Кабус-наме («Книга Кавуса» или «Записки Кавуса») — написанная Кей-Кавусом на 63 году жизни, 1082—1083 гг., для своего сына Гиляншаху. Книга является ценным педагогическим трудом, имеет сорок две главы о поведении в обществе, ведении хозяйства, служении господину, о правилах правления, воспитании наследника и т. п. Произведение, написанное в жанре наставления, содержит рассказы и изречения мудрецов, простые по стилю, изложенные живо и занимательно.

«Кабуснаме» в средние века была настольной книгой правителей, религиозных деятелей, ученых и учителей. Сочинение, будучи источником нравственности, играло важную роль в воспитании молодого поколения на протяжении многих веков

«КАБУС-НАМЕ» – НАСТОЛЬНАЯ КНИГА ПРАВИТЕЛЕЙ
Лейла ШАХНАЗАРОВА

«Достигло знание мое того, что знаю я, что я невежда…»

…В жизни мусульманина наступает судьбоносный момент, когда человек достигает возраста Пророка – шестидесяти трех лет. И тогда начинается пора раздумий о прожитой жизни, о ярких ее событиях и горьких ошибках. Происходит строгий анализ пройденного пути, осмысление приобретенного опыта. Приходит понимание: самое ценное, что ты можешь оставить детям и внукам, – это твой опыт жизни, мудрость, приобретенная в трудах, сражениях, раздумьях.

Настал некогда такой момент и для Унсура аль-Маали. Человек знатного рода, воин, вельможа, ученый и поэт, – что мог он оставить потомкам итогом своих раздумий и прозрений? Конечно же, книгу. Написанная в 1083 году, эта великая книга вошла в сокровищницу мировой культуры под названием «Кабус-наме». Автор же ее стал известен как писатель Кайкавус.

В Х–ХII веках Средняя Азия и Иран переживали бурное становление. В это время активно развиваются культура, литература, искусство, социально-политические и экономические отношения. Культурный подъем мусульманского Ренессанса, столь значительно опередившего Ренессанс европейский, связан в первую очередь с влиянием арабской культуры. Не опираясь только на силу оружия и военной организации, как прежние завоеватели, арабы вместе со своей духовностью принесли в покоренные страны греческие, римские, индийские культурные ценности. В то же время среднеазиатско-иранский регион стал уникальной ареной взаимопересечения политических, социальных, разнонациональных и разноязычных феноменов. Это, в итоге, и определило становление самобытной культуры и литературы на территории Средней Азии и Ирана, давших миру многих светочей культуры, которые обогатили литературу шедеврами общечеловеческого значения.
К выдающейся плеяде ученых, философов, поэтов того времени принадлежит и автор «Кабус-наме».
О Кайкавусе (это литературное имя является родовой фамилией, переходящей из поколения в поколение) дошло довольно мало сведений. Родился он около 1021–1022 гг. на южном побережье Каспийского моря в семье крупного феодала из рода Гилан. Известно, что он совершил хадж.

«Всякий, кто имеет достаток, пусть от достатка совершит хадж. Так он воздаст должное богатству и выполнит веление Всевышнего.
…Если будут у тебя средства на хадж, не допускай оплошности в служении богу. А для хаджа нужно наличие пяти условий: власть, богатство, свободное время, почет и безопасность, и спокойствие. Если это все достанется тебе в удел, старайся о полноте [служения богу]. Знай, что хадж – также служение богу…»

Унсур аль-Маали прожил бурную, напряженную жизнь, полную интересных событий, страстей, радостных триумфов и горьких раздумий. И весь этот драгоценный жизненный багаж воплотился в главном труде его судьбы – «Кабус-наме» (1082–83 гг.), который автор посвятил своему сыну – Гиланшаху:

«Самое ценное и дорогое, что нашел я в жизни, собрано в этой книге наставлений и назиданий, написанной для тебя»…

Выдающийся памятник классической персидской и таджикской художественной прозы, этико-дидактический и педагогический трактат Кайкавуса стал первым известным прозаическим произведением персидской литературы. Собрание поучений, объединенных в сорок четыре главы, повествует о том, как подобает вести себя в разных жизненных ситуациях.

Советы, собранные в «Кабус-наме», при всей своей простоте, представляют собой поистине кладезь жемчужин мудрости.

«…Пусть ни один знатный человек не стыдится обучать своего сына ремеслу».
«…Совет, данный кому-либо в присутствии других людей, воспринимается как упрек».
«…Если есть у тебя разум, учись чему-нибудь, ибо разум без умения – тело без платья или человек без лица: образование – лицо разума».

Построен труд Кайкавуса как собрание советов, которые отец дает сыну. Каждая глава начинается с обращения «Сын мой!». В притчах, афоризмах, коротких исторических и житейских рассказах содержатся наставления о том, каким должен быть культурный человек, к чему ему стремиться, чего избегать, как сохранить здоровье, остерегаться врагов, приобретать друзей, выбирать профессию, ухаживать за землей, защищать родину, изучать звездное небо, разбираться в поэзии и музыке, как управлять собою и государством.

«…Если оскудеешь имуществом, старайся разбогатеть разумом, ибо богатство разумом лучше, чем богатство добром. Ведь разумом можно добыть богатство, а богатством разума не накопишь. Невежда живо обнищает, а разум ни вор не может унести, ни вода, ни огонь не могут загубить…
Старайся, хотя у тебя и есть род и знатность происхождения, все же приобрести и личную знатность, ибо личная знатность лучше унаследованной; как сказано, почет – за ум и за образованность, не за род да происхождение. Величие в разуме и знаниях, не в роде и происхождении. Не довольствуйся той славой, которую тебе дали родители, это ведь только внешний знак, доброе же то, что ты добудешь себе умением, когда ты от имени «Зейд» и «Джафар» («дядя» и «дяденька») перейдешь к прозванию «мастер» [устод], «литератор» [адиб] и мудрец. Ведь если у человека, кроме наследственного благородства, нет благородства иного, он никому в обществе не годится. Если же ты у кого-нибудь найдешь эти благородства, хватайся за него и не выпускай из рук, ибо он нужен всем…».

О многом рассказывает эта книга. Но самое главное – она указывает место честного, благородного человека в мире, где идет постоянная война двух непримиримых врагов – Добра и Зла.

«…Пока можешь, не покладая рук твори добрые дела. Людям себя показывай как человека добродетельного и, показав себя таким, не будь иным на деле. Не говори языком одно, когда на сердце у тебя другое, дабы не стать торговцем, который показывает пшеницу, а продает ячмень. И во всех делах будь сам справедлив, ибо кто сам справедлив, тому и судья не нужен…».

У Кайкавуса были великие предшественники – античные ученые и философы, оказавшие на него влияние. В частности, на страницах «Кабус-наме» упоминаются Платон, Сократ, Аристотель, Гален, Гиппократ. Голос Аристотеля слышится там, где Кайкавус наставляет сына этическим правилам, объясняя характер каждого человеческого возраста. От Теофраста идет разделение человеческих темпераментов. Цитаты из Платона и Сократа сопровождают многие мысли Кайкавуса о ценности человеческой личности.

«…Сократ сказал: нет сокровищницы лучше знания, и нет врага хуже дурного человека, и нет почета величавее, чем знание, и нет украшения лучше стыда. И потому, сынок, старайся научиться мудрости. В каком бы положении ты ни был, веди себя так, чтобы не прошло у тебя и часа без приобретения мудрости; ведь мудрости надо учиться и у невежд. Ибо если ты посмотришь на неуча оком сердца и устремишь на него зрение разума, то будешь знать: то, что в нем тебе не нравится, то и не надо делать».
«…Как говорил Искандар, я выгоду получаю не только от друзей, но даже и от врагов. Если у меня был какой-либо дурной поступок, друзья по снисхождению стремятся его скрыть, чтобы я не знал, а враг по причине вражды говорит, чтобы мне это стало известно. Тогда я это дурное дело от себя удаляю и, следовательно, выгоду эту получаю от врага, не от друга. И ты тоже учись этой мудрости и у невежды, не только у мудреца…»
«…Поступай с людьми хорошо, ибо люди должны глядеть в зеркало; если вид его [лица] хорош, то надлежит, чтобы и поведение было подобно виду его, ибо безобразие красивому не идет. Но если взглянешь в зеркало и увидишь, что лицо твое безобразно, все равно надлежит творить добро, ибо, если ты будешь делать зло, ко злу прибавишь зло, а это очень нехорошо и безобразно – два безобразия вместе…»

«Кабус-наме» переведена на многие языки мира, ее с увлечением читали и читают в разных странах, следуя ее мудрым наставлениям и советам. Выдающийся труд Унсура аль-Маали оказал неизгладимое влияние на мировую культуру, в том числе и на становление русской педагогической науки. Так, в 1117 году было написано «Поучение Владимира Мономаха» – древнерусского князя, гордившегося своим византийским родовым именем. В 1717 году по личному указанию Петра Великого выходит в свет «Юности честное зерцало», составленное просвещенным соратником императора Вилемом Брюсом и его помощниками. Эти сочинения – самые яркие опыты педагогических сочинений, а сколько было написано других: «Златая цепь», «Беседа отца с сыном о злых женах» и т.п.
Во Франции в 1564 году увидела свет выдающаяся книга Франсуа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль». Это рассказ о Телемском братстве, где жизнь построена на гуманистических принципах, где молодые люди воспитываются на разумных примерах человечности, благородства и высокого личного достоинства.
В 1774 году в Англии выходит книга лорда Честерфилда «Письма к сыну», вызвавшая громадный резонанс в обществе…
Гуманистический взгляд на воспитание молодого человека, неприятие эгоизма, расовой и сословной морали, накопительства, низости, цинизма – вот что объединяет все эти произведения, родня их с великим трактатом Унсура аль-Маали.
«Кабус-наме» – звено в золотой цепи развития общечеловеческой культуры. В этой книге отражается эпоха, она – зеркало времени и духовности людей того периода. Человечество не может обходиться без таких книг. Благодаря им далекое оказывается близким и становится возможен разговор между предками и потомками…

Источник: www.nuz.uz

ИЗ «КАБУС-НАМЕ»
Перевод Е. Э. Бертельса

ПРЕДИСЛОВИЕ

Слава владыке миров и достохвалъное будущее праведным, и да не будет неправосудия иначе, как для притеснителей, и благословение и мир [да почиют] на лучшем из созданных им — Мухаммаде и роде его и сподвижниках его, благороднейших, всех вместе.

А затем так говорит составитель этой книги, эмир Унсуралмаали Кай-Кавкус ибн Искандар ибн Кабус ибн Вушмгир ибн Зияр, клиент повелителя правоверных, сыну своему Гиланшаху. Знай, о сын, что состарился я и старость и немощь овладели мной. Вижу я, что указ об отставке от жизни начертан волосами моими на лице моем и начертание это не сможет стереть никакое ухищрение. Потому, о сын, так как увидел я имя свое в перечне отошедших [от жизни], счел я за благо, прежде чем дойдет до меня указ об отставке, сложить книгу в осуждение времени и об умении добиться большей доли от доброй славы, дабы досталась она тебе в удел. [Сделал я это] по причине отцовской любви, дабы прежде чем растопчет тебя рука времени, ты сам взглянул разумным оком на слова мои и получил прибыток и добился доброй славы в обоих мирах. Пусть только не отвращается твое сердце от повиновения [советам] этой книги! Тогда мною будет сделано то, что обязательно для любящих отцов. Если же ты не будешь искать доброго удела из речей моих, то есть и другие люди, которые пользуются случаем послушать [добрые речи] и повиноваться им.

И хотя время сложилось так, что ни один сын не повинуется советам отца своего и разгорелось в душе у юношей пламя, заставляющее их по небрежению и самообольщению считать свое знание более высоким, чем знание стариков, хотя мые это было известно, но любовь и нежность отеческие не позволили мне промолчать. Потому все, что я сообразно природе своей получил, о всяком разделе я собрал несколько слов и написал в этой книге сколько возможно уместнее и короче. Если ты будешь повиноваться, то этого и достаточно, если же нет, то, что требовалось от отца, я выполнил, ведь говорят же: дело говорящего сказать да и только, а если слушатель не принимает, незачем обижаться.

