Летом 1916 года произошло массовое восстание против российского колониального режима, вызванное указом о призыве в армию мужчин из Центральной Азии в трудовые батальоны, отправляющиеся на Восточный фронт Первой мировой войны. Начавшись в Ходженте и Джизаке (на территории современных Таджикистана и Узбекистана соответственно), волнения быстро перекинулись на другие части региона, включая Семиречье, плодородный район, ныне разделенный между Казахстаном и Киргизией.

Центральная Азия: Вспоминая
и анализируя восстание 1916 года
Александр Моррисон

Александр Моррисон является преподавателем истории в Назарбаев Университете в Астане. Также он является автором труда «Российское господство в Самарканде в 1868-1910 гг. Сравнение с Британской Индией»(Оксфорд, 2008 г.). Сейчас он работает над исторической книгой о российском завоевании Центральной Азии.

«Обязательно отведайте еще этой картошки, — сказал мне сидевший рядом со мной за столом ученый, предлагая добавить мне в тарелку бешбармак — вкусное кушанье из мяса, плоской лапши и бульона, которое многие считают национальным блюдом Казахстана. — Она из Нарынкола, одного из центров восстания».

Беседа происходила в обеденный перерыв на конференции в алма-атинском Институте истории им. Валиханова, посвященной восстанию в Центральной Азии в 1916 году или, как указывалось в программе мероприятия, «казахскому национально-освободительному движению 1916 года». Утром того дня я подвергся критике со стороны Рысбека Сарсенбая, редактора казахстанской газеты «Жас Алаш», за предположение, что взгляд через призму национально-освободительного движения — возможно, не лучший способ понять произошедшие в Центральной Азии столетие назад кровавые события.

Летом 1916 года произошло массовое восстание против российского колониального режима, вызванное указом о призыве в армию мужчин из Центральной Азии в трудовые батальоны, отправляющиеся на Восточный фронт Первой мировой войны. Начавшись в Ходженте и Джизаке (на территории современных Таджикистана и Узбекистана соответственно), волнения быстро перекинулись на другие части региона, включая Семиречье, плодородный район, ныне разделенный между Казахстаном и Киргизией. Восставшие в основном нападали на российских поселенцев. Затем бунт жестоко подавили российские войска. Все происходило незадолго до падения царского режима в 1917 году.

С тех пор события 1916 года интерпретировались в соответствии с текущими политическими приоритетами. Сначала в 1920-х годах историки раннего советского периода в своих резко антиколониальных трудах назвали восстание доказательством наличия революционного сознания среди народов Центральной Азии. В более поздний советский период эти события рассматривались уже через призму «классовой борьбы», в рамках которой жители Центральной Азии боролись с царским режимом бок о бок с российскими переселенцами. В последнее же время восстание, как правило, называют серией «национально-освободительных движений».

Некоторые местные историки и политические активисты пошли еще дальше. Одним из выводов вышеупомянутой конференции было то, что подавление восстания можно назвать «геноцидом» против казахского народа, совершенным российским имперским государством. Обвинения в геноциде впервые прозвучали из уст представителей оппозиционной партии «Асаба» в Киргизии почти 20 лет назад, и подобное мнение затем поддержали некоторые историки и оппозиционные объединения в Киргизии и Казахстане. Но обвинение в «геноциде» официально не выдвигалось ни киргизскими, ни казахстанскими властями, а также категорически отрицалось российскими историками. Реакция в Таджикистане, Узбекистане и Туркмении была более приглушенной.

Дебаты о причинах и последствиях восстания 1916 года — между российскими историками с одной стороны и их казахстанскими и киргизскими коллегами с другой — неожиданно приняли крайне острый характер. Затем эти споры вылились и в публичную сферу: выставленные в YouTube обеими сторонами видеоролики вызывают ярко националистические комментарии с обеих сторон. Финансируемый Кремлем международный вещатель RT подготовил документальный фильм о восстании в Семиречье (в том числе на английском языке). Также существуют враждующие российские и киргизские сайты, представляющие архивные документы и заявляющие, что говорят «истинную правду»о тех событиях.

С 2015 года в Киргизии, Казахстане и России было проведено несколько научных конференций о восстании 1916 года. В России, как мне по секрету сообщили знакомые ученые, конференция была проведена не из-за резкого роста интереса к предмету, а «на заказ», т.е. по причине желания правительства противопоставить что-нибудь звучащим из Центральной Азии интерпретациям. Некоторые российские историки назвали восстание актом неверности со стороны «туземного населения» Центральной Азии, беспричинно напавшего на безоружных поселенцев. Также российские историки заявили, что восстание спровоцировали оттоманские и немецкие агенты. Такая теория была весьма популярной среди царских чиновников в те времена, поскольку освобождала их от ответственности за возникновение восстания. Но никому пока не удалось найти никаких конкретных доказательств, подтверждающих версию об оттоманском или немецком следе.

Татьяна Котюкова из Российской академии наук представила более умеренную интерпретацию, сказав, что бунт был «общей трагедией» как для российских поселенцев, так и для народов Центральной Азии, вызванной катастрофическим просчетом царского режима, решившего провести призыв в армию в еще не полностью интегрированном в империю регионе. Таким был вывод конференции, проведенной в Московском государственном университете в сентябре 2015 года. На это мероприятие пригласили многих центрально-азиатских историков, и была проведена очень хорошая научная работа.

Но даже подобная компромиссная постановка вопроса является отказом прямо взглянуть на реалии российского колониализма в Центральной Азии. Непосредственным мотивом для начала восстания послужили призыв в армию и тяготы военного времени, но реальные причины связаны с царской колониальной политикой на протяжении двух десятилетий до 1916 года. В этот период тысячи гектаров лучших земель в Семиречье и северных степях были отняты у казахов и киргизов, использовавших их для земледелия и выпаса скота, и переданы славянским крестьянам-переселенцам из европейской части России. Заявление об «общей трагедии» также игнорирует огромное неравенство с точки зрения числа жертв с каждой стороны. Хотя изначальное массовое убийство 3,5 тысяч переселенцев в Семиречье было ужасным, и эту трагедию не следует преуменьшать, факт остается фактом, что во время ответной российской карательной операции было убито как минимум в 10 раз больше казахов и киргизов. Кроме того, как минимум 150 тысяч человек, по большей части киргизов, погибли при попытке бегства в Китай.

Травма, нанесенная Уркуном (Большим исходом), оставила глубокий отпечаток в киргизской культуре, ощущающийся до сих пор. После восстания генерал-губернатор Туркестана Алексей Куропаткин издал печально известный указ об отъеме земель для постройки русских поселений «везде, где пролилась русская кровь». Он предложил создать для русских переселенцев этнически зачищенные зоны на лучших землях в регионе около Иссык-Куля, а киргизов насильно переселить в горные районы вблизи Нарына. Куропаткин практически хотел создать систему апартеида.

