Аши?к Уме?р[1] (крымскотат. A??q ?mer, Ашыкъ Умер) (1621—1707) — крымскотатарский поэт-ашик, один из наиболее известных представителей тюркоязычной ашикской поэзии в целом. Жизнь Ашика Омера овеяна легендами; документальные свидетельства, касающиеся его личности, практически отсутствуют. По преданию, родился он в городе Кезлеве (ныне Евпатория), там же получил образование и провел юность. Большая часть его последующей жизни прошла в скитаниях по Османской империи.

Ашик Умер. Певец любви
Гульнара Абдулаева

В XVII веке Кезлев был крупным, богатым и красивым торговым городом, не уступающим по величине и положению столице Крымского ханства – Бахчисараю. Его население, около 10 тысяч человек, обслуживали более 670 магазинов и лавок, ремесленных мастерских, несколько постоялых дворов и общественных бань, в каждом приходе – маале прихожан принимала своя мечеть, почти при каждой действовало медресе – показатель высокой грамотности среди населения. За городскими, крепостными стенами, в небольшом отдалении от обители суфиев текие дервишей ордена Мевлеви, вдоль линии моря возвышались 10 ветряных мельниц, откуда в городские пекарни доставлялась высококачественная мука. А в порту, всегда находились торговые суда, прибывшие из Европы с заморскими товарами, которые потом расходились по всему ханству. Но истинным украшением города, была ханская мечеть – творение великого Синана! Здесь кезлевцы имели возможность наблюдать за торжественной церемонией коронования нового хана в мечети Хан-Джами и участвовать в пышных празднествах по этому поводу.

Абдулла Кендже-оглу, не был бы кезлевцем, если бы ни считал свой родной город Кезлев отмеченным особой благодатью Аллаха. Обеспеченный меховщик, владелец собственной лавки, пользовался уважением среди горожан. Однако он еще не знал, какой милость его одарил Всевышней, послав ему и его молодой жене в 1621 году сына.
Младенца нарекли старинным крымскотатарским именем Умер.

С детства мальчик не проявлял особых дарований. Однако отец посчитал своим долгом дать сыну хорошее образование. Он отдал его в престижное, по тем временам, медресе при Ханской мечети. Однако наука не очень давалась Умеру. Он получал плохие оценки и нарекания наставника Шерефий эфенди.
Однажды очередной укор преподавателя настолько запал в сердце ранимого школяра, что после занятий он отправился не домой, как обычно, а вышел за главные городские ворота Одун Базар къапусы и побрел в сторону старого кладбища.

Как гласит легенда, придя на кладбище, юный школяр лёг на землю, закрыл глаза и стал просить ангела смерти поскорее забрать его, неудачника, с этого света. В горячих молитвах Умер не заметил как заснул.
Как гласит легенда, придя на кладбище, юный школяр лег на землю, закрыл глаза и стал просить ангела смерти поскорее забрать его, неудачника, с этого света. В горячих молитвах Умер не заметил как уснул.
Во сне ему явилась небесная дева. «Аллах услышал твои слова, – произнесла она. – Но вместо смерти послал тебе нечто иное».

Посланница Всевышнего протянула юноше музыкальный инструмент – саз. И объяснила: «Теперь суждено тебе стать первым среди избранных. Будешь сочинять песни, странствовать по земле и петь людям о жизни и любви».

Проснувшись Умер увидел рядом с собой саз – такой же, как во сне. Недоверчиво прикоснулся рукой… Настоящий! «Вот оно что, – подумал мальчик, – так это был необычный сон». Он бережно взял саз и понес домой.

Утром школяр пошел в медресе. И тут случилось чудо. Какие бы вопросы не задавал учитель, Умер на все отвечал блестяще! Но самое удивительное, что он говорил… стихами! Чего ранее с ним не случалось. Поэтические строки с рифмами легко рождались в его голове. Юноша произносил их мелодично, нараспев. Очень скоро он пристрастился к сочинительству и слава о нем, как о поэте-акыне разлетелась по всему городу. Неизвестно, как воспринял такую новость родитель. Возможно он хотел видеть в отпрыске продолжателя своего дела и настаивал на этом. Но после того, как Умер был представлен хану Бахадыру Гираю и одарен его милостью, препятствовать неожиданному дарованию сына не стал.