Знай, о сын, что природа у людей такова: суетятся они, дабы то, что досталось им в мире, оставить тому, кто им дороже всех. Теперь удел мой от этого мира — эти речи, а дороже всего для меня — ты. Собрался я в отъезд и послал тебе то, что досталось мне в удел, дабы не был ты самовлюбленным, недостойных дел остерегался и так жил, как это подобает чистому роду твоему.

И знай, о сын, что род и племя твое — велики и славны. С обеих сторон ты благородного происхождения и сродни царям-миродержцам. Дед твой — Шамсалмаали Кабус ибн Вушмгир, внук [Аргиша сына Фархад-ванда, а Аргиш сын Фархадванда был] царем Гиляна в дни Кай-Хосро-ва, и Абулмуайяд Балхи о делах его поминает в своем «Шахнаме». Царство Гилянское осталось дедам твоим на память о нем. Бабка же твоя, [14] мать моя, дочь Марзбан ибн Рустам ибн Шервина, который был составителем «Марзбаннаме», а тринадцатый предок ее — Кайс ибн Каубад, брат царя Нуширвана Справедливого, а мать твоя — дочь царя — воина за веру султана Махмуда сына Насираддина, а бабка твоя — дочь Фирузана, царя дейлемитов.

Итак, о сын, будь разумным и знай цену своему роду и не относи себя к ничтожным. Хотя я вижу в тебе признаки добра и удачливости, но все же нужно повторять эти речи, и знай, о сын, что близок тот день, когда мне придется уйти, а скоро и ты пойдешь следом за мной; и сегодня, пока ты в этом бренном мире, нужно, чтобы ты занялся делом и получил воспитание, которое пригодилось бы и для мира вечного. Ведь этот мир, как поле — что посеешь, то и пожнешь. Из того доброго и злого, что пожнешь, никто ничего не съест на поле, ибо то, что пожато, остается в вечном мире. А добрые люди в этом мире имеют помыслы львов, злые же действуют как собаки. Собака, где дичь поймает, там и съест, а лев, когда добудет дичину, ест ее в другом месте. Место охоты — этот бренный мир, а дичь твоя — добрые дела. Поэтому не нужно тебе охотиться здесь, дабы было тебе легко в вечном мире, когда будешь проедать [добытое]. Путь в тот мир для рабов — покорность богу, преслав-ному и великому. Тот, кто ищет пути божьего и покорности господу всевышнему, — словно огонь: если ты даже разожжешь его перевернутым вниз, он все же стремится взвиться вверх. Тот же, кто отклоняется от божьего пути, — словно вода: как ни поднимай ее вверх, она все стремится спуститься вниз.

Потому-то, дорогой мой, считай обязательным для себя познать путь к господу, преславному и всевышнему, да возвеличится слава его, да распространятся на всех дары его и да возрастет сан его, и вступить на истинный путь, да возвысится и прославится господь наш, старательно и с полным сознанием, подобно тому, как мужественные борцы за истину и благодарные путники на этом пути шли, голову делая ногами, более того, отрекаясь от головы и утрачивая себя самих, поправ и бренный и вечный миры и махнув на них рукой и ища и стремясь в мире тайн и единства найти только единого и единственного. В этом странствии сгорали и тонули они и добровольно и страстно жертвовали жизнью. Сколь велико счастье того раба, которому достанется эта удача, и будет он возвеличен и прославлен халатом и славной почестью этой степени и стоянки.

О вечный, о тот, кому поклоняемся мы, пожалуй милостиво всем верующим мужам и женам, всем мусульманам и мусульманкам вспомоществование [для нахождения] прямого пути. А если мятежный бедняга от небрежения и невежества упустит из рук повода воли и невольно пройдет несколько шагов по бездорожью, повинуясь шайтану и страстям повелевающей творить зло души и сойдет с пути шариата и тариката Му-хаммадова, да благословит аллах его, и дом его, и всех сподвижников его, праведных и чистых, по милости и благости бесподобной своей подай тому несчастному слабому рабу избавление от заблуждения и бездорожья и капканов отвергнутого и проклятого шайтана. На благо [да будет это], о щедрейший из щедрых и милосерднейший из милосердных.

А затем, знай [о сын, что эту книгу] назиданий и это славное благодатное сочинение я составил в сорока четырех главах. Надеюсь я, что будет она благодатной и принесет счастье сочинителю, и читателю, и переписчику, и слушателю, если захочет аллах, и преславен он, он единый всемогущ.

Глава первая

О ПОЗНАНИИ ПУТИ ВСЕВЫШНЕГО БОГА

Знай, о сын: нет ничего из того, что свершится или не свершится или могло бы свершиться, что не было бы познано человеком, каково оно есть, кроме преславного творца, к познанию которого пути нет. Кроме ж того, все познано. Ибо познающим всевышнего ты станешь тогда, когда перестанешь познавать.

Познаваемое словно выгравированное, а познающий как гравер, и если на данном материале нельзя себе представить гравировки, никакой гравер не станет на нем гравировать. Разве ты не видишь, что, так как воск легче принимает рисунок, чем камень, из воска делают печати, а из камня не делают. Следовательно, все познанное доступно познанию, а творец не доступен. Ты же взирай на себя, а на творца не взирай. Смотри на созданное и познавай создающего. Смотри, что длительность созданного не дает тебе пути к создающему, ибо длительность от времени, а время — преходяще и преходящее имеет начало и конец.

Этот мир, который ты видишь сочлененным, не считай его связи благом, не будь лишенным совершенства, ибо связи его не останутся не развязанными. Помышляй о свойствах и дарах творца, а о самом творце не размышляй, ибо сильнее всего сбивается с пути тот, кто ищет пути там, где его нет. Как сказал пророк, да благословит его Аллах, помышляйте о свойствах Аллаха, но не помышляйте о сущности его. И если бы наш создатель не дал своим рабам устами господина шариата дерзновение познать себя и познать пути к себе, ни у кого не хватило бы смелости сказать хоть слово о познании пути ко всевышнему, ибо каким бы именем ты ни назвал господа, какое бы свойство к нему ни приложил, знай, что это имя и свойство проистекают от твоей слабости и беспомощности, не от божественности и господства, ибо бога ты никогда не сможешь восхвалить достойным образом, как же ты сможешь познать его?

Если ты хочешь истинного единобожия, знай, что все, что для тебя невозможно, в господе истинно. Как, например, единство. Ибо кто понял единое по существу, освободился от самого многобожия. Один по существу — это бог преславный, а кроме него, все — два. Ибо все, что по свойствам распадается на два, у того или состав — два, как тело, или по расчленению оно два, как число, или по суммированию оно два, как свойства, или по форме два, как два протянутые начертания, или два по соединению, как субстанция и акциденция, или по производству оно два, как ум и душа, или по равновесию оно два, как природа и форма, или вещь два по противоположности, как сходное и подобное, или по строению вещь два, как элемент и материя, или по числу два, как пространство и признак, или по возможности вещь бывает два, как качество, или с точки зрения количества как бытие и небытие. Все это — не он, как бы противоположное и противное. И все, что таково, имеет признак двойственности, и ничто поистине нельзя назвать единым. Называть единым по существу можно только преславного господа. А так как таковы те вещи, признак которых двойственность, то они не бог. Истинное единобожие — познать, что все, возникающее в твоем сердце, не бог, но бог творец всего этого, свободный от равных и подобных, да будет он превознесен.

Глава вторая

ПРЕВОЗНЕСЕНИЕ И ВОСХВАЛЕНИЕ ПРОРОКОВ

Знай, о сын, что бог всевышний сотворил мир по желанию своему. Сотворил он его не понапрасну, а сотворил и украсил по справедливости и мудрости, так как знал, что бытие лучше небытия, порядок лучше разрухи, избыток лучше недостатка, прекрасное лучше безобразного. Он мог сотворить и то и другое, ведал он и то и другое, но сделал то, что было лучше и не поступил против своего знания. И то, что существует на основании справедливости, основой того не может быть невежество и случай. Таким образом, основой мира стала мудрость, так, как было прекраснее, так он и начертал.

Конечно, мог он дать свет без солнца и дождь без тучи и тело без составных частей и оказывать на мир доброе ли, злое ли влияние без звезд, но так как дело покоилось на мудрости, он не создал ничего без посредствующих причин и сделал посредствующие причины основанием для бытия и разрухи. Ибо, если исчезнет посредствующая причина, исчезнет распорядок, а если нет распорядка и сана, нет упорядоченности, а действию упорядоченность необходима.

Он создал посредствующие причины и для того, чтобы один был властвующим, другой — подвластным, один — питающим, другой — питаемым, и эта двойственность доказует единство господа всевышнего и преславного. Так как ты видишь посредствующую причину, а цели не видишь, то смотри, не придавай значения причине и не считай ее чем-либо иным, кроме посредствующего звена, помни, что это посредствующая причина, созданная господом.

Если земля не даст плодов и звезда не даст справедливости, не считай их ответственными, ибо звезды столько же знают о воздаянии справедливости, сколько земля о принесении плодов. Как у земли нет такой способности принести ядовитый плод, когда ты посеешь сладкие зерна, так и звезда добрая не может быть злой. Так как он украсил землю мудростью, то украшенное не может не давать плода и не быть прекрасным.

Поэтому гляди на этот мир и созерцай его украшения, как растения, животных, пищу, одежду и разные блага. Это все украшения, созданные творцом на основании мудрости. Как он говорит в своем непреходящем откровении: «Мы сотворили небеса и землю и то, что между ними, не напрасно, и сотворили мы их не иначе, как — премудро».

Раз ты знаешь, что господь всевышний не сотворил в мире ни одного блага понапрасну, то пойми, что было бы бесполезно, если бы справедливые блага и хлеб насущный остались не данными никому. И справедливый хлеб насущный это то, что ты даешь получающим [от тебя], чтобы они питались. Следовательно, таково творение: он сотворил людей, дабы они ели хлеб насущный, а раз он создал людей, то все блага принадлежат им.

Люди не могут обойтись без государственного устройства и порядка, а государственное устройство и порядок без вождя несовершенны, ибо всякий питающийся, проедающий свой хлеб без порядка и справедливости, не знает благодарности к подателю хлеба. А это уже недостаток подателя, что он дал хлеб невеждам и неблагодарным. Но так как податель не знает недостатков, то он не оставил питаемого в невежестве, как он упоминает в откровении «научил он человека тому, чего тот не знал». [17] А к людям он послал пророков, чтобы они научили людей справедливости и знанию и распорядку получения хлеба насущного и благодарности к подателю его, дабы сотворение мира покоилось на справедливости. Завершение справедливости — в мудрости, а завершение мудрости — в благе, завершение блага — в получающем пропитание, а завершение получающих пропитание — в пророках-водителях. И из этого распорядка нельзя ничего убавить, иначе он не приведет к истине. Пророки-водители имеют ряд преимуществ перед получающими пропитание. Получающим пропитание он на основании пропитания и блага сделал обязательным признавать право своих водителей и чувствовать признательность к своему подателю пропитания и признавать правоту его посланников, держаться за них, считать всех пророков чистыми от Адама до Мухаммеда, благословение божие на него, быть покорным в религии, не делать упущений в благодарности за благодеяния, соблюдать обязательные предписания религии, чтобы добыть доброе имя и стать достойным хвалы.

Глава третья

О БЛАГОДАРНОСТИ К ПОДАТЕЛЮ БЛАГ

Знай, о сын, что благодарность к подателю благ обязательна для всякой твари на основании веления его, не по причине того, что он заслужил это, ибо, если кто-нибудь всего себя отдал на благодарение, он все же не смог воздать и тысячной доли благодарности соразмерно велению.

Хотя он и будет обладателем многих милостей, но мера воздаяния благодарности и служения в мусульманской вере сводится только к пяти [обязанностям]: из них две предписаны только зажиточным, а три — всем людям. Из них одна — признание бога устами и подтверждение сердцем, другая — пятикратная молитва, третья — тридцатидневный пост.