Таким образом, российский колониальный режим, несомненно, проводил коллективные наказания и этнические чистки при подавлении восстания 1916 года, точно так же, как поступали французы в Алжире и британцы в Северо-Западной пограничной провинции и в Ираке в первой половине XX века.

Колониальное прошлое России не менее темно, чем прошлое ее западных конкурентов, но многие российские историки отказываются это признать.

Тем не менее, были ли события 1916 года геноцидом, как утверждают некоторые казахстанские и киргизские историки и оппозиционные политики? Обвинения в геноциде — хотя озвучивающие их люди сейчас в крайнем меньшинстве — потенциально могут привести к разрушительным последствиям, особенно в Казахстане и Киргизии, где по-прежнему проживает значительное число русских и где многие говорят по-русски. Горькие последствия колониализма не могут и не должны игнорироваться или отрицаться, как это часто происходит в России.

Теперь вернемся к картошке из Нарынкола в бешбармаке. Она оказалась в этом кушанье потому, что ее сюда привезли российские переселенцы в XIX веке, а теперь она — неотъемлемая часть казахского национального блюда. На столе также лежали русские и корейские салаты, хотя беседа велась почти исключительно по-казахски (кроме тех, кто сидел около меня), что весьма необычно в по большей части русскоязычном городе Алма-Ате.

Большинство казахстанцев признают и часто приветствуют подобное культурное и лингвистическое смешение. Последствия часто болезненного прошлого в Центральной Азии являются сложным вопросом, и их невозможно должным образом проанализировать, если рассматривать через призму современного национализма. Лучший способ сохранить наследие и извлечь уроки из восстания 1916 года — это не эксплуатировать страдания его жертв в политических целях, а сконцентрироваться на вопросах исторической ответственности и взаимодействия.

Предписание о требовании поклонов
от местного населения

1916 г. июля 21 (14 ч. 13 мин.—14 ч. 40 мин.).— Телеграмма и. д. генерал-губернатора Туркестанского края М. Р. Ерофеева военному губернатору Семиреченской области М. А. Фольбауму с предписанием требовать от местного коренного населения приветствия царских офицеров и чиновников вставанием и поклонами.

Из Ташкента в Верный.

№ 002631. В знак преклонения туземного населения перед русской властью предложить всем туземцам всегда почтительно приветствовать офицеров и чиновников всех ведомств вставанием и поклоном. 5118.

— Ерофеев

ЦГИА КазССР, ф. Семиреченское областное правление, on. 2, отд. 1, ст. 2, д. 16984, л. 15. Подлинник.

Опубликовано. в сб. «Восстание 1916 года в Казахстане. Документы и материалы». Алма-Ата, 1947, стр. 65.

Царский указ о мобилизации
инородческого населения (25 июня 1916)

Царский указ о мобилизации инородческого населения Астраханской губернии, Сибири и Средней Азии для работ по устройству оборонительных сооружений в районе действующей армии

25 июня 1916 г.

О привлечении мужского инородческого населения империи для работ по устройству оборонительных сооружений и военных сообщений в районе действующей армии, а равно для всяких иных необходимых для государственной обороны работ.

Государю императору угодно было 25 июня 1916 г. высочайше соизволить повелеть:

1. Для работ по устройству оборонительных сооружений и военных сообщений в районе действующей армии, а равно для всяких иных, необходимых для государственной обороны работ, привлечь в течение настоящей войны нижепоименованное мужское инородческое население империи в возрасте от 19 до 43 лет включительно:

а) инородческое население Астраханской губернии и всех губерний и областей Сибири, за исключением инородцев, обитающих в областях: Приморской, Амурской, Камчатской и Сахалинской; в Средне-Колымской, Верхоянской и Вилюй-ской округах Якутской области; в Туруханском и Богучанском отделениях Енисейской губернии и уезда, также в Березовском и Сургутском уездах Тобольской губернии;

б) инородческое население Сыр-Дарьинской, Ферганской, Самаркандской, Акмолинской, Семипалатинской, Семире-ченской, Уральской, Тургайской и Закаспийской областей;

в) мусульманское население Терской и Кубанской областей и Закавказья (за исключением подлежащих отбыванию воинской повинности турок и курдов), обитающих в Закавказье езидов, ингилайцев-христиан, туркмен, ногайцев, калмыков и прочих подобных им абхазцев-христиан Сухумского округа, равно как инородцев Ставропольской губернии.

2. Определение возрастов инородческого населения, подлежащего привлечению к работам, согласно предыдущему (1) пункту, а равно установление подробных правил привлечения их к сим работам применительно к порядку, заключающемуся в высочайше утвержденном 3 августа 1914 г. положении Военного совета, предоставить соглашению министров внутренних дел и военного[1]

Собрание узаконений и распоряжений правительства, отдел 1, М 182. 6 июля 1916 г., стр. 1747.

[1] 30 июня 1916 г, вр, и. о. генерал-губернатора Туркестанского края М. Р. Ерофеев телеграфировал начальнику Закаспийской области и военным губернаторам Ферганской, Семиреченской, Самаркандской и Сыр-Дарьинской областей о получении распоряжения от Министерства внутренних дел о подготовке к набору рабочих:

«Мною получена [от] М[инистерства] в[нутренних] д[ел] следующая телеграмма; «25 сего июня высочайше поведено: первое, для работ по устройству оборонительных сооружений и военных сообщений в районе действующей армии привлечь реквизиционным порядком на время настоящей войны освобожденных от воинской повинности инородцев империи и в частности проживающих во вверенной вам губернии, кроме бродячих инородцев; второе, определение подлежащих реквизиции возрастов инородцев и установление подробных правил их приема применительно высочайше утвержденному 3 августа 1914 г. положению о реквизиции предоставить [по] соглашению министров внутренних дел и военного. На сем основании установлено: 1) приему в ближайшую очередь подлежат инородцы, родившиеся между 1897 и 1885 гг., то есть в возрасте от 19 до 31 года; 2) инородческим должностным лицам и иным почетным и уважаемым инородцам должно быть убедительно разъяснено, что инородцы, доныне не несущие тягостей настоящей войны, теперь государем императором призываются на остальное время войны для нужд армии тыловых работ за плату и с продовольствием от казны и что должностные лица инородческого управления, на коих падают ближайшие распоряжения по привлечению инородцев по обязательному наряду на указанные работы, лично ответственны за успешность наряда; 3) на всех указанного выше возраста инородцев, подлежащих по распоряжению их ближайшего начальства явке для приема на работы, безотлагательно и в кратчайший срок составляются инородческими управлениями на местах наряда именные списки, с которыми все рабочие инородцы немедленно затем доставляются в резиденцию должностного лица, начальствующего над инородческим управлением, или в иное по назначению его место; 4) на указанном [в] предыдущем пункте месте под наблюдением [и] руководством означенного в том же пункте должностного лица производится местным или командированным врачом тщательный медицинский осмотр всех явившихся инородцев с целью не только определения их годности для работ, но и, главнейшее, выделения имеющих заразные болезни; 5) после этого рабочие партии во главе с ответственными за доставку их должностными лицами инородческого управления подлежат отправке на ближайшие сборные пункты при управлении воинских начальников, где происходит проверка по именным спискам и передача доставленных инородцев-рабочих в распоряжение военного начальства, которое затем отправляет их на соответствующие участки фронта; 6) в случае надобности по местным условиям назначить новые или дополнительные сборные пункты для передачи военному начальству принятых инородцев-рабочих, а равно при недостатке гражданских врачей надлежит снестись со штабом округа; 7) ввиду крайней необходимости скорейшего получения весьма значительного количества рабочих все перечисленные выше распоряжения и вызываемые ими действия следует исполнить с наименьшей затратой времени в кратчайший срок. Об изложенном считаю долгом уведомить ваше высокопревосходительство, прося зависящих распоряжений во вверенном вам крае.18991».

Сообщая это для исполнения, прошу немедленно приказать составить именные списки туземцев указанных возрастов, причем [в] отношении времени сбора рабочих, а для хлопковых районов призыва [в] первую очередь соответствующих возрастов будут даны дополнительные указания. Для всестороннего обсуждения порядка приведения в исполнение всего изложенного прошу вас пожаловать в Ташкент 2 июля к семи часам вечера. 557. Ерофеев» (см. сб. «Восстание 1916 года в Туркмении. Документы и материалы», Ашхабад, 1938, стр. 27—28).

Асфендиаров С. Д.
Восстание 1916 года

«Если бы не было пережитков феодализма в Китае, если бы эти пережитки не имели серьезнейшего значения для китайской деревни, то не было бы тогда почвы для аграрной революции… Существует ли торговый капитал в китайской деревне? Да, существует, и не только существует, но он сосет из крестьянина соки не хуже всякого феодала. Но этот торговый капитал типа первоначального накопления своеобразно сочетается в китайской деревне с господством феодала, с господством помещика, заимствуя у последнего средневековые методы эксплуатации и угнетения крестьян. Ошибка т. Радека состоит в том, что он не понял этого своеобразия, этого сочетания господства феодальных пережитков с существованием купеческого капитала в китайской деревне при сохранении феодально-средневековых методов эксплуатации и угнетения крестьянства… Империализм поддерживает и укрепляет всю эту феодально-бюрократическую машину. То, что некоторые милитаристы, владея поместьями, являются вместе с тем владельцами промышленных предприятий,— это обстоятельство не меняет, в основном, дела. Многие русские помещики тоже имели в свое время фабрики и прочие промышленные предприятия, что, однако, не мешало им оставаться представителями феодальных пережитков. Если 70 проц. дохода крестьянина в ряде районов идет джентри, помещику, если помещик пользуется фактической властью и в области экономической, и в области административной, и судебной, если до сих пор еще имеется в ряде провинций купля и продажа женщин и детей,— то надо признать, что господствующей силой в этой средневековой обстановке является сила феодальных пережитков, сила помещиков, сила помещичьей бюрократии, военной и невоенной, своеобразно сочетающаяся с силой торгового капитала».

«Эти своеобразные условия и создают почву для этого аграрного движения крестьянства, которое растет и будет еще расти в Китае».

«Но буржуазно-демократическая революция в Китае направлена не только против феодальных пережитков. Она направлена вместе с тем против империализма. Почему? Потому, что империализм со всей его финансовой и военной мощью в Китае есть та сила, которая поддерживает, вдохновляет, культивирует и консервирует феодальные пережитки со всей их бюрократически-милитаристической надстройкой. Потому, что нельзя ликвидировать феодальные пережитки в Китае, не ведя вместе с тем революционную борьбу против империализма в Китае».

«Характерной чертой первого этапа китайской революции является то, что она была революцией общенационального объединенного фронта, во-первых, и что она была направлена главным образом против внешнего империалистического гнета, во-вторых… Верно ли, что первый этап колониальной революции должен носить такой именно характер? Я думаю, что верно. В «Дополнительных тезисах» II конгресса Коминтерна, трактующих о революции в Китае и Индии, прямо говорится, что в этих странах «иностранное засилье все время тормозит развитие социальной жизни», что «поэтому первым шагом революции в колониях должно быть свержение иностранного капитализма». (И. В. Сталин: Беседа со студентами Университета им. Сун-Ят-Сена, Революция в Китае и задачи Коминтерна. Международное положение и оборона СССР).

В менее развернутой форме, чем в Китае, при еще большей отсталости, другими словами, при менее развитых общественных отношениях (крайняя слабость и малочисленность национальной буржуазии и интеллигенции, почти полное отсутствие пролетариата) в условиях колониальной эксплуатации, в условиях империализма произошло восстание 1916 года. Господство феодальнородовых пережитков, полуфеодального байства и бюрократическо-переводческо-аткамнерского аппарата, в сочетании с торговым капиталом, с одной стороны, и вся система российского империализма, поддерживающего и консервирующего это господство, с другой,— такова была обстановка этого восстания.

