпил горячей воды.
Мягким паром
В лицо дохнуло. . .

Я книгу взял,
Рассеянным взглядом
Глубоко в картинку ушел,
Выпуская кольца
Табачного дыма.

На полпути пересадка,
А последний трамвай
Ушел.
Я готов был заплакать
Под дождем.

Внезапно подумал я;
«А что, если мне придется
Идти, идти,
Бесконечно идти?»
Пустынная улица ночью.

Ночью я вышел из комнаты.
На перилах балкона
Заиндевелых
Охладил я
Кончики пальцев.

«Пусть будет
То, что будет!» —
Таким
Я стал теперь,
И это страшно мне. . .

Как поезд
Идет через поле пустое,
Так горе
Сквозь сердце
Находит путь.

Жалкая, на серой бумаге
Газета родного края…
Разворачивая утром листы,
Я привычно нашел
Опечатки.

Так давно не случалось
На поезде ехать.
Вот еду — и кажется мне:
Возвращаюсь в мой край
Любимый.

О да, я верю,
Что новое завтра придет!
Нет в этих моих словах
Ни капли неправды,
И все же. .

Я вдруг но горам стосковался.
К подножью горы пришел. . .
Найти бы тот камень,
На котором
Сидел я в прошлом году!

Гляжу на свои
Грязью испачканные руки.
Как будто я вдруг увидел,
Что сталось
С сердцем моим!

Запачканные руки
Я отмыл.
Такая маленькая радость!
За целый день
Одна-единственная радость!

В новогодний день
Отчего-то на сердце
Легко и пусто.
Словно все, что было,
Я позабыл!

Нечаянно
Чашку разбил.
«А ведь это здорово —
Ломать!» —
Я подумал сегодня утром.

Звонкий стук.
Смех детей. Взлетает волан.
Неужели вернулся
Новый год
Прошедшего года?

Наверно,
В новом году
Сбудется что-то хорошее.
Небо ясно.
Ветер затих.

Засыпая,
Я сердце свое бранил.
Все оно ждет:
«Что-то хорошее завтра случится.
Завтра случится.. ,»

Письмо с поздравлением
От друга.
Он каждый год присылает мне
Две-три танки —
На один образец.

Странная у меня голова!
Все думает
О недостижимом.
Неужели так будет
И в этом году?

Все люди
Идут в одну сторону.
А я стою и гляжу,
Поодаль от них,
На обочине.

Словно свеча,
Стала, треща, разгораться.
Ночь
Накануне
Нового года.

Или это уходит от меня
Вся накопленная за год
Усталость?
Так дремлется мне
В первый день новогодний.

Словно я хлопнул в ладоши
И жду,
Пока не послышится сонный отклик.
Жду
С досадливым нетерпеньем.

Новый год миновал.
Наша жизнь
Поплелась, все по той же
Печальной
Дороге.

Плача,
Я с богом спорил.
О этот сон!
Мне он приснился утром
Дня четыре тому назад.

В воротник пальто
Подбородок я спрятал
И в ночной тишине
Напрягаю слух.
Голос девушки, до того похожий!

Сегодня отказались от вина
В деревне многие крестьяне,
Но завтра
От чего откажутся они,
Когда еще труднее станет?

Человеку моложе меня
Говорил я громкие фразы,
Разглагольствовал много часов,
Но душа от этого
Так устала!

Чтобы за ночь одну
Расцвела,
Подогрел я горшок,
Где слива растет.
Ни один цветок не раскрылся.

Я ждал его,
Так его ждал!
А он не пришел.
Стол переставил я
Вот сюда.

Номер старой газеты.
Смотри-ка,
Хвалят
Мои стихи!
Пусть всего два-три слова.

В сумятице переезда
Старый снимок
Мне под ноги упал. ..
Выцветший снимок.
Ее лицо.

Не замечал я
В то время,
Сколько детских ошибок
Было в них.
Связка старых писем.

Где они?
Куда их спрятал я?
Письма,
Что жена писала мне
Восемь лет тому назад?

Только проснулся
И вдруг — щемящее чувство.
В газете заметка: «Старик
Из дома ушел. . .»
Как мой отец! Брызнули слезы.

Уже, наверно, лет пять
Я не видел
Широкого неба.
Разве можно
Без этого жить?

Всерьез уверена
Дочка моя,
Что люди только затем и пишут,
Чтоб рукопись
Отправить в печать.

В то время
Я часто лгал.
С спокойной совестью лгал.
… Вспомню,
Пот прошибает.

«У нас родился ребенок»,
Открытку я получил.
На минуту
Лицо у меня
Просветлело.

Я дверь толкнул.
Шагнул
Через порог
Палаты. . . Показалось мне,
Что коридору нет конца.

Как будто я сбросил с плеч
Тяжелый-тяжелый груз.
Невольно
С чувством таким
Я лег на больничную койку.

«Так, значит,
Вам не хочется жить?» —
Строго спросил меня доктор.
И сердце мое
Промолчало в ответ.

Я о себе
Так много возомнил!
Я верил,
Что всего достигну.. .
Какой я был ребенок!

«Теперь я уверилась
В сердце твоем!» —
Сказала мне мать.
Она в сновиденье пришла ко мне
И, плача, снова ушла.

Жена моя с дочкой
Навестили меня.
Я так был рад!
Я снова нашел
Свое настоящее сердце.

«Ну, спите ночью
Хорошенько!» —
Мне доктор говорит.
Как будто
Малому ребенку.

Падает путано, сбивчиво
Весенний снег.
Я слежу за ним
Горячими
От лихорадки глазами.

«Когда-нибудь
Издам непременно!» —
Все думаю я о книге своей.
Говорю с женой,
Какого цвета будет обложка.

Пять долгих лет,
Как уехал я из деревни.
И вот — заболел. Во сне
Мне слышится снова
Голос кукушки.

Как весною
Кричала кукушка
На высокой вершине
Кипариса,
Возле нашего сельского храма!

Нежданно
Подходят ко мне,
Жмут руку мою
И так же нежданно
Уходят люди.

«Это судьба моя
Пришла.
Вот тяжестью на меня навалилась», —
Подумал я, пробудившись в полночь,
Одеяло так давило меня!

Пульс
Щупает мне сиделка.
Иной раз рука ее так тепла.
Другой раз
Холодом обдает.

Не знаю сам почему,
Целый день
Мне приходит на память
Имя русское
«Бородин».

Наверно, товарищам и жене
Грустно бывает слушать,
Как я без устали,
Такой больной,
О революции говорю!

Все смотрит на циновку.
Тяжелый,
Неподвижный взгляд. ..
Спросить ли мне, жена,
О чем ты думаешь теперь?

Русское имя
Соня
Я дал дочурке своей.
И радостно мне бывает
Порой окликнуть ее.

О бедный мой отец!
Я вижу, он газету отложил,
Не в силах более читать,
И на дворе
Играет с муравьем.

Не походи на отца!
Ни на отца своего отца!
Ты слышишь,
О чем я прошу тебя,
Дочка?

Всего пять лет
Дочке моей,
Но и она
Хороню уже знает
Слова «революция» и «рабочий».

Что в голову ей пришло?
Вдруг бросила девочка
Игрушки
И тихо уселась
Возле меня.

Я дочку побранил.
Она заснула
В слезах,
С полуоткрытым ртом. . .
Я тихо по щеке ее погладил.

Подушку с постели моей
Вынесли на веранду. . .
После долгой разлуки
Снова встретились мы,
О вечернее небо!

Беленькая собака
Пробежала мимо двора.
Я спросил жену:
«Как ты думаешь,
Может, купим собаку?»