Интересно, что Исхаки не оставляла в покое и зарубежная разведка. Лидер татарской общины Токио Габдулхай Курбангалеев, справедливо опасаясь за своё место в свете усиливающейся популярности Гаяза Исхаки среди тюрко-татарской общины Дальнего Востока, в 1935 году посылал неоднократные сообщения в департамент японской полиции с информацией о том, что Исхаки якобы является агентом Советов. Находящийся в это время в Японии писатель был вызван на допросы и в результате ему было предписано покинуть страну.

ГАЯЗ ИСХАКИ
«Кто он? Кто он, кто нашу нацию взрастил?»
Азат Ахунов

«Я знаю, многие меня будут ругать самыми последними словами, назовут кафиром… На всё это я согласен! Только читайте, люди, читайте и думайте!.. Моя главная цель – показать истину, заставить вас немного задуматься, принятся, наконец, за службу родной нации, поскольку от нынешних «служителей» мало проку».
Он был талантлив, неутомим и непокорён. А потому был гоним – до 1917 года и после него; и сейчас его тоже не очень-то жалуют: одни за то, что он «слишком татарин», другие – что «слишком русский». Но никуда не деться татарам от Гаяза Исхаки: он не уходит. И долго ещё не уйдёт.

В последние годы вокруг имени Гаяза Исхаки идут бесконечные споры, и даже не споры, а настоящие словесные битвы. Наследие великого татарского писателя, стало предметом раздора в среде татарской интеллигенции.
Можно понять, почему споры достигли высокого накала. Представьте, что, нежданно-негаданно в самом конце ХХ века вдруг «обнаружился» писатель уровня Льва Толстого. Десятки романов, повестей и пьес, сотни статей — и всё неведомые, непрочитанные. Семьдесят лет имя Исхаки было под строжайшим запретом и не одно поколение татар выросло, ни разу не слышав имени этого гиганта татарской литературы. А ведь в начале ХХ века о Гаязе Исхаки и его произведениях писала вся татарская пресса, его книги выходили многотысячными тиражами и даже (невиданное для тех времён дело!) издавались многотомники его избранных сочинений.
Сейчас Гаяз Исхаки стал не столько известным, сколько «модным» писателем. Татарские газеты и журналы из номера в номер печатают одну и ту же фотографию — побывавший в Стамбуле высокопоставленный имярек стоит, склонив голову, на фоне могилы Исхаки на кладбище «Эдирне-капы». Но, как говориться, нет худа без добра. По творчеству Исхаки защищено несколько диссертаций, написаны монографии, издаются его книги. Журнал «Мирас» («Наследие») почти в каждом номере публикует всё новые произведения писателя, отдельные его сочинения выходят и в других изданиях, в Институте языка литературы и искусства имени Г.Ибрагимова готовится 15-томное собрание сочинений Исхаки. Уже вышли четыре тома и ведётся интенсивная работа по завершению этого проекта.

Детство и юность

Биография Гаяза Исхаки полна самых невероятных событий. Если кто-то со временем решится написать роман о его жизни и деятельности, то к его названию непременно надо будет добавить приставку «остросюжетный».
А начиналось всё достаточно буднично. Обычная семья сельского муллы, обычная татарская деревня, обычные сельские будни. Именно в такой деревне Яуширма (ныне село Кутлушкино Чистопольского района Татарстана) 22 февраля 1878 года появился на свет Гаяз Исхаки. Под руководством отца — авторитетного и образованного муллы Гилязетдин хазрата уже в пять лет он выучился читать и писать и быстро усвоил программу начальной школы. Когда в 12-летнем возрасте родители отдали мальчика в Чистопольское медресе, Гаяз уже прекрасно понимал богословские книги на арабском и персидском языках. Видимо, уровень Чистопольского медресе не совсем удовлетворял интеллектуальные потребности талантливого и пытливого подростка и через три года Гаяз решает поступить в одно из казанских медресе. В Казани он наблюдает совершенно иную жизнь, чем в сонном Чистополе. Здесь Гаяз Исхаки увлекается русской и западной литературой, делает свои первые шаги на литературном поприще, пытается переводить произведения классиков русской литературы.
Вот как сам Г.Исхаки описывает эти годы: «В то время все татарские умы были заняты вопросами реорганизации школ и медресе по европейскому образцу, и шакирды медресе принимали во всём этом горячее участие, распавшись на два враждебных лагеря, причём я был на стороне реформаторов. По прохождении нужного по понятиям татар количества богословских наук ученик должен сделаться муллой. Я же, неудовлетворённый этой миссией, для которой меня предназначали, задумал получить светское образование и ревностно принялся за русскую грамоту, о которой до того времени, как и все другие шакирды, не имел представления. Читать по-русски научился по вывескам. Во всё время пребывания в медресе много читал, главным образом турецкие романы (оригинальные и переведённые с французского), которым снабжал меня мой учитель Хади Максудов из своей библиотеки, привезённой из Константинополя».
Для лучшего усвоения русского языка несостоявшийся мулла бросает медресе и в 1898 году поступает в Татарскую учительскую школу, где принимает активное участие в различных студенческих мероприятиях. Услышав от знакомых, что литературное творчество относительно неплохо оплачивается, 17-летний юноша пишет свой первый в жизни рассказ и отправляет его в одно из татарских издательств. Но уже отослав материал, он мучается тысячами сомнений, думает что совершил ужасную ошибку и написал полную глупость.