Вероисповедная формула — доказательство отрицания всего, кроме истинного бога, молитвы доказывают погрешность словесного признания в истинном служении, а пост — признание в истине словесного свидетельства о божьем могуществе. Раз ты сказал: я раб, нужно быть в оковах рабства. Раз ты сказал, что он — господь, нужно повиноваться приказу господина. Если ты хочешь, чтобы раб служил тебе, не беги от своего господина. Если ты убежишь, не жди покорности от своего раба, ибо твоя милость к своему рабу все же не больше милости господина всевышнего к тебе. Не будь непокорным рабом, ибо непокорный раб стремится стать господином, а стремящийся стать господином раб скоро погибает.

Рабу подобает перерезать горло,
Если стремится он к власти.

И знай, что молитва и пост принадлежат самому богу и не допускай в них оплошностей, ибо если ты допустишь оплошность в том, что принадлежит самому богу, то не достанется тебе то, что обще всему миру. И знай, что молитву господин шариата нашего причислил к совокупности веры и [сказал так]: всякий, кто откажется от молитвы, подобен тому, кто совсем отказался от веры. А неверующего в этом мире полагается убивать и предавать позору, в будущем же мире его постигнет кара всевышнего бога.

Берегись, о сын, не привязывайся сердцем к пустякам и не говори, что опущения в молитве дозволены. Если не изучишь ты ее по предписанию веры, то изучи хоть на основании здравого смысла, ибо молитва дает много выгод. Первое то, что всякий, кто выполняет пять обязательных молитв, у того всегда тело и платье будут чистые, а чистота во всяком случае лучше грязи. Второе то, что молящийся далек от осуждения [других] и гордыни, ибо суть молитвы положена в смирении, а коль скоро ты приучишь природу к смирению, тело тоже последует за природой. А затем [18] мудрецам известно, что кто хочет уподобиться каким-нибудь людям, тому надо с ними видеться. Если кто-нибудь хочет стать несчастным и грешником, он будет видеться со злыми людьми, а тот, кто ищет счастья и успеха, будет повиноваться обладателю власти, а кто хочет стать несчастным, тому надо водиться с несчастными; и, по признанию всех разумных мужей, нет власти и мощи сильнее мощи ислама и нет веления действительнее велений его. Следовательно, если хочешь всегда быть мощным и счастливым, ищи общество обладателя власти и будь покорен им и не ищи сопротивления ему, дабы не стать несчастным и грешником.

И берегись, о сын, не относись легкомысленно к молитве и не насмехайся над неполнотой поясных и земных поклонов: шутить над молитвой — привычка, ведущая к гибели и мира и веры.

И знай, о сын, что пост — служение, которое за целый год бывает лишь один раз, было бы низко уклоняться от него. Разумные люди не считают такое упущение для себя дозволенным и ты тоже не уклоняйся. Но не будь привержен и к крайностям, ибо в месяце поста не обходится без крайности. Ты же в соблюдении поста и разговений не прибегай к крайностям. Если узнаешь, что пять достойных доверия праведных вероученых начали поститься, постись с ними, с ними и разговляйся и не слушай речей глупцов, а знай, что бог всевышний не нуждается ни в сытости, ни в голоде твоем, а цель поста — печать бога на имуществе своем, и печать эта накладывается не на какую-нибудь отдельную часть тела, а на все тело в целом: и на руки, и ноги, и глаза, и уши, и язык, и желудок, и наготу. Все это надо запечатать, чтобы как следует удержать части тела от разврата и неподобных дел. Только так ты воздашь должное печати поста.

И знай, что величайшее дело в посте, когда ты откладываешь дневной хлеб свой на ночное время, этот дневной надел свой отдавай нуждающимся. Так будет польза от труда твоего, и труд этот на то и нужен, чтобы польза от него досталась достойному. И смотри, в этих трех видах служения, общих всему миру, не позволяй себе опущений, ибо опущению, подобному опущению этих трех обязанностей, нет и нет ему прощения. Что же касается двух видов служения, предписанных лишь богатым, то там опущение при наличии оправдывающих обстоятельств допустимо. Но говорить об этом надо много и было помянуто только то, что необходимо.

Глава четвертая

ОБ УМНОЖЕНИИ СЛУЖЕНИЯ ПО МЕРЕ ВОЗМОЖНОСТИ

Знай, о сын, что господь всевышний наложил две обязанности на имущих и избранных рабов своих, а именно хадж и закат, и приказал, чтобы всякий, у кого есть нужные средства, поклонился дому его. Тем же, у кого средств нет, он этого не приказывал. Разве ты не видишь, что в этом мире доступ ко двору царскому тоже имеют только люди с достатком?

А затем условие возможности совершения хаджа — наличие средств для путешествия, неимущим же пускаться в путешествие неразумно, ибо путешествие без средств опасно.

Если же у тебя есть средства, а ты не поедешь путешествовать, ты не получишь полного удовольствия и услады от богатства. Полнота удовольствия и услада от богатств этого мира в том, чтобы повидать невиданное и поесть ранее нееденное и найти ранее ненайденное, а это все возможно только в путешествии. Люди, путешествовавшие и повидавшие мир, опытны, удачливы и мудры, так как они видали невиданное и слыхали неслыханное. Ведь сказано: слышать рассказ не то, что видеть своими глазами. И говорят: [19]

Стихи:

Видавших мир с невидавшими,
Не равняли заслуживающие уважения мужи.

Потому-то творец и предписал богатым людям путешествовать, дабы они воздали должное богатству, извлекли из него пользу и выполнили приказ господа всевышнего и поклонились дому его. Нищему же, не имеющему достатка и дорожных припасов, он этого не приказал. Как я об этом говорю:

Если друг меня не звал и с собой не сажал
И по нищете моей так меня унижал,
То достоин он извинения, ибо творец обоих миров
Нищих в дом свой не звал.

Ведь если нищий совершает хадж, он подвергает себя опасности, ибо нищий, совершающий дело богатых, подобен больному, совершающему дело здорового, и рассказ о нем точь-в-точь похож на рассказ о тех двух хаджи, одном богатом, другом бедном.

Рассказ. Слыхал я, что однажды правитель Бухары задумал посетить дом божий. Человек он был крепко богатый и в караване том не было никого его богаче. Больше ста верблюдов было под его вьюками, а [сам] он сидел в носилках и ехал по пустыне, покачиваясь и нежась, со всеми припасами [и утварью, что бывают и дома]. Много народу, нищих и богатых, шло вместе с ним.

Когда доехал он до Арафата, попался ему навстречу нищий дервиш, босоногий, терзаемый жаждой и голодом. Все ноги у него были покрыты пузырями. Увидел он правителя Бухары в такой неге и довольстве, обратился к нему и сказал: «В день воздаяния будет награда мне и тебе одна и та же, ты же едешь в таком богатстве, а я в таких мучениях».

Правитель Бухары ответил ему: «Избави боже, чтобы награда моя была равна твоей награде! Если бы я знал, что меня и тебя сравняют, никогда не выехал бы я в пустыню».

Дервиш спросил: «Почему?»

Тот ответил: «Я выполняю приказ господа всевышнего, а ты нарушаешь его. Меня звали и я — гость, а ты прихлебатель. Разве может сравниться прихлебатель с почетом званого гостя? Господь всевышний пригласил богачей, а беднякам сказал: «И не ввергайте себя своими руками в опасности». Ты без приказа господа в нищете и голоде пришел в пустыню, подверг себя опасности и не послушался приказа божьего. Зачем же ты хочешь равняться с послушными приказу?»

Всякий, кто имеет достаток, пусть от достатка совершит хадж. Так он воздаст должное богатству и выполнит веление господа всевышнего.

Итак, о сын, если будут у тебя средства на хадж, не допускай оплошности в служении богу.

А для хаджа нужно наличие пяти условий: власть, богатство, свободное время, почет и безопасность, и спокойствие. Если это все достанется тебе в удел, старайся о полноте [служения богу].

Знай, что хадж также служение богу, что, когда у тебя есть нужные средства, если ты отложишь решение [ехать] на будущий год, греха на тебе не будет, но закат — это такое служение богу, что, если только есть возможность, не давать его непростительно. Господь всевышний плательщиков заката всегда называет приближенными своими.

Платящие закат люди посреди других людей подобны царю посреди подданных. Он дает хлеб насущный, а другие только получают его.

Господь всевышний предопределил, чтобы одни были нищими, другие богатыми. Ведь он мог всех сотворить богатыми, но все же создал два разряда из них, чтобы выявился сан и почет рабов [божьих] и высшие отделились от низших. [20]

Так и царь сделает слугу кормильцем какого-нибудь народа, а если тот слуга сам будет кормиться, а им не даст, не уйти ему от царского гнева.

Закат в год дается раз, и это обязательное предписание. Милостыня же, хоть и не обязательна, но подается по благородству и человечности. Если только можешь, подавай и не плошай, ибо податель милостыни всегда под защитой божьей, а защиту божью нужно признавать великим счастьем.

Берегись, о сын, и по поводу хаджа и заката не позволяй сомнениям появляться в сердце, не думай пустого и не говори: зачем бегать да раздеваться и не стричь ногтей и волос? Зачем мне давать полдинара с двадцати динаров и что это за закат? Зачем закат с овец да верблюдов? Зачем мне приносить в жертву баранов? Во всем этом соблюдай чистоту сердца. Не полагай, что то, чего ты не знаешь, не благо. Занимайся выполнением велений господа всевышнего, а как да почему, не твое дело. А когда выполнишь этот приказ, знай, что почитать отца твоего — веление господа всевышнего.

Глава пятая

О ПОЧИТАНИИ ОТЦА И МАТЕРИ

Знай, о сын, что так как творец наш, да возвысится он, захотел, чтобы мир оставался устроенным, он создал продолжение рода и сделал животную страсть причиной его. Следовательно, как на основании разумных соображений сыну обязательно уважать и почитать [причину] бытия своего, так же обязательно ему и уважать род свой и почитать его, род же его — это отец и мать. Смотри же, не говори: какие у отца с матерью права на меня, их цель была страсть, не меня они имели в виду. Хотя целью и была страсть, но страсть-то выкупается нежностью их, тем, что ради тебя они и на смерть готовы пойти.

Наименьшая причина уважения к отцу и матери уже хотя бы то, что они оба — посредники между тобой и творцом твоим. Поскольку ты уважаешь творца своего, соответственно тому нужно уважать и посредников.

Тот сын, которым постоянно руководит разум, никогда не будет пренебрегать правами отца и матери и любовью к ним. И господь наш, да прославится он, говорит в преславном слове своем: «Повинуйтесь Аллаху и повинуйтесь посланнику и повелителю вашему». Этот стих толковали на несколько ладов, и в одном предании я читал так, что повелитель — это отец и мать, ибо [слово] амр по-арабски [имеет] два [значения]: дело или приказ; повелитель — тот, у кого и приказ и власть. А отцу и матери дана власть вскормить и приказ научить добру.

Смотри, о сын, не терзай сердца родителей, не презирай их сердечные муки, ибо творец за сердечные муки их сильно наказывает и [в преславном Коране] говорит: «И не говори им тьфу и не отталкивай их, а говори им почтительное слово».

Передают, что у повелителя правоверных Али, да возрадуется Аллах, спросили: «Каковы права отца и матери над сыном и сколько их?» Он ответил: «Это правило поведения господь всевышний показал при смерти родителей пророка. Ибо если бы они дожили до времени пророчества его, пророку было бы обязательно считать их выше всех [смиряться и унижаться перед ними и вести себя как подобает сыну]. Тогда слабым оказалось бы то слово, которое он, да благословит Аллах его и род его, сказал: «Я господин сынов Адама и нет в том гордыни».

Итак, если ты не будешь рассматривать право родителей с точки зрения веры, смотри с точки зрения разума и человечности. Отец и мать твои — причина добра и основа взращивания тебя самого. Если ты допустишь оплошность в отношении их, то это покажется так, словно ты [21] недостоин никакого добра. Ибо тот, кто не ценит основного блага, не знает цены и благу производному. Делать неблагодарным добро — темнота. Ты же не ищи темноты и поступай с отцом и матерью так, как ты хочешь, чтобы с тобой поступали твои собственные дети. Ведь тот, кто родится от тебя, будет желать того же, что желал тот, от кого ты родился.