Даже царская администрация пыталась выступить против политики переселенческого ведомства, охраняя интересы байства и опасаясь возможных беспорядков. Сенатор Пален также осуждает эту политику, считая, что она тормозит развитие капитализма, не дает возможности создания «столыпинского помещика». Он требует оседания казахов в целях развития капитализма и казахском обществе и создания капиталистов на смену «джаксылярам». Глава переселенческого ведомства в Семиречье, где восстание было наиболее сильно, вынужден выступать против администрации. Этот известный, ненавистный казахским массам чиновник Веледцкий пишет следующее:

«Отношение за № 331 от 24 февраля 1908 года. Турк. ген.-губру Гродекову. Совершенно конфиденциально. Самое вредное обстоятельство, препятствующее ведению колонизационных работ, заключается в том, что в Семиречье слишком развито окраинное начало, противоположное государственному началу. Это начало формулировано в Семиречье: «Семиречье для семиреков», т. е. для инородцев, тогда как оно, будучи составной частью России, должно быть прежде всего для русских. Отсюда исходят все жалобы киргиз об их стеснении, но на самом деле русское население, вносящее цивилизацию в среду полудиких туземцев, живет хуже их. Наряду с этим приходится наталкиваться на странное и неестественное обстоятельство, что администрация смотрит на дело с туземной точки зрения, лишенной государственного начала, которое должно преобладать над интересами местными, сословными, классовыми и проч. Нередко на местах происходят как бы столкновения между исполнительными органами одного и того же правительства, которые безусловно недопустимы как деморализующие местное население… Для разрешения переселенческого дела нужна твердая решительность и сильная власть, и этот гордиев узел нужно раз и навсегда разрубить! Здесь же уездные начальники и сам губернатор высказывались, что они «не ручаются за спокойствие населения», но ведь это вздор: киргизское население настолько инертно, что его не выведешь из спокойного состояния этими легальными мероприятиями, когда население видит, что все делается под авторитетным влиянием высшей власти, и, во-вторых, если и могли быть осложнения, то администрация может воздействовать на киргиз в смысле их успокоения».

Положение, видно, было настолько серьезным, что администрация отказывалась оказывать содействие переселенческой организации, и Белецкий требовал твердой власти и говорил о необходимости «разрубить гордиев узел». За период с 1906 по 1914 г. Белецким было изъято по одному Семиречью 2 703 226 десятин земли. Положение Семиреченской области перед войной рисует докладная записка губернатора области Фольбаума, известного царского охранника, бывшего до того бакинским градоначальником. Приводим выдержки из этого доклада:

«Турк. ген.-губ-ру. 2 июля 1914 года, № 134. Еще в 1909., вскоре по вступлении своем в должность военного губернатора, я доносил (11 октября 1909 г. № 19791) о необходимости безотлагательно заняться землеустройством киргиз-кочевников на оседлом положении, чтобы показать им, что их интересы так же близки правительству, как и интересы прочих верноподданных… Во всеподданнейшем отчете своем за 1910 г. я, сочтя себя обязанным отметить то смутное настроение киргиз по поводу земельных изъятий, которое в Области наблюдалось, доложил, что «правильное разрешение земельного вопроса возможно ожидать в том только случае, если будет изменен план по землеустройству: не ограничиваясь водворением одних новоселов, сразу поступать к землеустройству известной территории, относясь одновременно с одинаковым вниманием как к новоселам, так и к киргизам». 7 января 1911 года № 2371 я опять разбирал тот же вопрос, проектируя для киргиз (при известных условиях) хуторское расселение…

«2 июля 1913 года за № 1397 вновь пришлось касаться приподнятого настроения киргиз и объяснить, что это настроение — результат колонизации области наряду с пренебрежением со стороны переселенческого ведомства к киргизскому землеустройству. Сверх того, при ежемесячных донесениях в департамент полиции о настроении населения, мне не раз приходилось косвенно касаться этого же больного вопроса. С полицейской точки зрения создавшееся положение не опасно, и если будут и явятся эксцессы, то их нетрудно будет подавить. Но с экономической точки зрения дело обстоит неважно. Скотоводство падает, так как лучшие земли безостановочно изъемлются, не исключая и джайлау, скотопрогонные дороги суживаются, свобода перекочевок отошла уже в область преданий. Земледелие у киргиз не может наладиться, так как они не знают, где их пашни. Те места, где они пахали раньше, отошли по большей части переселенцам, а где они пашут нынче — всегда могут быть изъяты в близком будущем… Практически земледелие большинства киргиз за последние годы, строго говоря, повисло в воздухе: во-первых, на площадях смещения им, конечно, трудно сразу завести хозяйство, и, во-вторых, нередки случаи и повторного смещения киргиз.

«В последнем рапорте лепсинского уездного начальника приведен дословный весьма характерный доклад Бахтинскому участковому приставу одного из пятидесятников на волостном съезде при обсуждении вопроса о средствах на постройку школы. Вот что сказал этот киргиз: «Постройка школы, таксыр, мысль хорошая, но для пас она сейчас не подходящая. Мы не знаем, будем ли мы оседлыми или кочевниками, и где будем жить через два-три года. Не знаем, переходить ли на оседлость; земли для всех не хватит (земли хватило бы, но баи не желали делить землю и хотели ее присвоить. С. А.). Оставаться в кочевом состоянии тоже не рука, сенокосов мало, да и то не нынче — завтра тоже отберут. Со скотом деваться некуда. Вам известно, что мы почти весь скот пасем зимой в Китае и за это платим, но мы платим и здесь за выпас летом. Берут с нас за казенные участки, берут крестьяне, берут все, кому не лень. И все берут на законном основании. Пока попадешь на джайлау, переплатишь уйму денег за казенный участок, за крестьянский. Все это до того напугало нас, что мы ни во что не верим и своего будущего не знаем» (Надо заметить, что это жалоба пятидесятника, т. е. бая или зажиточного середняка. С. А.).

«Все соображения я считаю долгом представить вашему высокопревосходительству по двум причинам: во-первых, лепсинский уездный начальник вновь доносит о непрекращающихся земельных изъятиях и абсолютном невнимании к киргизам, жаждущих оседлости, опять рождается глухой ропот по кочевьям; в двух волостях близ села Стефановского ожидались летом даже нападения на русских новоселов, предотвращенные одним влиятельным киргизом, и, во-вторых, он же доносит, что китайские власти стали заигрывать с нашими киргизами и зовут их к себе, обещая податные льготы на 10 лет».

«Следует отметить также появление в мусульманской прессе тенденциозных корреспонденций из Лепсинского уезда. Так, в 1913 году в № 7 киргизской газеты «Ай-Кап» (изд. в Троицке) была корреспонденция о притеснениях киргиз. А в № 17 «Казаха» (изд. в Оренбурге) за 1913 год кто-то жаловался, что киргизам оставлены только «белый горный покров, безводные степи и пески, вследствие чего скот превратился в «тулак» (сухая кожа), а киргизы в «аруах» (дух в виде скелета). Без давно просимого мною землеустройства киргиз вверенная) мне область еще надолго обрекается на роль арены недовольства и беспокойства кочевников. Подпись: ген. штаба генерал-лейтенант Фольбаум».

Если матерый, опытный жандарм Фольбаум начал беспокоиться и выступать в роли защитника казахов, то ясно, что положение было чрезвычайно напряженное. Начавшаяся империалистическая война усугубила тяжелое положение казахских масс. Военная реквизиция скота (особенно лошадей), налоги и сборы на войну, надвигавшиеся на всю страну продовольственные и прочие затруднения должны были значительно отразиться на настроении казахских масс. Поражение России на фронте и участие Турции в войне на стороне Германии, несомненно, способствовали ослаблению авторитета царской власти, поколебали веру во всемогущество «белого царя» и его войска.