Вот как описывает этот эпизод в своей биографии сам писатель: «После выхода рассказа я удрал из Казани домой от стыда. Мне казалось, что взрослые поднимут меня на смех, скажут: вот, мол, мальчишка какой-то, шакирд несчастный, тоже писатель! Но против всякого ожидания меня по возвращении встретил совсем иной приём — я вдруг сделался известным. Первый успех воздействовал на меня весьма благотворно, и я продолжил литературный труд. Материальное положение было тогда ужасным, занятий в школе много, сам давал грошовые уроки, голодал без конца. Всё это сильно тормозило моё развитие и страсть к писанию. О гонораре тогда не имели понятия, и мне с большим трудом удалось получить за своё первое сочинение целых 3 рубля».
Вот что значит доброе слово поддержки! У молодого писателя как будто открылось второе дыхание — с тех пор, несмотря на различные превратности судьбы, он не выпускает перо из рук и становится одним из самых плодовитых татарских писателей. В эти годы один за другим выходят его первые произведения: повесть «Кэлэпушче кыз» («Тюбетеичница»), (1900), драма «Оч хатын белэн тормыш» («Жизнь с тремя жёнами»), (1900) и другие. Его сочинения вызывают большой интерес читателей и критики.
Начинается взрослая, самостоятельная жизнь. В 1902 году Гаяз Исхаки закончил Татарскую учительскую школу и оказался перед нелёгким выбором дальнейшего жизненного пути. Хочешь — пиши (и живи впроголодь), хочешь — занимайся политикой (живи под колпаком полиции), хочешь — иди преподавать. Исхаки очутился на распутье, да и беспокойная и тяжёлая студенческая жизнь выбила его из колеи. «Окончив школу, я настолько был изнурён нуждой и непосильным трудом, что нервно захворал: все опасались за меня, думали, что я сойду с ума. Пробыв на кумысе некоторое время, я настолько успел отдохнуть, что мог опять приняться за работу», — писал Г.Исхаки в своей автобиографии.
К тому времени подоспело и первое деловое предложение. Вчерашнего выпускника приглашают в престижное оренбургское медресе «Хусаиния» преподавателем светских дисциплин: арифметики, геометрии, ботаники, русского языка. Но и, казалось бы, на таком хорошем месте неугомонный Исхаки не продержался больше года. В медресе он развернул бурную деятельность: навёл порядок в библиотеке, добился улучшения санитарного состояния помещений и питания шакирдов, устраивал бесконечные диспуты на злободневные темы и быстро стал кумиром местной молодёжи. Старожилам медресе, конечно же, не понравилась излишняя прыть новичка, который своими нововведениями взбудоражил доселе спокойную и размеренную жизнь «Хусаинии». Не мытьём, так катанием они добились увольнения Исхаки из этого учебного заведения.
Обиженный на весь мир Исхаки возвращается в Казань и продолжает свою работу над повестью «Ике йоз елдан сон инкыйраз» («Вымирание через 200 лет»), которую он начал писать ещё в Татарской учительской школе. Усиливается его нервная болезнь. Думая, что началась чахотка и что дни его сочтены, молодой писатель бросает все свои силы на дописание этого важного для него произведения.
Через некоторое время жизнь налаживается и Исхаки выходит из этого душевного кризиса уже совсем другим человеком. Теперь это уже не наивный юноша-романтик, а зрелый мужчина, который чётко знает, чего он хочет. Писатель с головой уходит в литературу и политику — начинается жизнь, полная авантюр и приключений.

В чём Исхаки видел угрозу существованию татарской нации?