Это случилось 27 мая 1637 года. Умеру едва минуло семнадцать лет, а в Кезлеве, его уже называли не иначе как Ашик – влюбленный. В тот год 4 мая хан Инает Гирай оставил престол. Очень скоро на его место был избран новый хан, живший при султанском дворе Резми Бахадыр Гирай, сын Селямета Гирай хана и внук Тахт Алган Девлета Гирая покорителя Московии. Кезлев готовился к встрече нового властителя. Целую неделю перед его приездом жители готовились к торжественному дню. Накануне приезда нового хана шейх текие дервишей ордена Мевлеви вызвал к себе Умера и попросил юношу написать оду в честь восшествия на трон Бахадыра Гирая. Шейх предупредил юного поэта, что новый хан увлекается поэзией и сам пишет. Услышав об этом Умер с большой ответственностью отнесся к просьбе суфи и на утро, когда на горизонте появились караваны судов, а со стороны Топракъ-Къапусы раздались пушечные выстрелы, ода был готова.

Сердце юного поэта забилось быстрее, когда заиграли зурначи, забили даулы. Хан вступил на землю Крыма, в сопровождении своих придворных и карачи-беев направился к величественной Ханской мечети. После главных церемоний, начался праздник. Бахадыр Гирай хан в красивой чалме, украшенной нитками жемчуга и голубом кафтане, вышитом золотом восседал на мягких бархатных подушках. Рядом восседали родные братья хана калга Ислам Гирай и нур-эд-дин Сафа Гирай, карачаи, Ширинские, Аргинские Мансурские, Яшлавские и другие знатные беи и мурзы.

Шейх, посчитав, что настало подходящее время представить Умера, подвел взволнованного юношу к Бахадыру Гираю и представив Ашиком не забыл подчернить, что за одну ночь им была написана ода по случаю прибытия в Кезлев Бахадыра Гирая. Хан милостиво попросил юного поэта-певца исполнить свое творение. Умер преодолевая робость ударил по струнам своего саза и запел так, что все вокруг притихли. Юноша пел свою касыду. Волшебные звуки его саза и прекрасный звонкий голос молодого певца привлекли внимание не только хана, но и его окружение. Юный исполнитель по желанию молодого властителя весь вечер исполнял свои оды в гезлевском ханском дворце.

После смерти учителя Шерефий эфенди, Умер оставил учебу в медресе и начал писать стихи — ашики. Вскоре слава о нем распространилась по всему Крыму. Чтобы выучить его стихи, песни, бейты, газели и къошма (жанры классической крымскотатарской поэзии), к нему стали прибывать из других городов страстные любители поэзии, музыканты. Но вскоре он покинул родной город и отправился в путешествие. Ашик Умер бродил всюду и бичевал в своих песнях нравы своих современников; особенно сильно доставалось от него мусульманскому духовенству. Поэта из Кезлева, который пел собственные песни, аккомпанируя себе на сазе, видели в разных странах Востока. Чаще всего он появлялся в городе Конья, литературном центре могущественной Османской империи, где подружился со многими известными поэтами. Он путешествовал по Дагестану, Азербайджану, Персии и т.д. Благодаря этим путешествиям, Ашик Умер стал известным поэтом в этих странах.

Вся его жизнь овеяна легендами; документальные свидетельства, касающиеся его личности, практически отсутствуют. Есть мнение, что Ашык Умер некоторое время принадлежал к так называемым «янычарским» ашыкам, то есть поэтам-певцам, сопровождавшим османские войска в различных походах и сражениях. Как явствует из произведений поэта, в свои «янычарские» годы он побывал практически во всех уголках Османской империи. В его стихотворениях можно встретить десятки названий местечек и городов нынешних Украины, Польши, Турции, Болгарии, Румынии, Боснии, Греции.

Среди сотен и сотен имен тюркоязычных поэтов-ашыков имя Ашыка Умера, как правило, называлось в первом ряду наиболее искусных и популярных авторов. Одновременно с этим в историю ашыкской поэзии он вошел и как один из ее наиболее плодовитых представителей — в настоящее время известны более 2000 его произведений (в основном – образцы малых поэтических форм). Ашык Умер принадлежал к мастерам, которые одинаково успешно владели всем арсеналом форм и художественных средств как собственно народной поэзии (халкъ шиири), так и поэзии дворцовой (классической) – так называемой поэзии Дивана (Диван шиири). Поражает тематическое разнообразие его творчества, в котором присутствуют как любовно-романтические мотивы, так и мотивы социальные, философские, религиозно-мистические (суфийские) и т. д. Особую популярность снискали так называемые «чужбинные» стихи Ашыка Умера, исполненные глубокой печали и тоски. Внимания заслуживают также образцы его военно-походной лирики, почвой для создания которых стали его «янычарские» впечатления.