Человек — словно плод, а отец и мать — как дерево. Чем больше ты будешь заботиться о дереве, чем лучше и прекраснее будешь уважать и любить отца и мать, тем доходчивее будут их молитвы и благословения над тобой и ты будешь ближе к. благоволению божью и благоволению их.

Смотри, не желай смерти родителей ради наследства, ибо и без смерти их достанется тебе то, что тебе назначено в удел. Ведь уделы распределены на всех, и каждому достанется то, что назначено ему. Ты не терзайся особенно из-за удела, он от стараний не умножится. Ведь сказано, живи усердием, а не усилиями.

Если хочешь из-за удела быть довольным господом всевышним, не смотри на тех, у кого положение лучше, смотри на тех, положение которых хуже твоего, чтобы всегда быть довольным господом всевышним.

А если оскудеешь имуществом, старайся разбогатеть разумом, ибо богатство разумом лучше, чем богатство добром. Ведь разумом можно добыть богатство, а богатством разума не накопишь. Невежда живо обнищает, а разум ни вор не может унести, ни вода, ни огонь не могут загубить.

Итак, если есть у тебя разум, учись чему-нибудь, ибо разум без умения — тело без платья или человек без лица, ведь сказали: образование — лицо разума.

Глава шестая

О СМИРЕНИИ И УМНОЖЕНИИ ЗНАНИЯ

Знай, и будь осведомлен, сын, что люди без умения всегда остаются без выгоды, как мугелон, который ствол имеет, а тени не имеет, ни себе пользы не приносит, ни другим. Люди благородные и именитые, если у них и нет умения, все же по причине рода и племени не лишаются известного почета у других. Хуже бывает тем, у кого ни рода, ни умения. Старайся же, хотя у тебя и есть род и знатность происхождения, все же приобрести и личную знатность, ибо личная знатность лучше унаследованной; как сказало, почет за ум да за образованность, не за род да происхождение. Величие в разуме и знаний, не в роде и происхождении. Не довольствуйся той славой, которую тебе дали родители, это ведь только внешний знак, доброе же то, что ты добудешь себе умением, когда ты от имени «Зейд» и «Джафар» или «дядя» и «дяденька» перейдешь к прозванию «мастер [устод] и «литератор» [адиб] и мудрец.

Ведь если у человека, кроме наследственного благородства, нет благородства иного, он никому в обществе не годится. Если же ты у кого-нибудь найдешь эти благородства, хватайся за него и не выпускай из рук, ибо он нужен всем.

И знай, что из всех способностей лучшая — дар речи. Творец наш, да прославится он, из всех своих творений лучше всех сотворил человека, и человек перед всеми остальными животными получил преимущество в Виде десяти чувств в его теле — пять внутри и пять снаружи. Пять скрытых, как то: мышление, память, воображение, различение и речь, и пять явных — слух, зрение, обоняние, вкус и осязание. Из всех этих чувств то, что есть у других животных, не таково, как у человека. По этой-то причине человек — царь и повелитель над другими животными.

И вот, раз ты это узнал, изучи речь хорошенько и поискуснее, имей привычку быть всегда красноречивым, чтобы язык твой всегда говорил то самое, что ты его заставляешь говорить, и это вошло бы у тебя в привычку. Ведь говорят: у кого речь слаще, у того и благожелателей больше. [22]

Но при всем умении старайся говорить слово к месту, ибо Неуместное слово, если ты его даже и хорошо скажешь, покажется безобразным. Избегай ненужных слов, ибо бесполезное слово — только вред. Слово, отдающее ложью и не отдающее умением, пусть лучше останется несказанным, ибо мудрецы сравнивают слово с вином: от него и головная боль и от него же и лекарство от этой головной боли.

Когда тебя не спрашивают, не говори. Пока не спросят, никому совета не давай и не увещевай, в особенности таких людей, которые все равно увещанию не поддадутся, такой и сам свалится. При посторонних никому ничего не советуй, ибо сказано: совет при посторонних — попрек.

Если кто-нибудь сбивается с пути, не старайся направить его, все равно не сможешь. Ведь если дерево выросло криво и криво пустило ветви и поднялось, то выпрямить его можно только спилив и обстругав.

И как ты не будешь скупиться на хорошее слово, не скупись, если будет возможность, и на вещественные дары: люди скорее обольщаются деньгами, чем словами. Остерегайся подозрительных мест, избегай зло-мыслящего и подстрекающего на злое друга. Не впадай в ошибку и помещай себя в такие места, где, если тебя будут искать и найдут, тебе не придется стыдиться.

Деньги свои ищи там, где ты их положил, чтобы получить обратно. Не радуйся горю людей, чтобы люди не стали радоваться твоему горю. Будь справедлив, и к тебе будут справедливы. Отзывайся хорошо, и сам услышишь хороший отзыв. На солончаке ничего не сей, все равно не взойдет, только труд пропадет даром, т. е. делать добро низким людям — все равно, что сеять что-либо на солончаке. Но тому, кто заслуживает добра, в добре не отказывай и всегда учи добру, ибо пророк, мир с ним, сказал: кто учит добру, как бы сам его делает. Твори добро и повелевай творить добро, ибо это два брата, связь которых не рвется.

Не жалей о том, что сделал доброе дело, ибо награду за добро и зло получишь еще в этом мире, прежде чем уйдешь в другое место. А когда будешь делать кому-нибудь добро, заметь, что во время совершения доброго дела сам получишь такое же удовольствие, какое получит и тот человек. А когда причинишь кому-нибудь зло, сколько муки постигнет его, столько же появится в твоем сердце стеснения и тяжести и не постигнет тогда от тебя кого-либо зло. И раз, действительно, без неприятного чувства никого от тебя не постигнет зло, а без удовольствия твоего никому не будет добра, становится ясным, что воздаяние за добро и зло ты получаешь в этом же мире, до того, как уйдешь в тот мир. Эти слова мои никто не сможет отрицать, ибо всякий, кто за всю свою жизнь хоть раз причинил кому-нибудь зло или сделал добро, если хорошенько подумать, увидит, что я прав в этом утверждении и признает его правильность. Итак, пока можешь, никому не отказывай в добре, ибо добро со временем принесет плод.

Рассказ. Слыхал я, что у Мутаваккиля был раб по имени Фатх, очень красивый с лица и удачливый, изучивший все науки и искусства. Мутаваккиль его усыновил и дорожил им больше, чем родными детьми. Этот Фатх захотел научиться плавать. Привели корабельщиков и стали его учить плавать в Тигре. А Фатх этот был еще ребенок и плаванием как следует не овладел, но все же по ребяческому обычаю делал вид, что я, мол, плавать научился.

Как-то раз тайком от учителя пошел он на Тигр и прыгнул в воду, а вода шла очень сильно. Фатха закружило. Когда Фатх понял, что ему с водой не справиться, он отдался воде и плыл по воде, пока не скрылся из глаз людских. Протащило его по воде некоторое расстояние. А на берегу Тигра были ямы. Когда он доплыл до ямы на краю воды, он сделал усилие, забил руками, бросился в эту яму, сел там и сказал себе: «Что-то бог захочет… но теперь я из этой кровожадной воды выбрался». Семь дней он там оставался.

В первый же день, как только Мутаваккилю дали знать, что Фатх прыгнул в воду и утонул, он сошел с трона, сел на [голую] землю, позвал [23] корабельщиков и сказал: «Всякому, кто доставит мне Фатха мертвым или живым, я дам тысячу динаров». И поклялся он, что не буду, мол, я есть пищу, пока не принесут мне его в том состоянии, в каком он [сейчас] находится.

Корабельщики пошли на Тигр и ныряли и искали повсюду, пока к концу седьмого дня один из них случайно попал на ту яму, увидел Фатха, обрадовался и сказал: «Оставайся здесь, я сейчас приведу челнок».

Ушел он оттуда, пришел к Мутаваккилю и сказал: «О повелитель правоверных, что ты мне дашь, если я привезу тебе Фатха живым?» Тот ответил: «Пять тысяч динаров дам». Корабельщик сказал: «Я нашел Фатха живым». Привели челнок и повезли Фатха. Мутаваккиль приказал, чтобы корабельщику сейчас же выдали то, что он обещал. Он повелел везиру: «Ступай в мою сокровищницу и из всего, что там есть, половину дай нищим». Потом крикнул: «Несите пищу, ведь он же за семь дней изголодался». Фатх сказал: «О повелитель правоверных, я сыт». Мутаваккиль спросил: «Что же ты, водой Тигра напитался?» Фатх ответил: «Нет, я все эти семь дней не был голоден. Каждый день по воде проплывало двадцать лепешек на блюде. Я ловчился, две-три из этих лепешек схватывал и тем хлебом питался. А на каждой лепешке было написано: Мухаммед ибн ал-Хусайн ал-Аскаф.

Мутаваккиль приказал: провозгласить по городу, кто тот человек, который кидает хлеб в Тигр, и сказать, чтобы он пришел, что повелитель правоверных ему окажет добро, чтобы он не боялся.

Глашатаи провозгласили это. На другой день пришел человек и сказал: «Это — я». Мутаваккиль спросил: «А в чем доказательство?» Ответил: «Доказательство то, что на каждой лепешке было написано мое имя—Мухаммад ибн ал-Хусайн ал-Аскаф.» Мутаваккиль сказал: «Доказательство правильное, но сколько же времени ты бросаешь лепешки в Тигр?» Мухаммад ибн ал-Хусайн ответил: «Вот уже год». Мутавак-квль спросил: «А какова же цель твоя при этом?» [Тот ответил]: «Слышал я [поговорку]: сделай добро и брось в воду, со временем принесет оно плод. А в моих руках другого добра не было. То, что мог, то я и делал, и говорил себе: «Какой-нибудь это принесет плод…»

Мутаваккиль сказал: «То, что ты слышал, то и сделал, и получил плод того, что сделал». Мутаваккиль дал ему в Багдаде имение в пять деревень. Разбогател он и стал уважаемым. Потомки его и посейчас еще |в Багдаде. Во времена Ал-Каима би-амри-ллахи я ездил в хадж. Господь всевышний сподобил меня посетить дом божий, и [тогда] я и видел его сыновей и слышал этот рассказ от стариков и старожилов Багдада.

Следовательно, пока можешь, не покладая рук твори добрые дела. Людям себя показывай как человека добродетельного и, показав себя таким, не будь иным на деле. Не говори языком одно, когда на сердце у тебя другое, дабы не стать торговцем, который показывает пшеницу, а продает ячмень.

И во всех делах будь сам справедлив, ибо кто сам справедлив, тому и судья не нужен.

Если будет у тебя печаль или радость, то тому о них говори, кого печали и радости твои могут озаботить. Перед людьми признаков печали и радости не проявляй и каждой хорошей и каждой дурной вещи тотчас же не радуйся и не печалься, ибо это поступок детский. Старайся ради [достижения] невозможного положение свое не менять, ибо великие мужи ни ради истины, ни ради лжи не сдвигаются со своего места.

Такую радость, которая приводит к печали, радостью не считай, и такую печаль, которая приводит к радости, не считай печалью. В момент безнадежности не теряй надежды, знай, что безнадежность связана с надеждой, а надежда с безнадежностью.

Знай, что судьба всех дел мира — прийти и исчезнуть. Пока живешь, не отрицай истины, если кто-либо начнет с тобой спорить, прекрати его спор молчанием. Знай, что ответ дуракам — молчание. [24]

Ничьего труда понапрасну, не губи, за каждым признавай его права, в особенности за родней своей. Сколь только можешь, оказывай им добро и старцев своего рода уважай. Ведь пророк, да благословит его Аллах и да приветствует, сказал: ”Старец в роду своем — как пророк в общине своей”. Но не будь к ним слишком пристрастным, дабы различать, их недостатки так же ясно, как ты видишь их добродетели.