В прошлом году исполнилось сто лет со дня выхода в свет наиболее «громкого» произведения Гаяза Исхаки — повести-антиутопии «Ике йоз елдан сон инкыйраз» («Вымирание через 200 лет»), в которой он описывает исчезновение татар как нации. В последнее время об этом «программном» произведении говорят по случаю и без случая, сделав из Исхаки своего рода татарского Нострадамуса. А ведь когда эта книга была опубликована, писателю было всего 25 лет, писать же её он начал в ещё более раннем возрасте.
В те годы Исхаки был увлечён русской культурой и полагал, что прогресс татарской нации возможен лишь в тесном взаимодействии с русским миром, прежде всего просвещённой его частью. В своих «прорусских» настроениях он не был «белой вороной». На фоне всё усиливающейся в конце XIX — начале XX веков борьбы старометодистов (кадимистов) с новометодистами (джадидистами) и проникновения прогрессивных идей Гаспринского в умы тюрок Российской империи всё больше и больше татар считали, что без интеграции и взаимодействия с русскими не обойтись, хотя бы даже исходя из чисто прагматических соображений.
Вот цитата из статьи «Казанское мусульманство» татарского педагога Шахбазгирея Ахмерова (1853—1900), которую он опубликовал в 1897 году: «Русский мир, окружая наше, особенно городское, татарское общество со всех сторон, в последние годы пробивает себе путь в его среду, хотя без особенного усилия со стороны русских. Житейская необходимость, личная выгода, светский блеск, желание казаться просвещенными людьми в обществе, желание вкушать плоды комфорта и изящества заставляют некоторую, пока ещё самую исключительную, часть татар отступать от стародавних традиций и применяться к русскому строю жизни». И ещё одна цитата. На этот раз из доклада инспектора Татарской учительской школы (в будущем цензора татарских книг) В.Н.Пинегина (1863-1935), который так характеризировал Гаяза Исхаки: «Во время пребывания Исхакова в школе педагогическим персоналом её не замечено, чтобы он высказывал взгляды панисламизма или держался каких-либо крайних воззрений. Он только высказывался против фанатической замкнутости татар и отчуждённости их от русской жизни и светской науки и считал своей задачей способствовать сородичам освободиться от невежества и фанатизма».
О чём же идёт речь в повести «Инкыйраз…»? В этом произведении Исхаки говорит о проблемах татар, которым грозит полное исчезновение из-за их нежелания идти за прогрессом, следовать за русской культурой и преодолевать свои многовековые привычки. Как напишет позже татарский учёный Джамал Валиди, Исхаки свалил в этом произведении на голову татар все возможные человеческие грехи. Автор повести выдвинул пять причин, которые, по его мнению, ведут к вымиранию татарской нации. Во-первых, это незаслуженно большая роль мулл-кадимистов и религиозных авторитетов — ишанов; во-вторых, недостаточная сеть учебных заведений и бесполезность преподаваемых там предметов; в-третьих, бедность татарской интеллигенции, которая вынуждена думать о хлебе насущном, а не о просвещении; в-четвёртых, нежелание татар учиться в русских школах и, наконец, в-пятых, неспособность татар довести начатое дело до конца. Причём Исхаки наиболее выпукло выделяет нежелание татар учиться по-русски, страх перед всем русским, глубокий скептицизм относительно благих намерений царского правительства
Есть ли смысл хранить деньги дома? Вот ответ на вопрос: нужен ли счет в банке. Так хранить деньги все же надежнее..
Просвещение и прогресс, по мнению Исхаки, идут от русских. Оказывается, чтобы спастись от вымирания, надо немедленно поступать в русские школы. Писатель рисует страшные картины «беспросветного» будущего татар. Варясь в своём собственном соку, татары начинают испытывать глубокую депрессию — мужчин губит алкоголь, женщин — проституция. С каждым годом нация всё больше и больше разрушается, деградирует. Появляются болезни, которые косят исключительно татар-мусульман. В итоге во время переписи 1897 года выясняется, что татар осталось всего 3800 человек. Среди оставшихся татар разгорается свара по дележу оставленного умершими имущества. Суды завалены жалобами и заявлениями, что приводит к коллапсу судебной системы. В результате некому стало торговать, некому стало ходить в мечети, которые превратились в музеи, больницы и даже рестораны. Наступает XXII век. Русские организуют крупные праздничные мероприятия, и именно в это время у них возникает интерес к погибшей татарской культуре. Изучаются татарская литература и музыка, восстанавливаются рецепты татарских блюд. Большой популярностью пользуется «последний из могикан» — татарский писатель Джагфар. Его приглашают в Петербург читать лекции и рассказывать о традициях татарского народа. Но всё это впустую — в газетах появляются сообщения, что в Оренбурге при смерти находится последний татарин. Джагфар, бросив всё, мчится туда, но не застаёт его в живых. В конце концов в живых из татар остаются сам Джагфар и его беременная жена Сююмбика. Джагфар едет на празднества в Петербург и только там узнаёт страшную новость — его жена умерла во время родов, а сын, которого они хотели назвать Тохтамышем, родился мёртвым. Вне себя от горя, Джагфар возвращается в Казань, потом едет в Булгар поклониться праху предков. В то время, когда он поднимается на один из минаретов, башня рушится — Джагфар погибает под её обломками. Так, по Исхаки, заканчивается история татар…
Говорят, что на написание этой повести Исхаки вдохновил социально-утопический роман американского писателя Эдуарда Беллами «Через сто лет», который впервые вышел на русском языке в 1889 году. Но вплоть до 1898 года, до самого поступления в Татарскую учительскую школу Гаяз Исхаки совершенно не владел русским языком и, следовательно, не мог читать русские книги. Даже Толстого он изучал по турецкому переводу Ольги Лебедевой (Гульнар-ханум). Приятно думать, что Гаяз Исхаки был знаком с западной литературой, но всё же, по нашему мнению, на его мировоззрение больше влияла татаро-турецкая и восточная литература. Не надо также забывать, что кумиром Исхаки был Исмаил Гаспринский, который ещё в 1887 году начал публиковать на страницах газеты «Тарджеман» («Переводчик») свой роман «Дару-р-рахат мусульманнары» («Мусульмане страны благоденствия»). Главный герой этого произведения — 27-летний Молла Аббас совершает путешествие в испанскую Андалусию и, оставшись на ночь в одной из бывших мечетей, оказывается в прекрасной неизвестной «Стране благоденствия». О существовании своей страны её жители собираются объявить миру лишь в 2079 году. Через различные аллегории и образы Гаспринский раскрывает судьбу своего народа. Кроме этого, Гаспринский написал романы «2000 год» и «100 лет спустя», но они были опубликованы после выхода футуристического произведения Исхаки.
Необходимо сказать, что при жизни автора повесть так и не увидела свет в своём полном виде. Цензор татарских книг В.Д.Смирнов так «обработал» повесть Исхаки, что от оригинала осталось чуть больше половины (целиком повесть увидела свет лишь в результате горбачёвской после «перестройки»). Гаяз Исхаки так возмутился действиями цензора Смирнова, что решил поехать в Петербург и убить его. Для осуществления своих планов он уже подыскивал надёжное оружие, но тут появились золотопромышленники братья Рамеевы, которые увезли его на кумысолечение и тем самым спасли от неминуемой гибели.

