…Хамдамов. Волшебство цветовых сочетаний, прелесть женских лиц и силуэтов, переливающиеся драгоценными камнями одежды и кокошники завораживали….В живописи, как собственно и в кинорежиссуре, Хамдамов – самоучка. Он не окончил художественной школы, никогда не брал уроков. Рисование — его способ мышления. Мастер неповторимой линии и феноменального чутья, он никогда ничего не переделывает, не доводит — либо попал, либо нет, зависит от состояния духа. Кадры из его фильмов, перекочевавшие акрилом на холст, акварелью или тушью на бумагу таинственно превращаются в живописные шедевры.

Рустам Хамдамов на сегодняшний день автор трех-четырех фильмов, среди которых: дипломный «В горах мое сердце», незавершенный (запрещенный, подлежащий уничтожению, но чудом сохранившийся) материал к фильму «Нечаянные радости», многострадальный «Анна Карамазофф» и последний «Вокальные параллели». При этом Рустам Хамдамов один из самых загадочных персонажей отечественного кинематографа, фигура мифологическая, окутанная шлейфом тайн, загадок и недомолвок. Его известность была в некотором смысле эфемерной: ни первый фильм, ни материал второго никогда не были обнародованы, у их автора не брали интервью, о нем не писали статей и исследований, даже сама его фамилия почти никогда не упоминалась в прессе. Тем не менее, для профессионалов и околокинематографической публики фамилия «Хамдамов» звучала таким же паролем, как и фамилия «Тарковский», — разница была лишь в том, что последний был признанным, хоть и опальным, классиком, о творчестве которого при желании можно было составить собственное представление; первому же достался лишь таинственный ореол загубленного гения. А еще Рустам Хамдамов пишет картины и даже рисовал обувь для «Криции» и «Росси».

Рустам Хамдамов родился 24 мая 1944 года в Ташкенте. Живописью занимается с 5-ти лет.

В 1969 году окончил режиссерский факультет ВГИКа, «Мастерскую Григория Чухрая». Во время учебы снял фильм «В горах мое сердце» и почти сразу же получил самостоятельную постановку на «Мосфильме» по перспективному сценарию Андрея Кончаловского и Фридриха Горенштейна. Материал фильма, снятого во Львове, был с гневом отвергнут нижестоящими инстанциями (худсовет студии), а до вышестоящих дело даже не дошло. Так завершилась, едва начавшись, режиссерская биография Хамдамова. А на основе отснятого Хамдамовым материала Никита Михалков снял свой фильм, один из самых любимых советским народом, — «Раба любви».

Последующие четверть века Рустам Хамдамов писал картины и даже рисовал обувь для «Криции» и «Росси», но фильмы снимать ему уже никто не предлагал. Сейчас Хамдамов говорит, что ему жалко тех лет. Ведь он хотел снимать кино, но его фильм «Нечаянные радости» закрыли, а потом по сценарию, очень похожему на хамдамовский, сняли фильм «Раба любви».
С началом перестройки из реки забвения начали всплывать: имя, фамилия, звучное название первого фильма, напоминающее поэтическую строчку, проблески полузабытой биографии и отблески все еще живой легенды. Тогда Хамдамова, человека без определенного места жительства и занятий, нашел Сергей Соловьев, художественный руководитель студии «Круг» киноконцерна «Мосфильм», и предложил ему запуск фильма на любых условиях. Скоро появился сценарий полнометражного художественного фильма «Анна Карамазофф». В прессе поднялся шум. Режиссеры эпохи перемен, такие как: Алексей Герман, Кира Муратова, Александр Сокуров — были уже хорошо известны, а Хамдамов на их фоне казался доселе необитаемым и неизведанным островом, таящим в своих глубинах сундуки с золотыми монетами и драгоценными камнями. Многочисленные репортажи с места съемок, интервью и очерки заполонили газеты и журналы. Хамдамов изъяснялся в присущей ему манере: отрывочно и обрывочно, невнятно и невразумительно. Однако в каждой обмолвке сквозило, проглядывало и мерещилось нечто значительное, что важно понять, уловить, расшифровать. А когда в главной роли согласилась сниматься звезда европейского и мирового кино, «великая и ужасная» Жанна Моро — ажиотаж вокруг съемок «Анны Карамазофф» достиг своего апогея. Финансовым гарантом Моро выступает продюсер Серж Зильберман, за плечами которого работа с Луисом Бунюэлем, Жаком Беккером, Акирой Куросавой. Зильберман славится своей требовательностью и той манерой сотрудничества, которую одни склонны называть «авторитарностью», другие — «творческим подходом» к продюсерской профессии (известно, например, что из-за его бесконечных поправок работа над сценарием «Скромного обаяния буржуазии» затянулась на год). Однако съемки фильма затягивались, материал не соответствовал сценарию, условия контракта со звездой хронически и катастрофически не выполнялись. Зимой Зильберман принимает волевое решение: определить окончательные сроки завершения картины, уточнить и откорректировать условия договора, во что бы то ни стало обеспечить завершение работ к началу Каннского фестиваля — на котором, по его мнению, картину ожидает триумф, «Золотая ветвь» и грандиозный пакет продаж по всему миру. В конце концов, все заканчивается тем, что в результате вопиюще безграмотного с юридической точки зрения договора, подписанного обеими сторонами, негатив картины будет навсегда вывезен во Францию. И вернуть его в Россию (по меньшей мере, в ближайшие двадцать лет) не будет никакой возможности. А тогда Зильберман был уверен в том, что обеспечил себе победу и новый брильянт в своей короне, «приструнив» очередного гения. Хамдамов, как в старые добрые времена, поставлен перед необходимостью соответствовать «требованиям» и «ожиданиям». По словам друга режиссера Ираклия Квирикадзе, из-за этой истории с фильмом «Анна Карамазофф» у Рустама появился некий комплекс — вечно незаконченного кино: «Французы буквально из рук вырвали незаконченный фильм, где-то сами смонтировали, вынесли на Каннский фестиваль. Там был грандиозный провал. А потом этот фильм существует какими-то ошметками. Это такая чисто рустамовская тема — вечно незаконченного кино. Выдающегося, великого, красочного, божественного, но незаконченного».

