К дню рождения великого поэта и ученого
Омару Хайяму 22 года, в котомке у него несколько книг, пара медных грошей, и рекомендательное письмо своего учителя шейха Назира, к самаркандскому судье Алаку. Благословенны бедные. Собраться – подпоясаться. Ничего с собой возить не надо, ни за что не надо трястись. Омар был готов первое время двор подметать у судьи, не то, что учить детей математике или писать прошения.
Омар Хайям в Самарканде
-Книга Исцеления…
-Исцеления — чего? — спросил веселый толстячок, явно чужой среди них.
-Души от ложных представлений, — сухо ответил высокий худой человек. — Вовсе не брюха, раздутого от обжорства. Брюхо болит — читай «Канон врачевания»
«Заклинатель змей» Явдат Ильяс
… После избиения ученых в медресе в Нишапуре Омару стало душно в своем городе. Вчерашние язычники, еще недавно кружившие хоровод на берегу реки под бубны, сегодня во имя Бога уничтожили весь цвет Нишапурской науки, оставив горстку богословов, которые, как Капитаны Очевидность, целый день решали законы бытия – вода мокрая, огонь горячий… Ах, все вопросы бытия находятся в Коране… А уравнения тоже решать с помощью писания? Торговать на базаре – тоже? Искать путь по звездам – тоже? Надерзив «благочестивому шейху», Омар был вынужден бежать из родного города.
В дорогу отец ему дал немного денег и много наставлений, — вот если бы наоборот… Этих денег Омару не хватило, чтобы добраться до Самарканда с караваном, и он гадал по звездам сопутникам, тем и выжил. Бухару он просмотрел, хотя очень хотел увидеть родину Ибн-Сино, заболел и пролежал в лихорадке, пока караван не двинулся в путь до Самарканда.
Омару Хайяму 22 года, в котомке у него несколько книг, пара медных грошей, и рекомендательное письмо своего учителя шейха Назира, к самаркандскому судье Алаку. Благословенны бедные. Собраться – подпоясаться. Ничего с собой возить не надо, ни за что не надо трястись. Омар был готов первое время двор подметать у судьи, не то, что учить детей математике или писать прошения.
Самарканд встретил его, как корабль, большой и величественный, плывущий на волнах своих холмов. Омар прошел через шумный базар, и ноги потянули его к книжным лавкам. А там – там богатства, за которые можно руку отдать, да только руки на базарах не принимают в оплату на сокровища. Но, видимо, дух Ибн-Сино сжалился над ним, и Омар за сущие гроши приобрел книгу «Исцеление», вернее ее часть, «О логике».
Судья встретил его как сына. Это был мудрый самаркандец, который ни за что бы не позволил слону выполнять ослиную работу. Что ты хочешь, дорогой? Писать трактат? Пиши трактат, с божьей помощью и с благословения, у нас с мерами неразбериха.
Без математики беда.
Каждый мерит своими мерами. Вот например, что такое «джуфти-гау»? Земля, которую пахарь может обработать в сезон. Но разве это мера? Ведь пахарь пахарю рознь, как и бык быку. Вот и получается, что богачи отрезают от бедняков землю, объявляя ее на свое усмотрение «столько то джуфти-гау» , и попробуй с ними поспорь… А сколько хищений из казны происходит каждый год «благодаря» вот этим неточным мерам? Один канап – сорок кари, один кари – шесть ладоней, ладонь – четыре пальца, палец – четыре ячменных зерна… О, Аллах, какими мерами мы пользуемся…
В Самарканде Омар написал свой первый трактат о Мерах, где предложил решение уравнений третьей степени при помощи надлежаще подобранных частей конических сечений. Через 566 лет Декарт в Европе придет к такому же выводу…