Если от чужого ты не чувствуешь себя в безопасности, то поскорее постарайся обезопасить себя сообразно [степени] небезопасности. И если подозреваешь кого-либо в дурных замыслах, не будь беспечен, это все равно, что подозревать в питье отраву и все же его пить, это неразумно. Не ослепляйся своими добродетелями. Если сможешь раздобыть себе хлеб неразумием и бесталанностью, будь неразумным и бесталанным. Если же нет, научись чему-нибудь. Учиться и слушать добрые речи не стыдись, чтобы потом избавиться от стыда.

Хорошенько приглядись к доброму и злому, недостаткам и добродетелям людским, и установи, откуда, их выгода и польза и в чем их доход и убыток, а тогда уже из всего этого ищи свою выгоду. Доискивайся того, какие вещи приближают людей к ущербу, и держись от них подальше, будь поближе к тому, что приближает человека к выгоде. Тело свое покоряй приобретением учености и добродетели. Тому, чего не знаешь, поучись, и это дастся тебе двумя вещами: или применением на деле того, что ты знаешь, или же изучением того, чего не знаешь.

Сократ сказал: нет сокровищницы лучше знания, и нет врага хуже дурного человека, и нет почета величавее, чем знание, и нет украшения лучше стыда. И потому, сынок, старайся научиться мудрости. В каком бы положении ты ни был, веди себя так, чтобы не прошло у тебя и часа без приобретения мудрости; ведь мудрости надо учиться и у невежд. Ибо если ты посмотришь на неуча оком сердца и устремишь на него зрение разума, то будешь знать: то, что в нем тебе не нравится, то и не надо делать. Как говорил Искандар, я выгоду получаю не только от всех друзей, но даже и от врагов. Если у меня был какой-либо дурной поступок, друзья по снисхождению стремятся его скрыть, чтобы я не знал, а враг по причине вражды говорит, чтобы мне это стало известно. Тогда я это дурное дело от себя удаляю и, следовательно, выгоду эту получаю от врага, не от друга. И ты тоже учись этой мудрости и у невежды, не только у мудреца.

И для всех людей, великих ли, малых ли, обязательно учиться добродетели и знанию, ибо подняться над своими сверстниками можно путем совершенства и добродетелей. Когда ты видишь в себе добродетель, которой в подобных себе не видишь, то всегда считаешь себя выше их и люди тебя признают более высоким, чем твои сверстники, по ценности. А когда разумный человек видят, что его начинают ценить выше сверстников за совершенства и добродетели, он стремится стать еще совершеннее и еще добродетельнее.

Следовательно, когда люди так делают, не долго приходится [ждать], чтобы возвыситься над всем. Искать знания значит искать возвышения над сверстниками своими. А отказываться от совершенства и добродетели — признак удовлетворенности неизменяемым положением.

Учиться добродетели и наказывать тело за леность — очень полезно, ибо сказано: леность — порча тела. Если тело тебе не повинуется, смотри, как бы не попасть тебе в беду, ибо тело не повинуется тебе от лености и любви к удобству. Ведь движение не есть нечто природное для нашего тела, всякое движение, которое тело совершает, оно совершает по приказу, не по своему желанию, ибо никогда, пока ты не захочешь и не прикажешь, твое тело не пожелает совершить какое-либо действие. Поэтому принуждением сделай свое тело покорным и намеренно приучай его к послушанию. Ведь всякий, кто не сможет покорить свое тело, не сможет покорить себе и тело других людей. И когда ты покоришь себе свое тело, изучением добродетели найди благо обоих миров. Ибо благо двух миров в добродетели, а основа всякого блага в знании и [25] образованности, в особенности в обуздании души и смирении и праведности, и правдивости, и набожности, и невинности, и терпеливости, и стыдливости.

Но хоть в хадисе и сказано насчет стыдливости, что «стыдливость [принадлежит] к вере», все же зачастую стыд приносит людям вред. Не будь настолько стыдливым, чтобы от застенчивости сделать оплошность в своих делах и допустить ущерб своим предприятиям. Очень часто надо поступать бесстыдно, чтобы добиться осуществления цели. Стыдись невоздержанности, ругани и лжи, а [прямой] речи и правильных дел не стыдись, ибо многие от стыдливости не могли добиться своих целей.

Как стыдливость — плод веры, так нищета — плод стыдливости, [потому] нужно знать и то и другое, когда нужна стыдливость и когда бесстыдство, и поступать так, чтобы приблизиться к благу, ибо сказали: предпосылка блага — стыд и предпосылка зла — тоже стыд.

Невежду не считай человеком, а мудрого, но лишенного добродетели, не считай мудрецом, осторожного, но лишенного знаний, не признавай аскетом, а с невеждами не общайся, особенно с теми невеждами, которые себя считают мудрецами и удовлетворены своим невежеством. Общайся только с разумными, ибо от общения с добрыми люди приобретают добрую славу. Разве ты не видишь, что масло, хотя и добывается из кунжута, но если ты смешаешь кунжутное масло с фиалкой или розой, от смешения масла с розой или фиалкой, от благодати общения с добрыми, его уже не называют кунжутным маслом, а маслом розовым или фиалковым.

Не будь неблагодарен за общение с добрыми и [их] добрые дела и не забывай [этого]; того, кто в тебе нуждается, Не отталкивай, ибо через это; отталкивание страдания и нужда [твои] увеличатся. Старайся быть добронравным и человечным, удаляйся от непохвальных нравов и не будь расточителен, ибо плод расточительности — забота, а плод заботы — нужда, а плод нужды — унижение. Старайся, чтобы тебя хвалили разумные, и смотри, чтобы тебя не стали хвалить невежды, ибо тот, кого хвалит чернь, порицается вельможами, как слышал я.

Рассказ. Говорят, что как-то раз Афлотун сидел с вельможами того города. Пришел к нему на поклон какой-то человек, сел и повел разные речи. Посреди речей ой сказал: «О мудрец, сегодня я видел такого-то, и говорил он о тебе и прославлял и славословил тебя — Афлотун, мол, очень великий мудрец и никогда не было и не будет ему подобного. Я хотел передать тебе его восхваления».

Мудрец Афлотун, услышав эти слова, поник головой и зарыдал и очень опечалился. Этот человек спросил: «О мудрец, какую обиду я тебе причинил, что ты так опечалился?» Мудрец Афлотун ответил: «Ты меня не обидел, о ходжа, но может ли быть бедствие больше того, что меня хвалит невежда и дела мои кажутся ему достойными одобрения? Не знаю я, что за глупость я сделал, которая пришлась ему по нраву и доставила удовольствие, так что он похвалил меня, а то я раскаялся бы в таком поступке. Печаль моя от того, что я еще невежда, ибо те, кого хвалят невежды, сами невежды».

И вспомнился [мне] еще один рассказ в этом смысле.

Рассказ. Слыхал я, что Мухаммад-и-Закарийя ар-Рази шел со своими учениками. Повстречался ему бесноватый, ни на кого не посмотрел, кроме Мухаммад-и-Закарийя, но к нему пригляделся и рассмеялся ему в лицо. Мухаммад повернул назад, пошел домой, приказал сварить * тимьяна и съел. Ученики спросили: «О хаким, почему ты ел это варево в это время?» Ответил: «По причине смеха того бесноватого, ибо если бы он в черной немочи своей, кроме нее, ничего во мне не увидел, он не посмеялся бы надо мной, ибо говорят, каждая птица летает с той, которая подобна ей по облику».

А затем не приучайся к резкости и пылкости и сохраняй кротость. Но все же не будь таким мягким, чтобы тебя по сладости и мягкости могли проглотить, но и не будь столь грубым, чтобы до тебя не касались [26] рукой. Со всеми будь в ладу, ибо путем слаженности можно добиться осуществления желания и от друга и от врага. Никого не учи злым долам, ибо учить злу все равно, что делать зло. Если тебя даже безвинно кто-либо обидит, ты старайся его не обижать, ибо дом незлобивости [стоит] на улице человечности, и говорят, что основа человечности — в том, чтобы не обижать.

А затем поступай с людьми хорошо, ибо люди должны глядеть в зеркало; если вид его [лица] хорош, то надлежит, чтобы и поведение его было подобно виду его, ибо безобразие красивому не идет, и нельзя, чтобы из пшеницы рос ячмень, а из ячменя пшеница. И в этом смысле у меня есть четверостишие:

Мне, о кумир, ты подносишь зло,
Отчего ты от меня надеешься на добро?
Ступай, ступай, душа [моя], ты заблуждаешься!
Нельзя жать пшеницу, коли сеешь ячмень…

Но если взглянешь в зеркало и увидишь, что лицо твое безобразно, все равно надлежит творить добро, ибо, если ты будешь делать зло, ко злу прибавишь зло, а это очень нехорошо и безобразно — два безобразия вместе.

От искренних, слушающих советы и испытанных друзей выслушивай [и сам] советы и с советниками своими всегда совещайся наедине, ибо польза тебе от них будет [именно] наедине, и когда прочтешь слова, что я помянул, и будешь знать [их], то возгордишься своим совершенством. Но не полагайся на свои совершенства и добродетели, не давай себя этим опутать. Когда все изучишь и узнаешь, причисли себя к невеждам, ибо мудрецом будешь тогда, когда познаешь свою невежественность.

Так рассказывают.

Рассказ. Слыхал я, что во времена Хосрова при везире Бузурджмихр хакиме приехал посол из Рума. Кисра сел [на трон], как было принято у царей персидских, и дал послу прием. И должен он был дать послу приемную грамоту через Бузурджмихра, т. е. что есть у меня такой везир. Сказал он перед послом Бузурджмихру: «О такой-то, ты знаешь все, что есть в мире…», и хотел, чтобы тот ответил: «Знаю», но Бузурджмихр сказал: «Нет, о господин». Хосров от этого расстроился и устыдился посла. Спросил: «Кто же знает все?» Ответил: «Все знает совокупность [всех людей], а совокупность еще не родилась от матери».

Потому, сын мой, не причисляй себя к более мудрым, ибо, когда ты признаешь себя невеждой, тогда станешь мудрецом, ведь очень мудр тот, кто знает, что он невежда.

Сократ, при всем своем величии, говорит: если бы не боялся я, что после меня великие люди и мудрецы попрекнут меня, скажут, что Сократ притязал на всю мудрость мира сразу, то я утверждал бы, что ровно ничего не знаю и бессилен, но нельзя [этого] сказать, так как это было бы большое притязание с моей стороны.

Абу-Шукур Балхи восхваляет себя за мудрость в одном бейте, и бейт этот таков:

Достигло знание мое того, что знаю я, что я невежда.

Потому-то, мой сын, не ослепляйся своим знанием и если встретится тебе дело, то, хотя бы были у тебя способности разрешать его, ты в мнении своем не упорствуй. Всякий, кто упорствует в своем мнении, всегда пожалеет об этом. И совет держать позором не считай, советуйся с мудрыми старцами и искренними друзьями. Ведь Мухаммеду избраннику при [его] мудрости и пророческом даре, хотя учителем и устроителем дел его был [сам] господь всевышний, все же [бог] на это не дал согласия и сказал: «И совещайся с ними в деле», сказал: «О Мухаммед, с этими [27] избранными и друзьями своими советуйся, ибо замыслы от вас, а одоление от меня, господа [твоего]».

И знай, что мнение двух человек — не то, что мнение одного, ибо нельзя увидеть одним глазом то, что [видно] двум глазам. Разве ты не видишь, что врач, когда заболеет и болезнь его станет сильной и трудной, не прибегает к собственному лечению. Он приводит другого врача и, расспросив его, лечит себя, если даже он очень мудрый врач.

И если встретится у ближнего твоего дело, ты во что бы то ни стало старайся, пока есть у тебя душа, не жалей ни труда тела, ни денег своих, даже если бы это был враг и завистник твой. Ибо, если он не останется [без помощи] в этом деле, то что ты ему помог, умножит любовь его, и, может быть, станет тот враг другом.

А людей, слагающих слова и красноречивых, которые приходят к тебе на салам, уважай и будь к ним милостив, чтобы они жаднее стремились к себе на салам. Самый жалкий из людей тот, к кому на салам не идут, если бы он даже был совершенен по знаниям.