Обойдя чуть ли не полмира и состарившись, Ашик Умер, к тому времени автор уже более чем двух тысяч стихотворений и поэм, вернулся в родной город. Он был богат и знаменит. Его радушно встретили земляки. Последние годы своей жизни поэт посвятил сооружению мечетей. Одна из них появилась на востоке Гезлева — в обители дервишей. Вторую мечеть он возвёл на западной окраине города, где нынче пересекаются улицы Караимская, Володарского и Д. Ульянова (современный микрорынок). По одной из версий возле стен этого мусульманского храма в 1707 году горожане и похоронили своего певца. С тех пор мечеть стали называть Ашик Умер. Более 200 лет могила одного из величайших поэтов средневековья была ухожена. К ней часто приходили кезлевцы, отдавая дань памяти выдающемуся мастеру слова. Однако, намного позже во времени переписи сакральной архитектуры, невежественный чиновник назвал древнейшую мечеть Ашик Умера «Анной Беим». При советской власти мечеть вовсе закрыли, её здание приспособили под общежитие, а кладбище уничтожили. С тех пор точное место погребения Ашика Умера утеряно. Нынче храм используется как жилой дом и распознать его можно разве что со стороны улицы Володарского. Существует и другая версия, что Ашик Умер был погребен на Карантинной косе в песчаном бархане у моря.

В XVIII веке были изданы сборники его стихов, до наших дней дошли три томика. Два из них хранятся в музеях Турции, в Стамбуле и Коньи, а третий в Лондоне. Самый большой содержит 1242 стихотворения (Британский музей).

Однако вопреки всем историческим катаклизмам горожане не забыли своего прославленного земляка. В августе 2004 года в уютном сквере между кафе-театром «Мустафа» и величественной мечетью Хан-Джами торжественно открыли замечательный памятник Ашику Умеру. Евпаторийский скульптор А. Шмаков изобразил поэта играющим на том самом народном инструменте – сазе, который юный Умер, когда-то увидел во сне.
А на постаменте памятника на трёх языках — русском, украинском и крымскотатарском — выбиты строчки из знаменитого стихотворения поэта:

«Я из Кезлева, Умером наречён.
В Книгу судеб лик мой свято занесён.
Я возник из капли, с долей обручён
Жить в раю, куда Всевышним поселён».

А в читальном зале библиотеки имени А. С. Пушкина открываются ежегодные «Ашикские чтения».
Несправедливо и обидно, но в некоторых сборниках восточной поэзии советского периода имени великого крымскотатарского поэта Ашика Умера… просто нет. Но он был и есть!
Человек, понимавший: «Безумствует душа, блаженства коль ждет. Блажен, кто в скачке дней любовь бережет. Судить не торопись – судивший вперед в безумии любви нуждой изошел…».

Ашик Умер
СТИХИ

* * *

Твоих благих очей поверженный раб
Насытить взор тобой не смог бедный я;
Чтоб получить урок, пришли в этот мир,
Но родинок твоих не смог счесть и я.

Сжигает грудь мою любовный пожар,
Сойдет ли на раба милость твоя?
Объятья, что в ночи душили меня…
Но целовать тебя не смел бледный я.

Покинул я в тоске родных и друзей,
Как бешеный поток, бурлю столько дней,
Стенаю, слезы лью, вздыхая о ней,
Огнем разлуки злой пресыщен ли я?

Душа сошла с ума, омывшись в крови,
Господь, осуществи желанья мои,
Ашик Умер сказал: несчастной любви
Сказать свое «прощай» не смог грешный я.

(Перевод С. Дружинина)

Газель

Узрев мой взор, что полон слез и кровью прах земной схватил,
Сказали: «Что же за огонь так пылко щепок рой схватил?»

Дым вздохов, видно, не достиг стопы возлюбленной моей.
Рукой желанья и любви лишь полог неземной схватил.

На торге скорби и обид, ввязавшись в бой со львом любви,
Ты погляди на муравья, что храбро длань его схватил.

Где тот учитель, что постиг и учит сердцем и душой?
Где тот способный ученик, что нить небес рукой схватил?