В 1992 году получил грант Жака Ширака для выдающихся деятелей мировой культуры мэрии города Парижа и до 1995 года жил в Париже, где анонимно рисовал для Домов высокой моды Милана, Парижа и Нью-Йорка.
В 1997 удостоин самой престижной независимой национальной премии «Триумф» как художник, сценарист, кинорежиссер.
В 1999 году компания “Winter Gallery” (США) выпустила в Нью-Йорке три тиража офортов, за которыми сегодня охотятся коллекционеры по всему миру.
В 2003 удостоен Гран-при «Культурное достояние нации» (председатель жюри директор Государственного Эрмитажа академик Б. Пиотровский).
Впервые в истории русской культуры он стал первым живым российским художником, чья работа была официально принята в современную коллекцию Государственного Эрмитажа. В его честь в Эрмитаже был устроен официальный прием.
Художника, эстета и теоретика искусства Хамдамова высоко ценят художественные критики и эстеты мирового класса, такие как Ремо Гудьерри, Францеско Пеллизи, Дэвид Росс, Валерий Турчин.
Его работы также находятся в коллекциях Государственной Третьяковской галереи (Россия), Зиммерли музея Роткерс Юниверсити (США), Национальной галереи г.Ровенна(Италия), а также в многочисленных частных коллекциях по всему миру.

В 2005 году законцил фильм-концерт «Вокальные параллели», коорый был представлен на внеконкурсном показе Венецианского фестиваля. Рождение фильма тоже было не из легких: в 1999 году Рустам поехал в Казахстан, снял большой материал, но потом денег для завершения картины, как обычно, не хватило. В итоге, все эти годы лента пролежала на полке, пока друзья режиссера: Ираклий Квирикадзе и Денис Евстигнеев не попытались избавить Рустама от его старого комплекса.

Ираклий Квирикадзе вспоминает: «Появились какие-то деньги, сделались очень небольшие досъемки, буквально неделю Рустам ездил на те места, где он снимал. И весь этот материал выложили на монтажный стол. Это все было очень красиво, но никто из нас не понимал, как из этого сделать кино? Я сейчас вспоминаю, как мы жили абсолютным неверием в то, что мы делаем. Просто мы превратились в детей, которые раскладывали кубики. Поэтому воля, свобода передвижения визуального была абсолютно безграничная. Никто из нас не верил в то, что это должно было быть серьезное кино, поэтому хулиганили в свое удовольствие. Например, опять-таки, оттого, что ничего нельзя было вырезать, там были съемочные неполадки. Потому что, например, поет певица, на переднем плане рояль, на рояле ходит кошка. Кошка вышла из кадра и Рустам, видимо, стоя за кадром, эту кошку закидывает в кадр с тем, чтобы потом вырезать. Как положено в нормальном кино. Мы это не вырезали. И кошка, кинутая в кадр, остается. Хлопушка была — хлопушка остается? Там суворовцы, которые от неловкости, путаясь в тексте, заглядывают в лицо режиссеру и говорят, что они ошиблись, режиссер за кадром их успокаивает, это тоже не вырезается. Это хулиганство создало свою определенную эстетику. И вчера в первый раз я поверил, что, в итоге, получилось более чем неплохое кино».