И с красноречивыми людьми длинно не разглагольствуй, ибо многословие людям не идет. Ведь ученый человек, если он многоречив, то ученость его не похожа на ученость, а в словах его нет блеска. Итак, знай, каковы условия произнесения речи и в чем они, и да поможет тебе Аллах.

Глава седьмая

О СТРЕМЛЕНИИ К УМНОЖЕНИЮ КРАСНОРЕЧИЯ

О сын, нужно, чтобы люди были красноречивы и умели говорить, а от злых [людей] слова оберегали. Но ты, сын мой, говори правдивые речи, лжецом не будь и стань известным правдивостью, чтобы, если в случае необходимости от тебя услышат ложь, приняли [и поверили]. Все, что говоришь, говори правдиво, но похожей на ложь правды не говори, ибо ложь, похожая на правду, лучше, чем правда, похожая на ложь, ибо та ложь приемлема, а та правда — неприемлема. Потому остерегайся говорить неприемлемую правду, чтобы не случилось так, как было у меня с эмиром * Бу-с-Суваром Гази Шапур ибн Фазлем, да помилует его Аллах.

Рассказ. Знай, сын мой, что я во время эмира Бу-с-Сувара в тот год, когда вернулся из хаджа, пошел на священную войну в Ганджу. Ибо я много ходил на священную войну в Индию и хотел, чтобы осуществилась и священная война в Руме. А эмир Бу-с-Сувар был царь великий, и муж стойкий и разумный, и красноречивый, и ученый, и чистый верой и предусмотрительный, какими бывают правоверные цари. Был он всегда серьезен, без шуток.

Когда он увидел меня, почтил он меня весьма и вступил в беседу, и говорил обо всем, а я слушал и давал ответ. Слова мои пришлись, ему по нраву, осыпал он меня многими щедротами и не позволил уехать обратно. Столько милостей оказал мне, что и я склонился сердцем и несколько лет оставался в Гандже. Постоянно бывал я на маджлисах его за едой и вином, и он расспрашивал меня обо всяких вещах и о положении древних царей мира спрашивал. Как-то раз зашла речь о нашей области и говорили о диковинах разных стран. Я сказал: «В рустаке Гурган есть деревня у подножия горы. Там есть родник вдалеке от деревни и женщины собираются вместе, чтобы принести воды. Каждая [идет] с кувшином, берут из того родника воды, ставят кувшин на голову и возвращаются. Одна из них идет без кувшина [перед ними] и смотрит на дорогу. И есть на землях той деревни зеленый червь. Где бы она ни увидела того червя, она отбрасывает его в сторону, чтобы женщины на него не наступили, ибо если одна из них наступит на того червя и червь сдохнет, то вода, которая у них в кувшине, тотчас же [28] протухнет, так что придется вылить, возвратиться, вымыть кувшин и снова набрать воды».

Когда я сказал эти слова, эмир Абу-с-Сувар нахмурился, покачал головой и несколько дней был ко мне не таким, каким был до того, пока Пирузан Дейлеми не сказал [мне]: «Эмир жаловался на тебя, говорил: такой-то — человек уравновешенный, зачем ему было говорить мне такие слова, как малым детям; такому человеку перед таким, как я, зачем лгать?» Я тотчас выслал гонца из Ганджи в Гурган и приказал составить свидетельские показания, удостоверенные кади и раисом, и хатибом, и всеми верными людьми, и улемами, и вельможами Гургана, о том, что деревня эта стоит на своем месте и с червем дело обстоит именно так. И в четыре месяца справил я это дело и положил показания перед эмиром Бу-с-Суваром. Увидел он, прочитал, улыбнулся и сказал: «Я и сам знаю, что от такого, как ты, лжи не быть, особенно передо мной. Но зачем говорить такую правду, что нужно потратить четыре месяца времени и показания [собрать] и свидетельство двухсот верных людей, чтобы этой правде твоей поверили?»

Знай же, что речь бывает четырех видов: то, что не следует знать и не следует говорить; то, что следует знать и говорить; то, что надо говорить, но не знать, и то, что надо знать, но не говорить.

Не говорить и не знать надо слов, приносящих ущерб вере. То, что надо говорить, но не надо знать, — слова, которые есть в книге господа всевышнего и известиях о пророке, мир над ним, и в книгах ученых и богословских, ибо толкование [этих слов] — подражание, а без надлежащего глубокого понимания [в них] противоречия и трудности, подобно одному виду ниспослания [откровения] и тому подобное. Потому, если кто-либо привяжется сердцем к глубокому толкованию их, господь всевышний взыщет с него за это.

То, что нужно и знать и говорить, — слова, с которыми связано благо веры и мира и которые полезны в обоих мирах. От произнесения и слушания их польза и говорящему и слушающему.

То, что нужно знать, но не говорить, подобно тому, когда тебе известен порок какого-либо вельможи или Друга, так что путем ли рассуждения, или по сравнению с мирскими делами тебе покажется, что оно не совместимо с шариатом. Если скажешь — или добьешься гнева того вельможи, или вреда тому другу, или будет для тебя опасность смуты и волнения черни. Потому эти слова нужно знать, но не говорить.

Но из этих четырех видов речей, о которых я сказал, лучший тот, который нужно и знать и говорить. У каждого из этих четырех видов речей две стороны: одна прекрасная, другая безобразная. Слова, которые говоришь перед людьми, говори как можно лучше, чтобы они были приемлемы и люди познали свое достоинство, ведь великих и мудрых [людей] узнают по речам, а не речи по людям, ибо люди скрыты под своими речами. Как говорит повелитель правоверных Али, да возрадуется ему Аллах: «Муж сокрыт под языком его». Бывают слова, которые говорят в таких выражениях, что от них освежается душа, но те же слова можно сказать и, в других выражениях, так что душа от них помутится.

Рассказ. Слыхал я, что * Харун ар-Рашид видел сон, и приснилось ему, что все зубы выпали у него изо рта сразу. Наутро призвал он толкователя и спросил: «Каково толкование этого сна?» Толкователь ответил: «Да продлится жизнь повелителя правоверных! Вся твоя родня умрет прежде тебя, так что никого не останется». Харун ар-Рашид сказал: «Дайте этому толкователю сто палок, зачем он мне в лицо сказал такие горестные слова. Если все мой родные умрут прежде меня, я-то тогда кем буду?» Приказал он призвать другого толкователя и рассказал ему этот сон. Толкователь сказал: «Сон, который видел повелитель правоверных, означает, что повелитель правоверных будет долговечнее всей родни своей». Харун ар-Рашид сказал: «Указания разума едины». Толкование от того [прежнего] не отошло, но выражение [от тех выражений] сильно отличается. Этому человеку он пожаловал сто динаров. [29] …надо соблюдать и заднюю и переднюю сторону слов и, что бы ни сказал, говорить наилучшим образом, чтобы быть и красноречивым и знающим толк в словах. А если ты слова говоришь и их не понимаешь, то ты что та птица, которую называют попугаем, он ведь тоже говорящий, а слов не понимает. А красноречивый и знающий толк в словах тот, кто, что бы он ни сказал, сразу станет ясно, что он из мудрых людей. Если же это не так, он скотина, не человек.

А слово цени, ведь с небес пришло слово. И всякое слово, о котором знаешь, что оно к месту, того слова не жалей, а не к месту слов не трать, чтобы не чинить насилия над мудростью. И что бы ты ни говорил, говори правду — бессмысленных притязаний не делай. Во всех притязаниях доказательство считай меньшим, а притязания большим. Наукой, которой не знаешь, не похваляйся и хлеба от нее не ищи, ибо от той науки и того * минбара цели своей не добьешься, а добьешься от той науки, которую знаешь; с тем же, чего не знаешь, ничего не добьешься.

Рассказ. Слыхал я, что в дни Хосрова пришла к Бузурджмихру женщина и спросила его о чем-то. Случайно в то время Бузурджмихру было не до того. Сказал он: «О женщина, того, о чем ты спрашиваешь, я не знаю». Женщина воскликнула: «Если ты этого не знаешь, чего же ты зря пользуешься милостями нашего господина?»

Бузурджмихр ответил: «За то, что я знаю, и царь мне дает кое-что, а за то, чего не знаю, ничего не дает. Если же не веришь, пойдем, спроси у самого царя, дает ли он мне что-нибудь за то, чего я не знаю, или нет».

Но в делах не превышай меры и считай неумеренность вредной. Во всяком деле держись середины, ибо господин шариата нашего сказал: «Лучшее из дел — среднее из них».

В речах и выполнении дела придерживайся медлительности. Если тебя будут порицать за медлительность и неторопливость, я это предпочту тому, чтобы тебя хвалили за легкомыслие и поспешность.

Не склоняйся узнать тайну, не имеющую отношения к добру и злу твоему, и не доверяй тайны никому, кроме себя [самого]. Хотя бы внутренняя сторона слова и была доброй, с внешней заподозрят ее в безобразности, ибо люди большей частью подозревают друг друга в злых делах. Во всяком деле слово, заботу и положение соразмеряй со средствами, и что бы ты ни говорил, говори так, чтобы засвидетельствовали правдивость твоих слов.

Хотя бы среди красноречивых людей считали тебя верным человеком, но если не хочешь пострадать, ни в каком деле свидетелем не будь. Если же будешь, то, давая свидетельство, остерегайся и, когда будешь давать показания, не давай их пристрастно.

Всякое слово, которое скажут, слушай, но следовать ему не спеши. Все, что говоришь, говори обдуманно и обдумывание предпосылай своей речи, чтобы не пожалеть о сказанном, ибо предусмотрительность — другая сторона дельности.

Без скуки слушай любое слово, полезно ли оно тебе или нет, дабы врата славы пред тобой не закрылись и польза речи от тебя не ускользнула. Не будь холодным в речах, ибо холодное слово — подобно семени, из которого вырастает вражда. Если бы даже был ты мудрецом, считай себя невеждой, чтобы раскрылись пред тобой врата поучения. Никакой речи не прерывай и не перебивай, чтобы сначала тебе стали ясны недостатки и достоинства речи. [Сам] речи веди, как подобает, с вельможами как с вельможами, с простыми людьми как с простыми, дабы не выйти за пределы мудрости и не стать докукой для слушателя, за исключением того случая, когда речей твоих хотят для доказательства и обоснований. И если где-нибудь от тебя хотят доказательства речей твоих, говори сообразно желанию их, дабы благополучно выйти из их среды.

Выпущено несколько строк. [30]

Еcли ты даже красноречив, показывай это меньше, чем можешь, чтобы не оказаться немым [не попасть впросак] посреди речи. Будь многознающим, но малоговорящим, а не малознающим, но многоговорящим, ибо сказано: молчание — та же безопасность, а многословие — то же неразумие, ибо многословного человека, хотя бы он и был разумным, люди причисляют к неразумным, а неразумный человек, если он только молчит, люди считают, что молчание его проистекает от ума. Даже если бы ты был очень чистым и праведным, себя не превозноси, ибо твое свидетельство в свою пользу никто не послушает, старайся [лучше], чтобы [другие] люди тебя хвалили, а не сам ты себя. Если бы ты даже и много знал, говори только то, что нужно, чтобы это слово твое не принесло тебе беды, как случилось с неким алидом из Зангана.

Рассказ. Слышал я, что во времена * Сахиба был один старик в Зангане, законовед и уважаемый человек из сподвижников [имама] Шафии, да помилует его Аллах. Был он * муфти, проповедником и сборщиком заката в Зангане. И был один юноша, алид, сын раиса Зангана, тоже законовед и проповедник. Постоянно эти двое разоблачали друг друга и корили друг друга с минбара.

Этот алид как-то раз обозвал с минбара того старца неверным. Сообщили об этом шейху, он тоже обозвал с кафедры того алида незаконнорожденным. Об этом сообщили алиду, он сильно расстроился. Тотчас поднялся он, отправился в город Рей и пожаловался Сахибу на того старца. Он плакал и говорил: «Не подобает, чтобы в твое время кто-либо обзывал потомка пророка незаконнорожденным».