Первые шаги в политике

Одновременно с литературой Гаяз Исхаки начинает увлекаться политикой. Да и невозможно было не заинтересоваться ею, когда в его родной учительской школе вовсю бродил «призрак коммунизма», который наводил ужас на многих, но только не на его однокашников — будущих революционеров Хусаина Ямашева и Гафура Кулахметова. Однако Гаяза этот «вирус» не коснулся. В то время он больше интересовался идеями партии социалистов-революционеров (эсеров) и, как и большинство мусульман России, на ближайших выборах решил поддержать именно это движение. Ещё обучаясь в Татарской учительской школе, он создаёт со своими единомышленниками тайное студенческое общество «Шэкэрдлек» и выпускает рукописную газету под названием «Тэрэккый» («Прогресс»), распространяет среди соплеменников письма и воззвания, пытаясь через просвещение пробудить сознание татарского народа.
С началом революции 1905 года Гаяз Исхаки активно участвует в митингах, крестьянских сходках, пишет статьи, издаёт собственную газету «Тан йолдызы» («Утренняя звезда») эсеровского направления. В августе 1905 года на первом мусульманском съезде в Нижнем Новгороде Гаяз Исхаки возглавляет группу социалистов. В этот период его имя звучит в татарской прессе, он — признанный лидер в политических кругах и бесспорный авторитет новой татарской литературы реалистического направления. Другой татарский политический деятель — Юсуф Акчура называет его «пламенным борцом за нацию, самым чистым и самоотверженным защитником её идеалов».
В 1906 году Г.Исхаки был впервые арестован и заключён в Чистопольскую тюрьму. Через год — повторный арест и ссылка на три года в Архангельскую губернию, которую он отбывал вместе с Юзефом Пилсудским, будущим президентом Польши. Судьбе будет угодно вновь свести их в Варшаве, и Пилсудский окажет поддержку татарскому эмигранту.
В 1908 году Гаяз Исхаки направляет письмо в МВД с просьбой разрешить ему отбывать остаток срока заграницей. Его бумаге дают ход и дело идёт к положительному решению. Но ссыльному уже не сидится на месте, им овладело «чемоданное настроение». Не дожидаясь ответа, он бежит из ссылки — сначала в Петербург, а затем в Турцию. В Турции он тоже не сидит на месте: публикуется в местной прессе, занимается литературным творчеством, участвует в различных собраниях и мероприятиях, проводимых татарской диаспорой, где жёстко критикует турок за отсталость и нежелание следовать за прогрессом. На одном из заседаний «Турецкого общества» Исхаки обрушил на османов целый град обвинений, причём не стеснялся и использовал самые крепкие выражения. «Я приехал сюда, в Стамбул, полагая найти честную и мужественную общественность Турции, однако нашёл общество лжецов. Вы только и умеете, что лгать. У вас нет верности своему слову», — возмущался татарский писатель. Забегая вперёд, скажем, что так же жёстко он будет критиковать политику Ататюрка, который, заигрывая с Советами, запретил в Турции его газету «Милли байрак» («Национальное знамя»), которой руководил Г.Исхаки.
Дело в том, что Исхаки сбежал в Турцию, чтобы своими глазами увидеть плоды революции «младотурок» 1908 года и поднабраться опыта революционной борьбы. Но поняв, что революция мало что изменила, он, разочарованный, засобирался в Россию, где происходят настоящие события, где его ждут и любят. В 1911 году Гаяз Исхаки нелегально приезжает в Петербург, но в 1912 его выслеживают и вновь отправляют в ссылку. О том, что «известный своей революционной деятельностью и скрывшийся из мест высылки из Архангельской губернии татарин-литератор Мухаммед Гаяз Исхаков проживает нелегально в Петербурге», сообщит платный агент охранки Тухватулла Мамлеев. За Гаязом Исхаки устанавливают негласное наблюдение. В один из далеко не прекрасных для Г.Исхаки дней неизвестный мужчина в штатском окликнул его по имени. Услышав громкое «Гаяз!», писатель, который жил в Питере по поддельному паспорту, обернулся лицом к незнакомцу, чем выдал себя с головой.