Нарастание классовых противоречий, кабальная колониальная эксплуатация, при которой «иностранное засилье все время тормозит развитие социальной жизни», должны были вызвать восстание масс против царизма. Призыв «инородцев на тыловые работы» был последней мерой, переполнившей чашу терпения. Началось стихийное восстание казахских масс.

Наиболее острым, кровавым было восстание в Семиреченской (Джетысу) и Тургайской областях.

Царский указ о призыве на тыловые работы «инородцев», не отбывавших воинской повинности, был объявлен 25 июня ст. ст. 1916 года. Это мероприятие правительства поддерживалось в Государственной Думе значительными группами русских помещиков при явном попустительстве кадетов. Русские националисты (Шульгин, Крупенский) и октябристы, при молчаливом согласии кадетов, требовали в думских кругах «цену крови», т. е. того, чтобы народы, не отбывавшие воинской повинности, несли бы одинаковые «жертвы» за «отечество» наравне с другими народами, были бы призваны для работы в тылу. Государственной Думой был принят соответствующий законопроект.

По объявлении указа сначала царила растерянность, особенно среди волостных управителей и байства. Ходили всякого рода слухи, массы казахов и киргизов находились в чрезвычайном брожении. Среди этих слухов в Семиречье особенно циркулировали слухи о новых изъятиях земель (самый большой вопрос для казахов и киргизов).

22 июля в Алма-Ате (в то время Верном) после молебны в соборе на площади были собраны несколько сот казахов. Перед этим губернатор созвал в губернаторском доме всех волостных управителей области, где объявил «высочайшую волю», якобы встреченную волостными «троекратным ура» («Семиреченские Областные Ведомости»). На сборе казахов после молебна губернатор разъяснил значение призыва на работы, причем говорил о том, что никто не будет освобожден, ни богатый, ни бедный. Последний момент чрезвычайно характерен, ибо губернатору Фольбауму было, видимо, отлично известно недовольство масс феодально-родовой верхушкой. Впоследствии, наоборот, царская администрация широко применяла освобождение байских детей, детей волостных управителей и аксакалов, смотрела сквозь пальцы на посылку за деньги детей бедноты взамен байских.

Восстание началось в начале августа, охватив целиком весь Каракольский (тогда Пржевальский) уезд, значительную часть Пишпекского уезда (Киргизия), части Варненского, Джаркентского, Копальского и Лепсинского уездов и небольшую часть волостей Аулиэ-Атинского и Казалинского уездов Сыр-Дарьинской области. Восстание началось в отдельных волостях, сопровождалось нападением на русские поселки, на представителей администрации, на отдельные партии переселенческого ведомства, на топографические и статистические отряды и др. Были сожжены почтовые станции, прервано телеграфное сообщение. Вооружение восставших состояло из разнообразного оружия (самодельные пики, старинные сабли, старые фитильные ружья, дробовики и пр.). В начале восстания повстанцам удалось отбить транспорт оружия, направлявшийся из Каракола (в Буамском ущелье) в количестве 170 берданок с 40 тыс. патронов. Особенно сильно восстание было в Киргизии (Каракольский уезд), где почти все переселенческие поселки сильно пострадали. В Джаркентском уезде около 15 августа были разгромлены все русские поселки от Каркары до поселка Охотничьего.

Восстание в Семиречье сильно обеспокоило правительство, и туда в спешном порядке были брошены большие военные силы (2 полка было снято из действующей армии, с германского фронта). Военные силы, действовавшие против восставших, согласно донесения военного командования, составляли следующие части: 1) Отряд полковника Гейцига — 4 роты, две легкие батареи, 4 пулемета и команды: сапер, телеграфная и телефонная, 2) отряд подполковника Алатырцева — 4 роты с 160 конными разведчиками, сотня казаков, одна батарея и 8 пулеметов, 3) 243-я Самарская дружина при 8 пулеметах, 4) 734-я Саратовская дружина, 5) 240-я Сибирская дружина— обе имели по 16 пулеметов. Из действующей армии: 7-й Оренбургский казачий полк с кольтовской пулеметной командой, 9-й Сибирский казачий полк с кольтовской пулеметной командой и 3-я Оренбургская казачья батарея.

Борьба носила крайне ожесточенный характер. С прибытием регулярных войск она приняла для восставших тяжелый оборот. Войска постепенно загоняли восставших в горы, где острый недостаток фуража и провианта вынудил их к сдаче к середине ноября 1916 года. Свыше 300 ООО казахов и киргизов перешло в китайские пределы, где они были ограблены калмыками, китайскими киргизами и казахами, проданы в рабство и т. п. Потери были значительны. Войска потеряли убитыми 3 офицеров и 97 солдат, раненными 86 человек и без вести пропавшими 76 чел. Потери русского населения: убитых 2390 чел., без вести пропавших 1299 человек и пострадавших (лишившихся имущества) 6024 семьи. Потери казахов и киргизов не учитывались, но были несомненно значительнее во много раз. Так, например, у селения Тюп во время боя было отбито 300 тыс. баранов, в другом походе «добыча» равнялась почти I миллиону голов скота. Беловодский пристав Грибановский (впоследствии расстрелянный при советской власти) сжег в амбарах живыми 500 киргизов, захваченных в плен.

Другой очаг восстания был в Тургайской области, правда в значительно меньших размерах. Благодаря условиям местности, (пустыни, пески) казахи вели партизанскую войну, совершая нападения вплоть до Тургая и Иргиза, и продержались до самой Февральской революции. Здесь был избран ханом известный Абул-Гафар. В других областях й районах Казахстана почти повсеместно происходили «беспорядки и волнения», которые усилиями «администрации, волостных управителей, почетных киргиз были вскоре же успокоены». Всюду происходившие волнения действительно были успокоены администрацией и «почетными киргизами» при участии казахской интеллигенции. «Успокоение» сопровождалось арестом «беспокойных элементов» и преданием их военному суду.

В Средней Азии восстание также носило разрозненный местный характер и было легко подавлено при участии аксакалов и влиятельных людей. Лишь в некоторых пунктах оно сопровождалось кровавыми столкновениями восставших с полицией и войсками (Ташкент, Фергана и др.). Исключение составил Джизакский уезд, где узбекское население почти поголовно восстало, нападало на железнодорожные станции, сжигало их, разрушало полотно и т. д.