Сахиб разгневался на старца, послал гонца, старца привели в Рей, и Сахиб сел разбирать жалобу с законоведами и сеидами. Приказал привести старца и сказал: «Шейх, ты муж из числа шафиитских имамов [да помилует его Аллах], человек ты ученый, стоишь на краю могилы. Годится ли, чтобы ты обзывал потомка пророка незаконнорожденным? Теперь доложи истинность того, что ты сказал, если же не сможешь, я тебя покараю самой сильной карой, как это положено и по шариату, чтобы люди поучились на твоем примере и никто не смел поступать так невоспитанно и непочтительно».

Старец сказал: «Свидетель правильности моих слов — сам же этот алид, не ищи против него свидетеля лучше его самого.

По моим словам, он законнорожденный и чист, по собственным его словам — незаконнорожденный». Сахиб спросил: «Чем докажешь?» Старец ответил: «Весь Занган знает, что брак его отца с его матерью скрепил я, а он на кафедре назвал меня неверным, Если он эти слова сказал по убеждению, то брак, скрепленный неверным, — недействителен, тогда он, по его же собственным словам, незаконнорожденный. Если же он сказал это не по убеждению, он лжец и необходима ему кара». Потом старец добавил: «Как бы там ни было, или он — лжец, или незаконнорожденный, а потомок пророка лжецом быть не может, зовите же его, как хотите!»

Тогда алид очень устыдился и никакого ответа не нашел. Сказал он эти слова необдуманно, вот и стали они ему бедой.

Потому-то, о сын, будь красноречивым, но не пустословом, ибо пустословие — то же безумие. С кем бы ни говорил, смотри, покупатель ли он твоих речей, или нет. Если увидишь, что охотно покупает, продавай, если же нет, оставь эти речи и говори то, что может ему прийтись по нраву, дабы стал он твоим покупателем.

Однако с людьми веди себя по-людски, с человеком — по-человечески, ибо одно дело — люди, другое — человек. И всякий, кто проснулся от сна пренебрежения, будет жить с людьми так, как сказал я.

Пока можешь, не отвращайся от того, чтобы послушать, ибо люди приобретают дар речи путем слушания речей. А доказательство этому то, что, если удалят ребенка от матери и снесут в подземелье, и будут кормить молоком, и там же воспитывать и ни мать, ни кормилица не будут с ним говорить и ласкать его, и он ничьих речей не услышит, то [31] вырастет он немым. И когда с течением времени послушает и научится, приобретет дар речи.

Другое доказательство: всякий, кто рождается от матери глухим, бывает немым. Разве ты не видишь, что немые глухи? Потому-то слушай речи, запоминай и принимай, особенно назидательные речи из изречений царей и мудрецов. Говорят: выслушивание советов мудрецов и царей увеличивает силу очей разума, ибо сурьма и * тутия для глаз разума — мудрость. Потому-то все, что я сказал, надо слушать ушами сердца и верить этому.

Из таких речей в это время вспомнилось мне несколько хороших слов и редкостных речей, передаваемых от * Нушинравана Справедливого, царя царей персов, и помянул я их в этой книге, чтобы и ты прочитал и знал, и запомнил, и следовал им. А следовать этим речам и советам того государя для нас особенно необходимо, ибо мы — из рода тех царей.

И знай, что так я читал в известиях про древних халифов, что халиф * Мамун, да помилует его Аллах, поехал на гробницу Нушинравана. Там, где была его * дахма, нашел он его останки на прогнившем троне, обратившимися в прах на его троне.

На стене дахмы было написано золотом несколько слов на языке пехлеви. Мамун приказал вызвать переводчиков с пехлеви. Надпись эту прочитали и перевели на арабский, и этот арабский [перевод] стал среди арабов известен. Прежде всего было сказано: «Пока я жив был, все рабы божий имели удел от моей справедливости и никто ко мне не приходил, не получив удела от моего милосердия. Теперь, когда настало время бессилия, не нашел я другого выхода кроме того, чтобы написать эти слова на стене с тем, что, если кто-нибудь когда-нибудь придет ко мне на поклон, прочитает он эти слова и будет знать их, и тогда и он не окажется лишенным доли от меня, и будут эти слова и речи май наградой за труды тому человеку».

Вот, что он написал, а вспомоществование от Аллаха.

Глава восьмая

С УПОМИНАНИЕМ СОВЕТОВ НУШИРВАНА СПРАВЕДЛИВОГО

Сначала он сказал: «Пока день и ночь приходят и уходят, превратности судеб не дивись».

И сказал: «Почему людям раскаиваться в деле, в котором они уже один раз раскаялись?»

Сказал: «Почему спит спокойно тот, кто знаком с царем?»

Сказал: «Почему считает себя живым тот, жизнь которого сложилась не по его желанию?»

Потом сказал: «Того, кто без вины [с твоей стороны] скажет о тебе дурное, скорее прости, чем того, кто тебе об этом донесет».

Потом сказал: «Тому, кто выслушивает направленные к нему соболезнования, не будет столько докуки, как тому, кто слушает без пользы».

Потом сказал: «По сравнению с человеком, потерпевшим большие убытки, несущим еще большие убытки, считай того, у кого зрение глаза с ущербом».

Потом сказал: «Всякого раба, которого покупают и продают, считай более свободным, чем того, кто раб своей глотки».

Потом сказал: «Как бы человек ни был учен, но если наградой [за] это ему не будет разум, знания его — беда для него».

Потом сказал: «Кого время не обучило, на обучение того никому не надо тратить усилий, ибо усилия эти пропадут понапрасну».

Потом сказал: «Уберечь все от невежды легче, чем его самого от него же самого».

Потом сказал: «Если хочешь, чтобы люди о тебе хорошо говорили, говори сам хорошо о людях». [32]

Потом сказал: «Если хочешь, чтобы твои труды для людей не пропали напрасно, смотри, чтобы труды людей для тебя напрасно не пропадали».

Потом сказал: «Если не хочешь иметь мало друзей, не питай вражды».

Потом сказал: «Если не хочешь быть крайне опечаленным, не будь завистливым».

И еще сказал: «Если хочешь избежать обиды, не гони то, что не идет».

Потом сказал: «Если ты хочешь провести жизнь легко, приноравливай свое поведение к делу».

Потом сказал: «Если ты не хочешь, чтобы тебя считали безумцем, не ищи того, что нельзя найти».

Потом сказал: «Если не хочешь обмануться, не считай несделанное дело сделанным».

И еще сказал: «Если ты не хочешь, чтобы твои тайны разгласили, не разглашай чужих тайн».

Потом сказал: «Если не хочешь, чтобы у тебя за спиной смеялись, будь милостив к подчиненным».

И еще сказал: «Если хочешь избежать длительного раскаяния, не поступай по желаниям сердца».

Потом сказал: «Если хочешь быть проницательным, разгляди свое лицо в зеркале чужих».

Потом сказал: «Если хочешь не знать страха, не чини зла». Потом сказал: «Если хочешь, чтобы тебя ценили по заслугам, сам цени других людей».

Потом сказал: «Если хочешь, чтобы душа следовала твоим словам, следуй своим словам сам».

Потом сказал: «Если хочешь, чтобы люди тебя одобряли, умному человеку своей тайны не открывай».

Потом сказал: «Если хочешь возвыситься над людьми, будь хлебосолен».

Потом сказал: «Почему ты не назовешь врагом человека, который видит свою доблесть в причинении обиды людям?»

Потом сказал: «Почему ты зовешь другом того, кто враждует с твоими друзьями?»

Потом сказал: «С людьми бесталанными не дружи, бесталанные люди ни в друзья не годятся, ни во враги».

Потом сказал: «Берегись невежды, который себя считает ученым».

Потом сказал: «Будь справедлив сам, чтобы не нуждаться в справедливом судье».

Потом сказал: «Хоть истина и горька, а слушать ее надо».

Потом сказал: «Если не хочешь, чтобы твою тайну узнал враг, не доверяй ее другу».

Потом сказал: «Не замечай мелочи и не говори громких слов».

Потом сказал: «Людей, лишенных достоинств, не считай живыми».

Потом сказал: «Если хочешь без труда стать богатым, будь нетребователен».

Потом сказал: «Не покупай понапрасну, чтобы не пришлось продавать понапрасну».

Потом сказал: «Лучше смерть, чем нужда в помощи равных себе».

Потом сказал: «Лучше умереть от голода, чем насыщаться хлебом, добытым в унижении».

Потом сказал: «Во всяком предположении, которое у тебя возникает, на недостойных доверия не полагайся, а от достойных доверия доверия не отнимай».

Потом сказал: «Нуждаться в том, кто ниже тебя, — великое бедствие, ибо лучше умереть в воде, чем просить пощады у лягушки».

Потом сказал: «Развратник, но скромный, довольствующийся только этим миром, — лучше, чем набожный человек, заносчивый и ищущий того мира».[33]

Потом сказал: «Нет глупее тех людей, которые на человека, та ничтожества добравшегося до величия, по-прежнему смотрят как на ничтожного».

Потом сказал: «Нет хуже того стыда, как настаивать на чем-нибудь, чего не знаешь, и потом оказаться лжецом».

Потом сказал: «Нет человека, более обманувшегося, чем тот, кто найденное отдает за ненайденное».

Потом сказал: «Нет в мире подлее того человека, к которому у кого-нибудь есть нужда, если он может ее выполнить и все же не выполняет».

Потом сказал: «Если хочешь считаться справедливым, старайся, насколько можешь, чтобы подданным твоим жилось хорошо».

Потом сказал: «Если хочешь считаться благородным, не допускай к себе алчности и не давай ей места в сердце».

Потом сказал: «Если хочешь, чтобы на тебя не пало порицание простых людей, хвали их дела».

Потом сказал: «Если хочешь быть любимцем всех сердец и не вызывать ни у кого неприязни, говори так, как другим этого хочется».

Потом сказал: «Если хочешь быть лучшим и наиболее достойным похвалы у всех людей, не одобряй для других того, чего не одобряешь для себя».

Потом сказал: «Если хочешь быть лучшим из людей, ничего для них не жалей».

Потом сказал: «Если хочешь, чтобы язык твой был длинным, пусть руки твои будут короткими».

Вот это и есть речи и советы Нушравана Справедливого. Когда прочтешь их, о сын, не относись с презрением, ибо от этих слов исходит аромат мудрости, а также и аромат царства. Ибо ведь это речи мудрецов и в то же время речи царей. Все их уясни себе и теперь же заучи, пока молод, ибо, когда состаришься, не будешь заниматься слушанием, так как старики знают то, чего молодость не знает, а Аллах лучше ведает правильный путь.

Глава девятая

О РАСПОРЯДКЕ [ДНЕЙ] В СТАРОСТИ И ЮНОСТИ

О сын, хоть ты и молод, а будь старцем по разуму! Не говорю я: не поступай, как юноша, но будь юношей сдержанным и не принадлежи к числу юношей увядших. Хорош проворный и ловкий юноша. Как сказал мудрец Аристотель: юность некий вид безумия. И не будь из числа неразумных юношей, ибо от проворства беды не бывает, а от неразумия беда бывает. Пользуйся юностью, насколько можешь, когда состаришься, этого уже не сможешь.

Как сказал тот старец: «Сколько лет я понапрасну горевал о том, что когда состарюсь я, красавицы меня не захотят. Теперь, когда я состарился, я и сам их не хочу».

Стихи:

Великий боже, в юности и в дни страсти
День и ночь была у меня только одна забота,
Что в старости я никому не буду нужен.
А состарился я, и самому мне [уже] никто не нужен.

Но хоть ты и молод, а господа всевышнего не забывай никогда и от смерти себя в безопасности не считай, ибо смерть зависит не от старости и не от молодости. Как сказал * Асджади:

Если бы смерть зависела от старости и юности,
Старец умирал бы, юноша жил. [34]

И знай, что кто рождается, тот несомненно и умрет. Как я слышал.

Рассказ. Был в одном городе портной. Мастерская у него была у самых ворот города возле кладбища. Он повесил кувшин на гвоздь, и была у него такая привычка, что всякий раз, когда из ворот города выносили покойника, он бросал в тот кувшин камень.