Сам Рустам в одном из интервью 2000 года называет «Вокальные параллели» фильмом-концертом: «Оперные певцы — Араксия Давтян, Роза Джаманова, Эрик Курмангалиев — исполняют свои партии из Пуччини, Шумана, Россини. Рената Литвинова выходит, объявляет их арии и одновременно учит „жизни“. Говорит, что в искусстве часто побеждает не талант, а, посредственность, надо только выбрать правильную тактику и уметь идти на компромисс. А они плохо усваивают ее уроки, живут не так, поэтому им здесь не место. И они умирают. Потом летят на том свете на самолете, но все равно поют. Там, на небесах?». А еще режиссер уверен, что «все, что есть в его кино — из детства». «Я живу остатками „Весны на Заречной улице“, — рассказывает Хамдамов. — Я перечитываю классику. Там есть фраза. В семье военнослужащих был рояль, а сейчас ничего нет, кроме тюрьмы. Я учился в школе и говорил на старорусском. Культура в средней Азии была европейская? Если есть хвост, его всегда можно удержать», — продолжает режиссер. И он держит этот хвост. Его «Вокальные параллели» — фильм-метафора хрупкости элитарного искусства. Оттого певицы ходят по проволоке, а в финале одна из героинь сгорает. Как считает режиссер Хамдамов — ради этого сожжения и был сделан фильм «Вокальные параллели».
В 2005-2006 ггодах у Р. Хамдамова прошел ряд выставок в городах России, Лондоне, Нью-Йорке, Милане, Червиа.
В настоящее время он много работает в театральных постановках как художник по костюмам с такими режиссерами как А. Кончаловский, Ю. Любимов, И. Поповски.
Рустам Хамдамов живет и работает в России.

По материалам: http://www.russiancinema.ru/; http://www.ctc-tv.ru/; http://www.mediaclub.kz/

ХУДОЖНИК РУСТАМ ХАМДАМОВ: ПЕРЧАТКИ,ЗАБЫТЫЕ В ТРАВЕ — УЖЕ КАРТИНА…
Rustam Khamdamov’s paintings
Паола Волкова

– А чем занимается твой отец?
– Мой отец пишет стихи.
Больше он ничего не делает.
Он один из величайших неизвестных поэтов мира.
– А когда он получит деньги?
– Никогда! Нельзя быть великим и брать за это деньги.

Р. Хамдамов «В горах моё сердце» (1967)

* * *

«…Он уникальный стилист и сразу же узнаваем по первым звукам своего голоса — линии на листе бумаге — и столь же неповторим. Скажем проще. Его дар неподвластен тиражу. Он в одном экземпляре. И в этом — тайна уникального мира образов в кино ли, в моде, живописи или дизайне. Хамдамов создал свой стиль, самое редкое, что может быть, — язык и примету художника. Кто может поверить, вглядываясь в неожиданность и сложность художественного решения каждого листа, что он никогда и ни у кого не брал уроков живописи и рисунка? Это не значит — не учился. Но не обучался профессии.

Получил высшее образование Рустам (приехав из Ташкента) во ВГИКе на режиссерском факультете в мастерской Григория Наумовича Чухрая. Закончил в 1969 году.
Он уже в те времена непрерывно рисовал. Непрерывно, как и сейчас… Думаю, уже в конце 60-х Рустам проживал свое будущее. Помню одну папку с рисунками моды и Рустама, меланхолично повторяющего: «…это будут носить через десять лет». «Это» — линия, прическа, каблук, сумочки, ткани и т.д. и т.п. «Это» носят сегодня…

Графика и живопись Хамдамова не боятся двух опасных для искусства вещей: пауз и увеличения. Пауз-разрывов, незаполненности; увеличения — любой детали. Наоборот, его искусство любит, когда его рассматривают под лупой, потому что все пространство у Рустама художественно равнозначно».