Джизакское восстание было особенно жестоко подавлено-царскими войсками под командой полковника Иванова-Ринова, известного впоследствии в качестве военного министра Колчака. Этот палач издал приказ по войскам, в котором писал: «Помнить, что подошва от сапога русского солдата стоит дороже тысячи жизней этой сволочи». Таких примеров бессмысленной жестокости, ужасов белого террора можно привести не мало.

Восстание, как мы видим, представляло чрезвычайно пеструю картину — от острейшей кровавой борьбы (Семиречье) до небольших «волнений» и «беспорядков».

Какова же роль отдельных классов в этом восстании?

Там, где восстание не носило развернутой формы, господствующие классы были против восстания и самым энергичным образом содействовали администрации. Особенно после того, как установилась практика найма бедняцких детей взамен байских сынков для отбывания военной службы, практика подкупа чинов администрации в целях освобождения от набора, байство и низший административный аппарат (волостные, аксакалы и проч.) использовали это обстоятельство в целях грабежа масс. К этой группе районов Казахстана, где восстание носило характер лишь небольших волнений, относятся главным образом районы старой колонизации, где казахское население было в меньшинстве (части северного и восточного Казахстана), и байство целиком и полностью было на стороне царизма.

Кроме названных районов, восстание носило также характер частичных местных беспорядков и брожений, вскоре подавленных в районах более отсталых, мало затронутых колонизацией, как, например, большая часть Сыр-Дарьинской области, западного, северного и восточного Казахстана. Здесь либо байство и интеллигенция пошли энергично на помощь администрации, либо казахские массы, пользуясь наличием пустынь и песков, укочевывали далеко и таким образом противились мобилизации.

Наконец, в районах, где колонизация была в разгаре, и классовые отношения были обострены, восстание носило характер стихийного массового выступления. Это — Семиреченская область. Здесь байство раскололось, собственно, на три части. Одна часть действовала активно против царизма, активно участвовала в восстании, иногда возглавляла массы; другая часть оказывалась «заложниками» народа, была терроризирована массой, волей или неволей участвовала в движении; третья часть бежала под защиту царской администрации, активно участвовала на стороне царских войск в подавлении восстания, грабила со своими ближайшими сородичами и приспешниками казахские массы, забирая скот, домашний скарб и т. д. В официальных материалах и донесениях на эту группировку байства имеются совершенно отчетливые указания.

Известный предводитель киргизов Нарынского участка Канаат Абукин, крупный манап, захваченный в плен (выдан своим старшим сыном) и умершим или намеренно умерщвленный в царской тюрьме (обстоятельства его смерти недостаточно ясны), в своих показаниях определенно говорит о земельных притеснениях, поборах и взятках царской администрации. Эти обстоятельства вызвали бурное движение масс, и он считал необходимым, как глава народа, присоединиться к нему, возглавить его. В русских газетах Канаат был объявлен ханом восставших, якобы домогавшимся этого титула, стремившимся к самостоятельности и т. д. Показания Канаата не подтверждают этих заявлений. Он ханом не избирался, политических задач себе не ставил (он был уже преклонных лет, неграмотный и т. п.), а, как довольно правдиво он объяснил, поскольку масса выступила, он не мог от нее отделиться, несправедливостей же со стороны власти было много, и не в его силах или желаниях было остановить это движение.

К группе «заложников» народа, вынужденных выступить совместно с массами, в известной степени принадлежат участники восстания, манапы Ш а б д а н о в ы. Один из них был волостным управителем Атеке-Сары-багишевской волости, кончил 5 классов Верненской гимназии, был крупнейшим баем. Дед его Шабдан-батыр оказал большие услуги царскому правительству во время завоевания края, был награжден чином полковника и георгиевским крестом. В газете «Правда Востока» за 1924 г. были помещены воспоминания о восстании одного из участников его — киргизского батрака, который свидетельствует о том, что Шабдановы, видя волнение масс, ездили советоваться в гор. Пишпек к русскому адвокату, причем последний рекомендовал успокоить народ, а аксакалам и баям указать, что их дети могут быть откуплены от призыва. В результате байство стало вести отдельные совещания и переговоры, но выступление масс и требования вести народ вынудили манапов выступить. Фактически они были заложниками. Шабдановы успели вывести свои аулы в самом начале восстания в пределы Китая. Любопытны также показания жены мирового судьи города Пржевальска (Каракола), взятой с детьми в плен киргизами во время восстания. Она показала, что бывший волостной управитель, бывший с восставшими, плакал, что он погиб, очень боялся окружающих киргизов, словом, обнаруживал вид человека, силой вовлеченного в восстание. Свидетельница очень просила власть учесть поведение волостного, что и было удовлетворено властями.

Наконец, донесения военных начальников, сообщающих о «лихих» действиях войск, различных корнетов, сотников и прочих офицеров, содержат данные о «беззаветной преданности» и «усердной службе» некоторых волостных управителей, баев, аксакалов, переводчиков и т. д. Мы приводим лишь часть фактов, их имеется весьма много, и не подлежит никакому сомнению, что роль байства была в восстании именно такова, какою она изображена нами выше.

Переходим к изложению роли казахской национальной интеллигенции. Последняя была в целом против восстания. Есть некоторые сообщения, промелькнувшие в русских газетах того времени, о том, что среди восставших якобы были «молодые люди в форме русских учебных заведений». Факт этот никем не расследован и не проверен. Во всяком случае это могли быть лишь единичные случаи, а в основной массе казахская интеллигенция была не с восставшими.

Приводим два документа, рисующие роль казахской национальной интеллигенции в восстании 1916 года: свидетельское показание Тынышпаева следователю и письмо Бахытжана Каратаева и Джанши Сейдалина к председателю Государственной Думы Роузянко.

М. Тынышпаев ставил вопрос сл. образом. Казахи никогда не были против власти и против России в целом. Наоборот, империалистическая война подняла патриотическое настроение у казахов, ибо казахи рассуждали так: если победит Германия, то немцы придут в наши аулы, разорят их, угонят скот; лучше будем помогать русским — деньгами, скотом и т. д. Какое фальшивое, трусливое заверение в верноподданических чувствах в тот момент, когда на собственной родине Тынышпаева, в Лепсинском уезде, происходила кровавая вакханалия расправы войск над безоружным народом! Показание этой части насквозь лживо. Наоборот, среди казахов, как и среди других покоренных и угнетенных народов романовской империи, господствовали пораженческие настроения, вполне естественные: желали поражения России, надеясь на перемену в своей судьбе. В дальнейшем Тынышпаев останавливается на переселенческой политике царизма, на недобросовестности переселенческого ведомства, словом, в качестве главной причины восстания выдвигает плохое управление казахами. Это чиновническая постановка вопроса, которая была сделана более определенно и более резко самим генерал-губернатором Куропаткиным в его докладе, где он, касаясь причин восстания, определенно подчеркивал бесправное земельное положение казахов и безобразия переселенческого ведомства, как основную причину восстания. Тынышпаев не шел дальше царского высокопоставленного генерала, а, наоборот, более робко и лояльно формулировал причину восстания. Г. И. Бройдо, также неоценивавший по существу революционного значения восстания 1916 г. и считавший это восстание делом царской провокации, имел по крайней мере смелость в своем показании следователю бросить неприкрытое обвинение правительству в провокации. Таким обратом позиция, занятая Тынышпаевым,— трусливая, предательская, позорная позиция.