Омер, что делать нам с тобой с чредою налетевших бед?
Любви тысячерукий рок за ворот нас с тобой схватил.

* * *

Кому-то смерть принять, кому-то жить –
Так власть свою вершила ты, судьба.
В ту чашу, что пришлось мне осушить,
Любовь и хмель вложила ты, судьба.

Все потерял – богатство мне не впрок,
Закон любви, зачем ты так жесток?
С бедою сладишь – горе на порог,
Не зря меня страшила ты судьба.

Ты разлучила с розой соловья, —
Подобно им в разлуке с милой я,
Вдали мой дом и родина моя, —
Жизнь оборвать решила ты, судьба.

Так я, Омер, с печалью говорю:
Без друга я, один в чужом краю.
Но никого за это не корю:
Меня всего лишила ты, судьба.

Муседдес

Не познал ты, убывая, ложь пристрастий и страстей,
Сердца строгих испытаний, плоти низменных затей.

Не нашел истолкований сновиденьям этих дней,
Цепь несбыточных желаний затянув еще сильней.

Не нашла нигде покоя, не насытилась душа,
И ни плоть не пощадила, не наставила душа.

Пребывая новобрачным, ты восторга не познал.
Не познал , растратив совесть, стыд от торга не познал.

Не познав, что жизнь растратил, суть исхода не познал.
Расточив свои богатства, их природы не познал.

От начала и до края обошла ты мир, душа,
И ни плоть не пощадила, не наставила душа.

Эй, Омер, теперь я понял, почему ей счастья нет.
Где душа убита плотью, там у духа власти нет.

Повредил Господь сознанье – мысли и отчасти нет.
Даже проявить познанья силы нет, и страсти нет.

Бога ты не устыдилась, ни людей, моя душа,
И ни плоть не пощадила, не наставила душа.

* * *

Не покидай меня, поверь, я стал твоей судьбой.
Врагу ни мертвой, ни живой тебя я не отдам.
Пусть обещают мне взамен свод неба голубой —
За райский сад, за клад любой тебя я не отдам.

Твоим рабом хочу я стать – завидной доли нет,
Перед тобой готов я дать покорности обет,
Назвал я раем твой порог, свидетель – белый свет.
И кто бы ни прельстил собой – тебя я не отдам.

Ашык Омер меня зовут, рожден поэтом я —
И за любовь твою взамен, — признаюсь, не тая, —
Все, чем богат, готов отдать, красавица моя.
Сам шах примчится за тобой – тебя я не отдам.

* * *

Что-то с миром случилось: в нем нету покоя,
Благородство и честность пропали куда-то,
Справедливость исчезла – ведь время такое,
Что никто не жалеет ни друга, ни брата.

Все кичливыми стали, а чем тут гордиться,
Если в душах одна лишь жестокость таится?
Все к наживе и к роскоши стали стремиться,
Забывая о сердце, — какая утрата!

Совершенство в нужде, а ничтожество в славе.
Торжествует любовь лишь в богатой оправе,
Но, Омер, ведь на бога пенять мы не вправе,-
Люди сами в несчастьях своих виноваты.

Кошма

Этих глаз океан – Твое все, Твое.
Слез кровавый туман – Твое все, Твое.
Сердца жгучий обман – Твое все, Твое.
Духа гулкий орган – Твое все, Твое.

Изрыдалась душа, и очи больны,
В бездорожье обид ушел Проводник.
На дороге разлук я сбился с пути.
Так приди ж, Проводник,– Твое все, Твое.

Эти вздохи и плач, и муки от ран,
Эти радость и грусть, и слез океан,
Эти счастья звезда, и злая судьба.
И бескрайность невзгод – Твое все, Твое…

* * *

Тобой, чьи волосы как ночь,
Мой скорбный разум одержим;
Но как беде моей помочь?
Аллах, внемли мольбам моим!

За встречу нежную в тиши
Отдам весь жар своей души;
Земные девы хороши –
Твой облик с ангельским сравним.

Но лук бровей твоих грозит,
И яд речей твоих грозит,
Огонь очей твоих грозит –
И я во прах повержен им.

Лицо окрашено в шафран,
Цвет губ – как розы цвет – багрян,
Излечишь сердце ты от ран
Кивком сочувственным одним

Омер свкозь слезы говорит:
Разлука раны бередит,
Душа и плачет, и скорбит –
О песня, вместе мы сгорим!