«Вокальные параллели Рустама Хамдамова» // выдержки из статьи к каталогу выставки, Москва, 2005 г.

ШЕЛЕСТ НЕВЕДОМОГО.РУСТАМ ХАМДАМОВ
Александра Панфилова

В намеке на незаконченность – суть.
В законченном штрихе – мастерство.
В отстраненности взгляда – воздушность.
В завитке – целая жизнь.
Без активной эмоции, в бесцветии – то ли картина, то ли набросок.
Невозможность дать определение – суть тайны.
Линии Рустама Хамдамова – музыка незаконченности.
Из туфельки, начертанной сотню раз, воображение неминуемо дорисует образ. Сотню образов.
Безличие почти одинаковых женщин, Чудом Мастерства, превращается в волшебство индивидуальности. Множатся, как в зеркале женские лики, подчиняя себе мир невесомый, неведомый. Мир, в котором жизни, в прямом понимании, нет – невозможно дышать в абсолютной Красоте, обычный человек в таком мире задыхается. Обычному, надо все утяжелить, чуть исковеркать, немного надломить, тогда – комфортно, привычно.
Наброски-картины-миры Хамдамова, для тех немногих, кто без оскорбления, но с отчаянием может воскликнуть «Господа! Вы звери!», и спрятавшись в бесполезно-красивый шифон, подчинится грохоту и скрежету обезумевшего трамвая мчащегося в Никуда. Таков удел почти не женщины, почти существа невесомого, Хамдамовым придуманного и воплощенного – Рабы любви.Хамдамов этот образ тысячу раз нарисовал, он почти единственный – главный.Как блоковская Незнакомка — призрачная грусть…
Беззащитность, требует защищенности, но где взять всегда нужное чувство? И кто сможет спасти?
Паутинные красавицы (фу, какое слово) художника, только на бумаге в безопасности. Им нельзя сюда! Они сгорят, растают, их растопчут…Их нельзя трогать руками, они от этого умирают! На них и смотреть то, надо с осторожностью, сквозь ресницы…Неаккуратный вздох восторга – улетят!
Рисунки Хамдамова, нельзя назвать рисунками. Это что-то совсем другое…
Мечта в бесконечном движении?
Ветер, кружащий листья?
Следы дождя?
Морозный узор?
Струна, до которой случайно дотронулись?
Сон?
Смотришь на карандашные линии оставленные волшебной рукой художника, и понимаешь, что погружаешься в его же движения, без чувств, без желания проникнуть в тайну, расшифровать секретный код… Смотришь просто – чтобы смотреть, ведь глаз не оторвать!
Хамдамов заколдовывает невесомым совершенством, погружает в свои фантазии… Изумляет чистотой, наполняя воздух флером духов с несущетсвующим ароматом…
И витает, витает нечто в дрожащем воздухе ускользающей красоты…
Околдовывает…
Туманит…
Быть может, Мечта, другим рожденная?
Осталось только поймать, если ветер не помешает…
А не поймать, то хотя бы — увидеть…

Москва 2008

«LES SUJETS D’EXISTENCE»*
И. Метелицын, Восточно-Европейское отделение LCA

«…вся наша жизнь-узор ковра и тот, кто этот узор выдумал, выдумал все, что с нами будет…»

«…Сюжет Рустама совпал с этой страной – ей всегда нужен был гений в подвале. Хамдамов всю жизнь прожил «в подвале», и действительно оказался гением, «– не откровенно и не явно, без деклараций…», но гений — тот, после которого меняется мир. Во всяком случае, мир отечественного кинематографа гений Рустама Хамдамова изменил»

«В английском языке есть такая идиома — «there is no success like failure» (дословно «нет такого успеха, как провал»). Подавляющему большинству Хамдамов до сих пор неизвестен. Ни один его фильм не был официально показан и не дошел до широкой публики, но уже не важен для вечности скандальный провал на Каннском фестивале… (фильм «Анна Карамазофф» был одним из главных претендентов на Гран-при в Каннах!)

Именно он, неизвестный широкой публике художник, в 1996 году получает приз «Триумф» — как кинорежиссер, художник и сценарист. В 2003 году впервые за всю историю русской культуры, при жизни оказывается в современной коллекции Эрмитажа. В 2004 году ему дают премию «Культурное достояние нации».