«Уважаемый товарищ Гаяз Исхаков!»

Находясь в Стамбуле, Исхаки вёл оживлённую переписку с Максимом Горьким, которая продолжалась и в России вплоть до 1914 года (сохранились 2 письма Горького к Исхаки и 18 писем татарского писателя к Горькому). Видимо, «буревестнику русской революции» импонировала идейная направленность творчества татарского писателя, протестная по своему духу и содержанию. Об этом он мог знать как из сообщений русской прессы, так и от своих знакомых-татар.
Первое письмо к Горькому датируется декабрём 1910 года. Исхаки писал из Стамбула, что контора книгоиздательства «Знание» (которым тогда руководил Горький) вела разговор об издании его пьесы «Алдым-бирдем» («Брачный договор») и даже был выполнен русский перевод, но до сих пор нет никакого движения. Писатель просил Горького прояснить ситуацию и указать на недостатки. Ответ с Капри не заставил себя долго ждать. Уже 6 января 1911 года Гаяз Исхаки пишет ответное письмо, в котором имеются следующие строки: «Принятие к изданию моей пьесы страшно обрадовало меня, и я вам весьма признателен за столь скорый ответ». Также писатель сообщал, что обязательно вышлет свои биографические данные и подготовит «Очерк о современном состоянии татарской литературы», о котором его ранее просил Горький. Позже Исхаки перепоручил написание этого очерка татарскому литературоведу Наджипу Гасрый. Дело в том, что такой материал не обошёлся бы без разбора творчества Исхаки, и он посчитал нескромным писать о самом себе в первом или третьем лице. Очерк под названием «Пробуждение русских татар и их литература» увидел свет в четвёртом номере журнала «Современник» за 1911 год. «Уважаемый товарищ Гаяз Исхаков! — писал Горький в Стамбул, — Очерк, присланный вами, показался мне вполне отвечающим той цели, которая имелась в виду, — ознакомить культурное русское общество с современной литературой татар».
Но татарского писателя больше всего волновала судьба собственной пьесы «Брачный договор»: ведя довольно скромную жизнь в Стамбуле, он надеялся на небольшой гонорар, о чём прямо писал Горькому. Но тот был полон новых идей и замыслов. «Не находите ли вы нужным перевести для русской публики «Жизнь с тремя жёнами»? Это, вероятно, очень интересно как особенность татарского быта и было бы своевременно для русской публики… Мне приходит в голову такая мысль: хорошую бы услугу оказал и русским и татарам тот татарин, который взялся бы проследить, как влияло соседство татар на русский народ в его представлениях о жизни», — делился планами русский писатель. В своих письмах Исхаки ещё и ещё раз напоминал о пьесе. «Дорогой собрат! — прервал наконец-то молчание М.Горький, — «Брачный договор» мне хочется провести на русскую сцену, но — до сей поры мои старания безуспешны. «Дневник шакирда» передан в редакцию журнала «Современник» — ответа ещё не имею, сообщу его вам, как только получу».
В конце концов в «Современнике» (1913, №4) вышел лишь небольшой рассказ Гаяза Исхаки под названием «Шакирд-аби» («Шакирд абый — Дядя-шакирд»). А что касается пьесы «Брачный договор», то она увидела свет в 1914 году в июньской книжке петербургского литературного журнала «Заветы» (переводчик Г.Свердлов). В этом же номере журнала также в переводе с татарского вышла обширная статья некоего М.Тохтамышева (возможно, татарского писателя Мухаммат-Наджипа Думави-Тахтамышева) «Татарская литература и Исхаков».
Не успела июньская книжка журнала «Заветы» разойтись по подписчикам, как вездесущая татарская пресса тут же разнесла эту весть по всему татарскому миру. Впрочем, информация о готовящемся издании пьес Исхаки просочилась в татарские издания задолго до этого события — ещё в апреле 1911 года, когда переписка с Горьким только в разгаралась. Например, астраханская газета «Идел» («Волга»), сообщая тогда эту новость, отмечала, что сближение народов должно идти именно таким путём — путём изучения культурного наследия друг друга. Газета считала, что русские поступили совершенно правильно, начав изучение татарской литературы именно с Исхаки, творчество которого лишь обогатит русскую литературу. «Мы поздравляем наших татарских сородичей и наших русских братьев с этим важным событием», — писал неизвестный автор газеты «Идел».
Переписка Исхаки с Горьким на этом не закончилась. Ещё в 1911-1912 годах у русского писателя возникла идея издавать сборники, посвящённые национальным литературам, в том числе литературе казанских татар. До нас не дошли письма писателя к Исхаки с этим предложением, но о них мы знаем из переписки последнего с другим крупным татарским писателем — Фатихом Амирханом, в которой он делился с собратом по перу важной новостью: «Максим Горький написал мне письмо, в котором уговаривает собрать переводы пьесы «Брачный договор» и некоторых других вещей, присовокупить к ним прозу и стихи нескольких татарских писателей, чтобы издать их отдельной книгой в виде литературного сборника. Я ему ответил, что принимаю его предложение». Г.Исхаки сдержал своё слово и отправил Горькому переводы некоторых своих произведений и рассказы других татарских авторов. К сожалению, они так и не увидели свет в виде отдельной книги, а судьба рукописи неизвестна.
Письма к Горькому периода 1913-1914 годов — это ещё и жалобы на бедственное финансовое положение, в которое попал и татарский писатель, и издаваемая им теперь уже в Петербурге газета «Иль» («Отчизна»). Разжалобленный его письмом Горький шлёт денежный перевод в адрес своего нуждающегося татарского коллеги.
Что ещё? При поддержке Горького готовилась к изданию драма «Оч хатын белэн тормыш» («Жизнь с тремя жёнами»), но не было сделано даже перевода. Отрывок из романа Исхаки «Мулла бабай» вышел в Москве в 1914 году в виде небольшой брошюрки в переводе известного тюрколога Владимира Гордлевского. В русском варианте это произведение получило название «Загородное гулянье шакирдов». В этом же году в казанском журнале «Инородческое обозрение» под подписью А.И.Емельянова вышло довольно-таки подробное описательное изложение этого романа. Причина публикации обосновалась тем, что «…содержание татарской литературы для русских остаётся совершенно неизвестным, а между тем она даёт богатый бытовой материал, характеризующий татарское общество, его взгляды и культурное развитие». Тот же самый А.И.Емельянов ещё год назад давал самую высокую оценку творчеству Г.Исхаки: «Если где только и заметно биение жизненного пульса в татарской литературе нового направления, то именно в трудах этого автора. Простота, отсутствие ложной аффектации, правдивость изображения действительности — есть главные достоинства произведений Исхакова, выделяющие его из других татарских беллетристов». Среди последних произведений Г.Исхаки Емельянов отдельно отметил рассказ «Суннатче бабай» («Совершитель обрезания»), который, по его мнению, стал одним из лучших татарских произведений 1912 года («Инородческое обозрение», 1913, книга 3). Стоит отметить, что в 1916 году этот рассказ вышел в русском переводе в №№ 3-4 журнала «Ежемесячник». В 1913 году рассказ «Калуш» («Галоша») был переведён на эсперанто и вышел в журнале «Oriente Almanako» («Восточный альманах»).