Каждый месяц он подсчитывал эти камни, сколько человек вынесли, и опустошал кувшин, а затем снова бросал камни. Прошло некоторое время и сам портной помер. Пришел к портному человек, который не слыхал про его смерть. Увидел он, что двери его мастерской заперты, и спросил у его соседа: «Где же это портной, что его нет?» Сосед ответил: «Портной тоже попал в кувшин».

Но, о сын, будь трезв и молодостью не обольщайся. И в покорности и в непокорности, в каком бы ты состоянии ни был, бойся господа всевышнего, проси у него прощения и страшись смерти, чтобы не упасть, как тот портной, внезапно в кувшин вместе с бременем прегрешений.

И не водись только с одними юношами, общайся также и со стариками и товарищей и собеседников имей смешанных, из старых и молодых. Потому что, если юноша в юности сделает что-либо ненадлежащее, старец воспрепятствует ему делать это ненадлежащее, ибо старцы знают многое, чего юноши не знают.

Хотя и есть такой обычай у юношей измываться над стариками из-за того, что те нуждаются в молодости, но не подобает юношам по этой причине величаться над стариками и не уважать их, ибо если старики жаждут молодости, то юноши тоже несомненно жаждут старости. Старец-то своего желания добился и плоды его пожал, а юноше хуже: может быть, он добьется этого желания, а может быть и нет. А как хорошенько поглядишь, оба друг другом довольны.

Хотя юноша себя и считает самым ученым из всех людей, но ты из числа таких юношей не будь, стариков уважай, им лишнего не говори, ибо, если грубить старикам, отвечать придется.

Рассказ. Слышал я, что был один столетний старец. Согнулся он пополам и шел, опираясь на посох. Юноша в насмешку сказал ему: «Эй, шейх, за сколько ты этот лук купил, я себе тоже такой куплю». Старик ответил: «Если доживешь да подождешь, так и даром тебе подарят».

Хотя бы ты был достойным и искусным, но с легкомысленными стариками не водись, ибо общество рассудительных юношей лучше, чем общество легкомысленных стариков.

Пока ты молод, будь молод, а когда состаришься, веди себя, как старик. Как я говорю об этом в * дубейте:

Стихи:

Я сказал: закрой двери дома на цепь,
Посиди со мной, повластвуй над моим сердцем.
Она ответила: сделай свои седины черными, как смоль,
Зачем терзаешься страстью, раз состарился, то и будь стариком!

В старости не годится вести себя, как юноша, как и юношам стареть не подходит. Молодиться в старости — это трубить в рог во время бегства. Как я сказал в книге «Зухдийят»:

Стихи:

Словно трубить в рог во время бегства,
Когда человек молодится в старые годы.

И не кокетничай, ибо сказано: кокетливый старик бывает хуже, остерегайся кокетливых и нечистых стариков. И к старости будь справедливее, чем к молодости, ибо у юношей есть надежда на старость, а у стариков нет иной надежды, кроме смерти, и трудно ему на что-либо иное надеяться. Ибо если пшеница созрела, если не снимут, она осыплется, как и плод, когда созреет, если не сорвут, сам опадет. Как я сказал: [35]

Стихи:

Если поставишь ты подножие своего трона на луну,
Если будешь, как Сулейман, по мощи и счастью,
Когда созреет твоя жизнь, соберешь ты пожитки,
Ибо созревший плод опадает с дерева.

И повелитель правоверных Али тоже сказал, да благословит его Аллах:

Когда кончилось дело, приблизился недостаток его,
Ожидай убыли, когда скажут: кончено.

И знай, что не позволят тебе [далее] существовать, когда чувства твои сдадут в работе и врата зрения, и речи, и слуха, и обоняния, осязания и вкуса перед тобой закроются. Ни ты [тогда] не будешь рад своей жизни, ни другие люди твоей жизни, и станешь ты для людей бременем. И вот смерть лучше такой жизни.

Но когда состаришься, удаляйся от юношеских нелепостей, ибо чем ближе смерть, тем больше нужно удаляться от юношеских нелепостей. Ведь жизнь человеческая подобна солнцу: солнце юношей на восточном горизонте, а солнце стариков на горизонте западном, и знай, что солнце, которое находится на западном горизонте, уже садится. Как я говорю:

Царь мира, ослабев в руках старости,
Подумай об уходе, ибо, когда исполнилось шестьдесят,
День твой вступил в другую молитву, а всегда,
Когда пришла «другая молитва», скоро придет и ночь.

И потому-то старик по уму и делам не должен уподобляться юношам. И к старикам всегда будь сострадателен, ибо старость — болезнь, при которой никто не приходит навестить больного, старость — недуг, лекарство для которого не уготовит ни один врач, кроме смерти, ибо от мук старости не найдет старик успокоения, пока не умрет. Каждый день можно надеяться на улучшение, только не в болезни старости, там каждый день все хуже и надежды на улучшение не бывает, ибо я читал в одной книге, что человек до тридцати четырех лет каждый день прибывает в силе и сложении, после тридцати четырех до сорока остается при том же [уровне], не увеличиваясь и не уменьшаясь, как солнце, которое, дойдя до середины неба, замедляет ход, пока не начнет склоняться. От сорока лет до пятидесяти каждый год видит он у себя недостаток, которого прошлый год не видел, а от пятидесяти до шестидесяти каждый месяц видит в себе недостаток, который прошлый месяц не видел, а от шестидесяти до семидесяти каждую неделю видит у себя недостаток, который неделей раньше не видел, а от семидесяти до восьмидесяти каждый день видит недостаток, который вчера не видел.

Если же он и за восемьдесят переживет, то каждый час будет видеть в себе недостаток, и боль, и страдание, которого часом ранее не видел. И предел жизни — сорок лет, как лестница в сорок ступенек, дальше идти пути не найдешь, как поднялся, так, конечно, придется и спускаться, и с той стороны, с которой поднялся, с той придется и спускаться. Доволен же человек, когда каждый час постигает его новая боль и новое страдание, которого часом ранее не было! И вот, о сын, затянул я перед тобой эту жалобу на старость, так как сильно на нее жалуется человек, и не диво это, ведь старость — враг, а на врага всегда жалобы. Как я сказал:

Стихи:

Если жалуюсь я на нее, не дивись на меня,
Ибо это беда моя, а от беды и жалоба.
А ты, сынок, для меня милее всех, жалуются же на врагов друзьям. [36]

Надеюсь я на Аллаха всевышнего, что эти жалобы от тебя услышат дети твоих детей. И по этому поводу есть у меня дубейт:

Ох, кому мне пожаловаться на старость,
Ведь от этой болезни нет у меня другого лекарства, кроме тебя.
Иди же, старик, пожалуюсь я хоть тебе,
Ибо юноши об этом ничего не ведают.

О том, что страдания старости никто не знает лучше стариков, [есть такой]

Рассказ. Был среди * хаджибов моего отца один хаджиб. Звали его хаджиб Камиль. Был он старик, переваливший за восемьдесят. Захотел он купить лошадь. Объездчик привел ему коня, жирного, хорошей масти, крепкого на ноги. Хаджиб посмотрел коня, одобрил и предложил даже цену, но посмотрел зубы, [видит] лошадь — старая и не купил. Купил кто-то другой. Я ему сказал: «О хаджиб, почему ты не купил этого коня, которого купил другой?» Ответил: «Он человек молодой, про недуги старости ничего не знает, а лошадь на вид величава. Если он этим пленился, это понятно, но я о страданиях и бедах старости осведомлен, и о слабостях и горестях ее хорошо знаю. Меня нельзя было бы извинить, если бы я купил старого коня».

Но, сынок, старайся в старости поселиться в одном месте, ибо путешествовать в старости — неразумно, особенно же человеку неимущему, ведь старость — враг, да и нужда — враг. Потому не путешествуй с двумя врагами, этим ты удалишься от мудрости. Но если придется по случайности ли, или по необходимости пуститься в путь, если бог всевышний смилуется над тобой на чужбине и даст тебе добрый путь, лучше чем было бы дома, то не тоскуй по своему дому и не стремись к родине. Там, где ты увидишь, дела твои идут хорошо, там же и оставайся и считай это место родиной, чтобы тебе было хорошо. Хоть и сказали: «родина — вторая мать, но ты этим не увлекайся и следи за расцветом твоих дел, ибо сказано: счастливых само благо ищет, а несчастных — родина. И когда увидишь, что дела твои процветают и добился ты выгодного занятия, старайся упрочить это занятие свое и укрепить его, а когда в занятии упрочишься, большего не ищи, чтобы в погоне за умножением не оказаться в убытке. Ведь сказали: вещь, которую хорошо положили, лучше не клади, чтобы, погнавшись за невозможным, не попасть на худшее. Но не будь беспорядочным во времяпрепровождении. Если хочешь быть цепным в глазах друга и врага, нужно, чтобы происхождение и сан твой были явны для простого люда. Впустую не живи и соблюдай свой распорядок с умеренностью.

Глава десятая

О ВОЗДЕРЖАННОСТИ II РАСПОРЯДКЕ В ПИЩЕ И ОБЫЧАЯХ [ПРИЕМА] ЕЕ

Знай, о сын, что у простого люда в их занятиях распорядка и определенного времени нет. не смотрят они на то, время сейчас или не время. Но разумные мужи и вельможи для каждого дела своего знают определенное время. Двадцать четыре часа суток они распределяют для своих дел. Между всяким делом положен промежуток и предел и мера, чтобы дела их друг с другом не смешивались. И служителям их тоже известно, в какое время каким делом надлежит заниматься, чтобы все их занятия были упорядочены.

Но прежде всего речь насчет вкушения пищи. Знай, что у базарных людей такой обычай: есть пищу больше по вечерам, а это очень вредно, всегда у них [от этого] несварение желудка. У людей военных обычай [37] такой, что они не смотрят, время или не время, как получат, так и поедят, а это обычай домашнего скота, он тоже, как получит сена, так и поест. Люди же достойные и вельможи едят в сутки раз. Это путь воздержанности, но человек от этого слабеет и теряет силы. Поэтому надо устраивать так, чтобы уважаемый человек поутру [слегка закусывал] наедине, и уже затем выходил и занимался своими хозяйственными делами до первой молитвы, и когда настанет этот назначенный для пищи час, прикажи позвать тех, кто ест с тобой вместе, чтобы они поели с тобой.

Но, когда ешь, не торопись, будь медлительным. За столом беседуй с людьми, как это полагается в исламе, но голову наклоняй вперед и на кусок других не смотри.

Рассказ. Слыхал я, что как-то раз * Сахиб-и-Аббад ел вместе со своей родней и сотрапезниками. Кто-то достал кусок из * касы, на котором был волос. Сахиб увидел и сказал: «Сними этот волос с куска». Человек отложил кусок, встал и ушел. Сахиб приказал: «Верните его!» Сахиб спросил: «О такой-то, почему ты встал, не поев?» Тот ответил: «Не подобает мне есть хлеб того человека, который видит волос на моем куске». Сахиб сильно устыдился от таких слов.

Но займись собой и сначала помедли, вкушая чего-либо кислого. Затем уже, после этого, прикажи подать касу. У знатных людей обычай бывает двоякий: некоторые сначала приказывают подать свою касу, а потом уже для других, некоторые же сначала ставят касу других, а затем уже свою. Это — путь великодушия, а то — путь политики.

И касы приказывают ставить разные: одну кислую и одну сладкую. Устрой так, чтобы, когда из-за стола встанут, и едящие много и едящие мало все были сыты. А если у тебя пищи еще останется, а у других ее не будет, от себя пошли другим. За едой не делай кислого лица и со стольником понапрасну не пререкайся, что то, мол, блюдо хорошо, а это плохо. Эти слова надо говорить в другое время.

Когда выяснен распорядок еды, узнай распорядок питья вина, ибо и здесь тоже есть особые обычаи и правила, чтобы и это дело было упорядочено.

Текст воспроизведен по изданию: Энциклопедия персидско- таджикской прозы. Душанбе. Ифрон. 1983 г.