«В живописи, как собственно и в кинорежиссуре, Хамдамов – самоучка. Он не окончил художественной школы, никогда не брал уроков. Рисование — его способ мышления. Мастер неповторимой линии и феноменального чутья, он никогда ничего не переделывает, не доводит — либо попал, либо нет, зависит от состояния духа. Кадры из его фильмов, перекочевавшие акрилом на холст, акварелью или тушью на бумагу таинственно превращаются в живописные шедевры.

Как Шахерезада из «Тысячи и одной ночи», он все время рассказывает нам историю, у которой нет конца. В этом монологе сокрыты его уникальная эстетика, философия, некая тайна: Как впрочем, и в самой его жизни.

Реализоваться и «следовать предназначению» — не одно и то же. В сюжет существования Рустама Хамдамова, реализация — как нечто важнейшее не входит, а его творчество, помимо воли, путь к реализации для других»

* «Les sujets d’existence» — «Сюжет существования» — название рассказа Фазиля Искандера

Источник: Сайт «Галерея Шазина».

РУСТАМ ХАМДАМОВ: ПЕРЧАТКИ, ЗАБЫТЫЕ В ТРАВЕ — УЖЕ КАРТИНА…

— На ваших картинах так много разных старых туфелек, ботиночек с разными пуговками, пряжками, перемычками. Откуда такое пристрастие к обуви?
РХ: Я ведь много рисовал для домов высокой моды Милана, Парижа, Нью-Йорка, в том числе обувь. И потом, старая, брошенная вещь очень поэтична. У Набокова об этом много написано. Перчатки, забытые в траве — уже картина. Вот, взгляните на ту мою работу, где на переднем плане — белая туфелька и гроздь винограда на берегу моря. Предметы, совершенно не связанные между собой. Рядом, думаете, мяч? Нет. Это — шар, весь мир… Здесь нет никакого движения — собака не пробежала, волны не нагнала, но есть ощущение сюрреализма в духе де Кирико, который говорил: «То, что я слышу, — ничего не значит. Существует только то, что я вижу своими глазами. И даже более — то, что я вижу с закрытыми глазами».

…У мусульман ведь запрещено использовать изображения людей или животных, и орнаменты ковров придумывали суфии-ковроделы — аскеты и мистики. Девочки и женщины, ткавшие ковры, рано или поздно начинали медитировать. В абстрактном орнаменте, как в чертеже непонятного нам строения мира, заложена мысль о вечности, о космосе. О том, что мы сами, как узелки большого ковра, там присутствуем. Я думаю, что серьезный, настоящий художник-абстракционист работает так же — отрывается от реальности или, наоборот, так сосредоточенно и глубоко в нее погружается, что начинает медитировать и творить вселенную заново, изобретая свои узоры и орнаменты. В настоящей абстракции должна присутствовать мудрость.

Рустам Хамдамов, интервью «Русской мысли», 23 октября 2003

Беседа с Хамдамовым о постмодернизме и кое-что еще.

…Хамдамов. Волшебство цветовых сочетаний, прелесть женских лиц и силуэтов, переливающиеся драгоценными камнями одежды и кокошники завораживали.
…входят в моду его акварели и рисунки, Европа узнает Хамдамова и как художника. Редкие выставки его картин, прошедшие, как уже говорилось, в Москве, в Париже, оставляют следы в обзорах ТВ, в гламурных журналах, итоговых статьях газет. Расходясь по всему миру, рисунки попадают в руки коллекционеров и ценителей искусства. Мнение классиков кинематографа и крупных дизайнеров служит дополнительным пиаром для имиджа Хамдамова. Так, итальянский кинорежиссер Лукино Висконти, однажды увидев акварели российского мастера, декорирует ими стены своего дома. Тонино Гуэрра вспомнит впоследствии: «Когда я возвращался из Москвы в то далекое время моих первых приездов, у меня с собой всегда были драгоценные рисунки Рустама Хамдамова. Я вез их, и Висконти, и Феллини, и Антониони, и они восхищались вместе со мной этим электризующим умением, всегда укрощенным грацией и чувственной полнотой, которой умеет напоить все свои работы Рустам».
«После долгих и долгих лет, — вспоминает Тонино Гуэрра, — я нашел Рустама в Париже, в его студии. Он мне показывал свои акварели. Я снова вижу его женщин, спрятанных под влажными пятнами света. Он их одевал этими постоянно расцветающими ощущениями, которые утверждают их тайное существование, не подавляя этого существования. Если через рисунки ты мог снова устремиться по тем тропам, где царит волшебный воздух рассказов Чехова, то в акварелях Рустама ты дышишь вечной сказкой Востока. Войти и понять творения — значит вообразить сказочные присутствия. Они сразу же находят в памяти то весомое, что всегда остается после встреч, глубоко прочувствованных».