Жизнь после ссылки

Когда в 1912 году Гаяз Исхаки был вновь арестован, его отправили в ту же саму Архангельскую губернию, но только теперь в её самую глухую и отдалённую часть — город Мезень. Сам Исхаки называл это место «вратами в ад». Однако и в этот раз судьба оказалась благосклонной к нему. Через год по случаю 300-летия династии Романовых объявляется амнистия, под которую попадает и ссыльный писатель. Триумфальное возвращение на родину. Поздравительные телеграммы со всех концов страны, радостные статьи в татарской прессе — всё это даёт стимул для продолжения работы на литературном поприще. Гаяз Исхаки вновь с головой окунается в общественную и политическую деятельность, становится известным как первый татарский эсер. Он работает в газетах Петербурга, Москвы, Казани, издаёт газету «Иль» («Отчизна»), которую запрещают в 1915 году. Затем открывает новую газету «Сюз» («Слово»), которую тоже закрывают.
Февральская революция 1917 года резко меняет обстановку в национальном движении. Меняются и политические взгляды Гаяза Исхаки. Для него главной темой становится единство нации. Он принимает активное участие во Всероссийском мусульманском съезде, который проходит в Москве в мае 1917 года. В ходе работы съезда Исхаки предлагает принять разработанную им платформу, согласно которой «мусульмане России — политический организм, способный и обладающий правом развивать единую культуру и строить свою жизнь на основе единой культуры; в своих действиях руководствуются единым мнением и идут под единым руководством».
Всероссийский мусульманский съезд постановляет, что Россия должна стать федеративно-демократической республикой. В июле того же года в Казани проходят съезды ряда национальных движений. На II съезде мусульман избирается «Милли Шура» («Национальный Совет») под руководством Садри Максуди. Полным ходом идёт подготовка к провозглашению собственного государства. «Милли Меджлис» («Национальный Конгресс»), работавший в конце 1917 — начале 1918 годов в Уфе, провозглашает штат Идель-Урал на территории бывших Казанской, Уфимской и Оренбургской губерний. Создаётся «Милли идарэ» («Национальная администрация») Урало-Поволжья в составе шести департаментов. Гаяз Исхаки возглавляет Департамент иностранных дел. Однако арест руководителей «Харби Шура» («Военного Совета») прервал процесс создания штата Идель-Урал, к которому достаточно лояльно относились башкиры, чуваши, марийцы и другие народы края. А затем большевиками были разогнаны национальные движения, разоружены мусульманские полки, арестованы лидеры, конфискованы типографии и закрыты газеты. Гаяз Исхаки ушёл в подполье. После прихода белочехов «Национальная администрация» возобновила свою деятельность. Но у Колчака отношение к национальным движениям было не лучше — он организовал судебные процессы над их активистами. Гаяз Исхаки вновь перешёл на нелегальное положение.