Не лучше письмо Б. Каратаева и Д. Сейдалина к председателю Государственной Думы Родзянко — документ, являющийся «перлом» позорнейшего предательства народных масс и отвратительного лакейства перед царизмом. Есть некоторые моменты в этом письме, приводящие факты о роли казахского общества в восстании 1916 г. Вот этот документ в выдержках:

«Все рабочие из киргиз, служащие по вольному найму у самих киргиз, у разных русских и нерусских купцов, у казаков казачьих войск и т. д., после появления высочайшего повеления вдруг бросили работу и разошлись по своим аулам и особенно к своим родичам, передавая панику и бунтарское настроение (На казахскую бедноту сваливается обвинение в иницативе восстания. Это верно подмечено, но одновременно характеризует самих авторов письма. С. А.). Создалась паника-путаница; каждый киргиз призывного возраста, хотя бы он был бедный, распродав то имущество, какое у него было, приобрел для себя лучшего коня или такового просто реквизировал у соседа. Такие молодые люди, объединившись в толпу всадников, где в 50, где в 100, где и в 1000 чел. и т.д. вооруженную палками, косой или зубцами от граблей на концах палок, в редких случаях охотничьими ружьями, разъезжали по аулам и присоединяли к толпе своих сверстников, одних добровольно, других насильно, путем угроз… Состояние киргизской молодежи призывного возраста до начала сентября напоминало то состояние рогатого скота, в котором он бывает в мае месяце, когда находит на него овод, и он, мучимый нестерпимой болью, подняв хвост, скачет в разные стороны, не различая ни глубоких ям, ни глубоких оврагов, в которые он может упасть». После такой характеристики поведения народных масс, которую мог дать только предатель, только представитель господствующего класса, беспощадный в отношении угнетенных и подхалим в отношении царских властей, идет изложение поведения волостных управителей, баев и прочей феодально-родовой верхушки.

«Эксцессы толпы были направлены, главным образом, против своих волостных управителей, аульных старшин, их писарей, аксакалов (стариков), которые призваны составлять списки лиц призывного возраста. Эксцессы эти иногда сопровождались такими актами со стороны толпы, как убийство управителя Чингирлауской волости Ахмета Сарыбалина и его волостного писаря Галия Тяуки-на, повлекшее за собой взятие под стражу 13 человек киргиз этой волости (из них 4 человека повешены по приговору Казанского военно-окружного суда), убийство волостного управителя Кара-Балыкской волости Кустанайского уезда Саума Кадырова, повлекшее за собой взятие 21 человека под стражу (из них повешено тоже 4 человека), убийство волостных писарей Алимбетовской и Тараклинской волостей Актюбинского уезда… В Кзыл-джарской волости Лбищенского уезда крестьянский начальник 3-го участка г. Логашкин нанес побои одному киргизу, находившемуся в толпе и указывавшему на неправильное составление списков, и раздраженная этим поступком толпа набросилась на Логашкина, нанося ему удары нагайками. Логашкину спас жизнь один здоровенный аульный старшина, который, обхватив Логашкина и покрыв его своим корпусом, упал на него, крича: «Убейте меня, а не крестьянского начальника». Неизвестно, в связи ли с этим случаем, или нет, арестован почетный уважаемый киргиз Кзылджарской волости Галий Мау-ленбердиев по обвинению по ст. 129 Угол. Улож., хотя всем киргизам известно, что он убежал и склонял киргиз своей волости к спокойствию. Пристав 2-го стана Темирского уезда Музафар Тяукин (киргиз по происхождению), отражая нападение толпы, выстрелом из револьвера убил наповал одного киргиза. Нападавшие киргизы кричали: «Майлыбай», «Майлыбай», что означает, что нападавшие Принадлежали к роду «Кете» и приглашают сородичей на помощь. Многие управители, аульные старшины и аксакалы, опасаясь от насилия молодежи, нашли убежище в таких городах, как Уральск, Илецк, и других оседлых русских центрах».

Авторы собрали факты, характеризующие отношение феодально-родовой верхушки к восстанию. Отношение это изображается как отрицательное, направленное против народных масс; нет сомнения, что эта картина верна. Но одновременно авторы проявляют такое же отрицательное отношение к «бунту», всецело приписывают его массам.

Еще более характеризуют отношение указанных незаурядных представителей казахской национальной буржуазной интеллигенции (один из них Б. Каратаев — бывший член 2-й Государственной Думы, а Д. Сейдалин — присяжный поверенный) к восстанию 1916 года следующие строки:

«Киргизы, или так называемые киргиз-кайсаки, в лице своих верхушек — ханов и родовых старейшин — приняли российское подданство в XVIII столетии добровольно, сами по своему почину, без пролития крови, и обязались защищать пределы Российской империи от нападения внешнего врага. В том же XVIII столетии башкирский бунт был усмирен киргизами на основании этого обязательства. В преследовании французского завоевателя Наполеона I после оставления им Москвы участвовали добровольцы-киргизы во главе с киргизом, коллежским ассесором Байжаном Кошанбаевым, вплоть до самого Парижа, побывав по дороге в Германии. Завоевание Туркестанского края генералом Черняевым, Хивы ген. Веревкиным, Бухары генералом Кауфманом и туркменов ген. Скобелевым сопровождалось деятельным личным и материальным участием киргиз-кайсаков. Генералы Черняев и Скобелев составляют не только русских, но и киргизских народных героев, сложить головы за которых киргизские джигиты и батыри (богатыри) считали за счастье для себя».

Какое отвратительное подхалимство перед русскими монархами в этих излияниях!

Дальше авторы письма просят отсрочить призыв до мая 1917 года.