Ремо Гвидьери, итальянский эссеист и философ, в очерке, предваряющем каталог художника, утверждает: «Хамдамовское отношение ко времени поворачивается спиной ко всему в нашем столетии и в России, и на Западе — все менее и менее (увы!) отличающихся друг от друга, кроме разве что соревнования в производстве стереотипов или клише и комментирующего их жаргона.

Грации или колдуньи, нарядные женщины Рустама Хамдамова продолжают в глазах тех, кто знает кинематографический мир, которому Рустам посвятил свою жизнь как режиссер, то навязчивое присутствие женских незабываемых образов из другого времени, где сливаются и видения сюрреалистов начала ХХ века, и те женские фигуры, которым не положено перескочить границу Одера… На итальянский или французский взгляд, эти хамдамовские дамы ускользают от обычной моды: это не настоящие портреты, не настоящие сцены, даже не антропоморфизмы сезанновских натюрмортов, которые показывают женский бюст, как будто это притолока над дверью или шкаф… они напоминают те лоскутки, которые у венецианского Тьеполо держатся чудом невесомости наподобие кучевых облаков. А здесь они спускаются на землю и тревожно смешиваются с загадочными норами…

Штрих у Рустама Хамдамова становится более прижимистым, он подчеркивает мрачными тонами ту неопределенность, которая их окружает… На повороте столетий нависают предзнаменования, которые складывают прошлое и настоящее, усиливают интенсивность силуэтов будущего — переливчатые, накрахмаленные, не человеческие, а только метаморфические, в них человеческое лишь иллюзия, взгляд или поза, подобно доолимпийским божествам, ведь они, тревожные и тем не менее милосердные, показывают и дарят людям только одно: сценические костюмы. Костюмы, которые прячут ужас или пустоту, — неопределенность. Их узнаваемые черты расплывчаты и в них мы можем обнаружить удаленность, безразличие…

Как бы там ни было, в некоторых последних картинах Рустама Хамдамова, испуганных, лишенных защиты… эффект остается тем же самым… — художник открывает нам путь, без того, чтобы мы знали, куда он ведет».

Газета «Культура» 2003 год, №№35, 36

КАРТИНЫ РУСТАМА ХАМДАМОВА

Rustam Khamdamov est n? le 24 mai 1944 ? Tashkent. En 1969, il a termin? VGIK (Ecole de Grigoriy Tchukhray), et entre au guilde de r?alisateurs de cin?ma.
Khamdamov est c?l?bre non seulement pour ses brillants oeuvres cin?matographiques, mais ?galement pour ses tableaux. Ses oeuvres sont vives, intenses, mouvement?es : portraits, ?bauches, croquis, esquisses des costumes, bijouteries,…. L’art de Khamdamov a trouv? son reflet dans la mode.
Au d?but des ann?es 1990, il a cr?e des v?tements pour Krizia, les chaussures pour Pallini et Rossi. Durant son s?jour de deux ans ? Paris, il a travaill? pour de c?l?bres maisons de couture, et a re?u le prix de la Mairie de Paris pour son apport dans le d?veloppement de la culture. Khamdamov a ?galement ?t? nomm? meilleur peintre des ann?es 1991 – 1996, et en 1997, il a obtenu le prix de notori?t? « Triomphe », t?moignages de la haute valeur artistique de ses oeuvres. Les eaux-fortes de l’artiste, publi?es en 1999 par un entreprise am?ricaine « Winter Gallery » en trois tirages, sont tr?s demand?es par les collectionneurs et font l’objet d’uns v?ritable chasse au tr?sor. Khamdamov est le premier peintre contemporain russe dont les tableaux font partie de la collection de l’Ermitage. Ces travaux ont ?galement trouv? sa place ? la Galerie Nationale Russe Tretiakov, au Mus?e Rotker’s University (collection Zimmerli) aux ?tats Unis d’Am?riques, ? la Galerie nationale de Ravenne, et dans des collections priv?s aux quatre coins du monde.
Grace ? ces expositions et ? la reconnaissance de critiques d’art de renomm?s mondiales, les tableaux de Khamdamov sont devenu un v?ritable tr?sor largement recherch? par les connaisseurs.