Прощай, Советская Россия!

В 1919 году Гаяз Исхаки в качестве представителя штата «Идель-Урал» отправляется на Версальскую мирную конференцию и больше не возвращается в Россию. Сначала он едет в Харбин, затем переезжает в Европу, живёт во Франции, Германии, Польше. Везде выступает, издаёт татарские газеты в Мукдене и Берлине, создаёт политические организации в Маньчжурии, Германии и Турции, объединяет в Варшаве эмигрантов разных национальностей в организацию антисталинской направленности «Прометей», девизом которой становиться знаменитый лозунг «За вашу и нашу свободу!». Перед самым вторжением в Польшу германских и советских войск польские власти предупредили эмигрантов о грозящей им со стороны НКВД опасности, и им в самый последний момент с помощью турецких дипломатов удаётся покинуть территорию Польши.
Когда в конце 1980-х годов начался процесс реабилитации имени Исхаки, в газете «Советская Татария» появилась статья «Гаяз Исхаки, он же Шольц», написанная одним из татарских партийных историков. Согласно данным автора получалось, что татарский писатель чуть ли не сотрудничал с фашистами под кличкой «Шольц». В статье говорилось, что якобы польская военная разведка, связанная с английской разведывательной службой «Интеллидженс сервис», финансировала Исхаки и направляла его в разные части света с заданиями антисоветского характера. Позже все эти домыслы были опровергнуты ныне покойным татарским литературоведом Ибрагимом Нуруллиным (его статья о переписке Горького и Исхаки используется в нашем материале), которому не без труда удалось опубликовать свои статьи в газете «Вечерняя Казань».
В начале 1930-х годов Исхаки и в самом деле активно путешествовал по миру, но прежде всего с целью объединения раздробленной татарской эмиграции. В это время он активно передвигался по Дальневосточному региону: посетил Манчжурию, Корею и Китай. В ходе своих многочисленных выступлений, встреч, совещаний с соотечественниками ему удалось завоевать много сторонников. В НКВД было заведено специальное досье, в которое заносился каждый шаг писателя. В сентябре 1933 года Исхаки должен был прибыть в Шанхай, но его не оказалось среди пассажиров парохода. Представители татарской диаспоры забеспокоились и начали выдвигать различные версии — например, о том, что его могли уничтожить по дороге агенты Коминтерна, о чём они сообщили в местную газету «Харбинское время». Но всё завершилось благополучно.
Интересно, что Исхаки не оставляла в покое и зарубежная разведка. Лидер татарской общины Токио Габдулхай Курбангалеев, справедливо опасаясь за своё место в свете усиливающейся популярности Гаяза Исхаки среди тюрко-татарской общины Дальнего Востока, в 1935 году посылал неоднократные сообщения в департамент японской полиции с информацией о том, что Исхаки якобы является агентом Советов. Находящийся в это время в Японии писатель был вызван на допросы и в результате ему было предписано покинуть страну.
В СССР оставалась семья Исхаки. С женой он развёлся и больше всего его волновала судьба дочери — Сагадат. Он начал думать, как её вывезти к себе. В начале двадцатых годов «железный занавес» ещё только начал опускаться и при желании покинуть страну было не так сложно: пользуясь общей неразберихой, татарские эмигранты могли официальным путём и не нарушая закона вызвать к себе своих родственников. Дело в том, что молодая Советская республика остро нуждалась в квалифицированных кадрах и была готова обучать молодёжь в лучших вузах Европы. Именно таким образом, под видом выезда на учёбу в 1923 году была вывезена в Берлин и Сагадат.
В эти годы Гаяз Исхаки снова, как и почти всю свою жизнь, был крайне стеснён в средствах и фактически жил на стипендию дочери, которую ей выплачивало турецкое правительство. Именно поэтому он высылает свои пьесы в Казань драматургу и режиссёру Кариму Тинчурину. Он наделся, что пьесы будут поставлены на татарской сцене и за них выплатят гонорар. Пьеса не была поставлена, но один её акт был сыгран единственный раз по случаю встречи Нового года. Все эти вольности, как и свободная переписка, пересылка из-за границы книг, бандеролей ещё через пять-семь лет станут немыслимыми. Но тогда советское руководство на полном серьёзе обсуждало возможность сотрудничества с татарскими эмигрантами. Так, в 1922 году заместитель наркома по делам национальностей РСФСР Турар Рыскулов (1894-1938) говорил о необходимости вернуть в Россию Гаяза Исхаки, Заки Валиди, Фуада Туктарова, которых предполагалось использовать на советской работе. Существует мнение, что в 1924 году и сам Гаяз Исхаки высказывал желание вернуться на родину, но это вряд ли правдоподобно: «дело Султан-Галеева» образца 1923 года наглядно говорило само за себя.
В годы сталинских репрессий дружба с Исхаки тяжело аукнулась в судьбе Карима Тинчурина. Кроме всего прочего, Тинчурина обвиняли в том, что в 1930 году он получил по почте журнал «Яна милли юл» (по версии следствия «получил задание по антисоветской деятельности»), который ему отправил Исхаки. Вдобавок в вину вменялись непродолжительная работа в руководимой Исхаки петроградской газете «Иль». Этого оказалось достаточно, чтобы расстрелять известного татарского драматурга.
Что касается родственников Г.Исхаки, то сталинская карательная система не могла обойти своим вниманием и их. Чувствуя, что кольцо сужается, родной брат Исхаки Хасан Исхаков ещё в 1934 году выехал в Среднюю Азию. Но жизнь в постоянном напряжении, в ежедневном ожидании, что вот-вот придут и арестуют, сломила его психику и в 1940 году он покончил жизнь самоубийством. В средине 30-х годов были репрессированы бывшая жена Гаяза Исхаки Марьям, а также его родные сёстры Нурия, Шамсикамар и их родственники.
Не будет преувеличением, если скажу, что почти всем арестованным в 1937 году деятелям татарской культуры инкриминировалась связь с Исхаки, по заданию которого они якобы «создавали антисоветское подполье». Интерес советских органов к фигуре Г.Исхаки не прекращался и после окончания Великой Отечественной войны. В апреле 1949 года МГБ СССР объявило всесоюзный розыск в связи с возможным появлением Исхаки в стране. Было установлено наблюдение за близкими и дальними родственниками по всему Советскому Союзу. Лишь после сообщения резидента из Турции о том, что Г.Исхаки скончался в Анкаре 24 июля 1954 года от болезни, розыск был прекращён, а его приметы перестали рассылаться по соответствующим организациям.