«Такая отсрочка до мая 1917 года, безусловно успокоив киргиз, обрадовала бы киргиз-мусульман, вообще проникнутых религиозным фанатизмом, если бы она была разрешена по случаю наступавшего в субботу 24 сентября праздника «Курбан-Байрам». Надо бы поспешить с отсрочкой тем более, что в некоторых областях, например Тургайской, издан такой незакономерный циркуляр, по которому за неявку молодежи призывного возраста ответствуют и подлежат наказанию аксакалы (старики), хотя никакой аксакальской должности по законам не существует и наказание их противоречит закону».

Восстание 1916 года обнаружило глубокие социальные изменения в казахском обществе, вскрыло его классовые противоречия. Оно выявило тенденции массового движения казахских трудящихся, направленного против империалистической буржуазии, против ее социальной опоры внутри аула — байства. И хотя движение носило стихийный, неорганизованный характер, и не было налицо развернутой аграрно-крестьянской революции, но совершенно очевидно, что тенденции движения действовали именно в этом направлении. Казахские трудящиеся в еще не оформленном, стихийном восстании дрались за национальное освобождение, за национальную консолидацию (оформление), которая могла быть достигнута лишь на путях классовой борьбы с империалистической буржуазией и со своими собственными эксплуататорскими классами. С другой стороны, восстание отчетливо выявило способность национальной буржуазии и интеллигенции завершить дело национального освобождения, ее половинчатость и предательство, вступление ее на путь национал-реформизма. Тем самым определились пути дальнейшего развертывания казахского национального революционного движения, тесная зависимость его от революционной борьбы российского пролетариата против империализма.

Между тем до сих пор в нашей современной, марксистской литературе мы встречаемся с самыми различными оценками восстания 1916 года. Многих смущают частности, которые они не умеют сочетать с анализом общего; другие впадают в оригинальные собственные мудрствования, приводящие часто к немарксистским, а иногда и прямо меньшевистским оценкам восстания 1916 года. Мы считаем необходимым остановиться вкратце на этих вопросах.

Первое из подобных объяснений восстания немарксистского порядка — это «теория провокации», пущенная в оборот Г. И. Бройдо и подхваченная Т. Рыскуловым и др. Обратимся к фактической стороне дела. Прямой, сознательной провокации в обстановке 1916 года трудно было ожидать от царского правительства. Война принимала неблагоприятный оборот, затруднения в стране росли, и вызывать в такой момент намерено восстание в тылу было бы по меньшей мере безрассудно. К тому же в это время турками предпринималось наступление в Иране и, следовательно, подстрекательства и волнения в Азербайджане, Средней Азии и Казахстане едва ли могли диктоваться стратегическими соображениями. Царизм мог спровоцировать восстание до войны, когда происходил разгул колониальных грабежей, изъятий земель, а в 1916 году, наоборот, переселенческой волны в Казахстан как раз не было. Мало того, самое объяснение восстания провокацией игнорирует развитие классовой борьбы в Казахстане, умаляет все значение национально-революционного движения (выходит так, что если бы не было провокации, не было бы восстания, не было бы вообще революционного движения в Казахстане) . Ведь и Тынышпаев но существу говорит о провокации. Нам кажется, что едва ли Г. Бройдо имел в виду исчерпать объяснение социально-экономических причин восстания указанием па «провокацию». Он бросил некогда смелое обвинение в лицо царскому следователю, а из одной его фразы выросла впоследствии целая теория провокации. Других авторов (Галузо и др.) сильно смущает роль байства в восстании. Они встают на позицию либо полного отрицания роли байства, либо, признавая его руководящую роль, не решаются признать восстание 1916 года революционным. Мы выяснили подробно этот вопрос выше. В целом байство не было на стороне масс. Местами оно было втянуто в восстание, ибо колонизаторская политика отчасти ущемляла и интересы байства. Потому нет ничего удивительного, что в отсталых колониях часть феодальной верхушки выступает против империализма. Ленин указывал на деление всего мира угнетенные народы и угнетающие нации.

Неверное понимание первого этапа национально-революционного движения в отсталых колониях приводят к меньшевистским (троцкистским) формулировкам вроде той, которая имеется в книге «Весь Казахстан» (изд. 1931 г.): «Факты избрания ханами крупных баев, главным образом, из числа тех, кто был побежден на выборах волостных управителей, и лозунги, которые выдвигались этими баями, свидетельствуют о том, что субъективно это было движением за восстановление власти ханов и султанов, за восстановление старины (подобный вздор широко распространяла официальная печать в 1916 г. С. А.). Субъективно восстание было контрреволюционным движением, оказавшись под руководством баев, «оппозиционных» волостным управителям. Восстание приобрело заметное революционное значение потому, что оно было массовым и ослабило фронт империалистической войны отвлекши значительные силы «на подавление» восстания и на охрану городов, ж.-д. путей, телеграфа». Вот образец путанного немарксистского определения восстания 1916 г.!

Есть еще одно мнение, на котором в значительной мере основана приведенная формулировка. Дело в том, что восстание 1916 года сравнивают с движениями типа курдских, бахтиарских восстаний в Турции и Иране или с движением Баче-Сакао в Афганистане, организованными английской контрразведкой и, следовательно, носящими прямо контрреволюционный характер. Но такое сравнение абсолютно недопустимо. В этих странах восстание было направлено против национально-революционного движения в данной стране со стороны реакционных феодальных элементов, выступающих против развивающегося буржуазно-демократического движения. Оно используется империализмом в целях подавления движения. Сравнивать восстание 1916 года с подобными движениями значит приписывать царизму прогрессивную роль в Казахстане (развертывание царизмом буржуазно-демократического движения или развитие капиталистических отношений, против которых, очевидно, должны были выступать реакционные феодальные элементы). Делать подобные сравнения — значит действительно ровно ничего не понять в ленинизме, встать на враждебную, классово-чуждую троцкистско-меньшевисткую позицию. Движение, возглавленное Баче-Сакао в Афганистане, шейхом Саидом в Курдистане, арабскими и бахтиарскими шейхами в Иране, есть реакционное, контрреволюционное движение против национально-революционного движения в Турции, Иране и Афганистане. Оно может быть сравнено с басмачеством в Средней Азии, поддержанным интервентами и представлявшим контрреволюционное движение байства против Советской власти. Недаром великодержавные шовинисты также пытались дискредитировать восстание 1916 года, называя его «басмачеством».

Восстанием 1916 г. кончается второй период истории казахов, колониальный период, в течение которого росли и развивались предпосылки Октября в Казахстане. Далее идет третий период, когда эти предпосылки развивались в полной мере и развернулись в революцию казахских трудящихся масс, которые в союзе и с помощью революционного российского пролетариата и под руководством коммунистической партии и великого вождя народов товарища Сталина одерживают в настоящее время великие победы на фронте строительства социалистического общества.