История забвения и воскрешения имени Исхаки

В 1987 году на одном из писательских собраний выступил татарский писатель Амирхан Еники, который поставил вопрос о необходимости возвращения доброго имени Гаяза Исхаки. Спустя короткое время в газете «Советская Татария» вышла статья Рафаэля Мустафина об Исхаки. Несмотря на это, дело не двигалось. Лишь после опубликования в московском журнале «Вопросы литературы» статьи татарского литературоведа Ибрагима Нуруллина, посвящённой переписке Гаяза Исхаки и Максима Горького, казанская газета «Вечерняя Казань» дала целую полосу под материал о творчестве выдающегося татарского писателя.
В эти годы наиболее плодотворно и целенаправленно изучением жизни и творчества Гаяза Исхаки и реабилитацией его имени занимались татарские учёные Хануз Махмутов (1933-1996) и Ибрагим Нуруллин (1923-1995). Даже в это время, в самый разгар «перестройки» имя Исхаки всё ещё было под запретом, а его книги находились в закрытом библиотечном фонде. Интересно, что при этом в Москве не было никаких препятствий для изучения его творчества. Ибрагим Нуруллин поставил перед собой цель — во время каждой своей командировки в Москву прочесть хотя бы одну книгу Гаяза Исхаки. Так он накопил достаточно материала о творчестве татарского писателя. Ибрагим Нуруллин одним из первых побывал в Турции, встречался с современниками и соратниками Гаяза Исхаки, привёз множество ксерокопий его книг и статей, вышедших заграницей. В 1995 году учёного не стало. Не намного пережил его Хануз Махмутов, который «перелопатил» всю татарскую дореволюционную прессу в поисках материалов об Исхаки.
Вся продукция арго на нашем сайте, вы можете ознакомиться со всей продукцией, а так же заказать в нашем интернет-магазине.
Сейчас уже никто не подвергает сомнению необходимость изучения жизни и творчества Гаяза Исхаки. Почти все его произведения и статьи, которые вышли на родине, были переизданы. Большую проблему представляет его зарубежное наследие. Несколько лет назад Национальный архив Татарстана получил часть документов, связанных с Г.Исхаки, но это только капля в море. Лучше обстоит дело со статьями и художественными произведениями Исхаки, которые были опубликованы в зарубежной периодической печати и татарской эмигрантской прессе. Во всяком случае, работа идёт и есть надежда, что в скором времени наследие великого татарского писателя в полном объёме вернётся на свою историческую родину.