4 августа 1859 года родился великий норвежский писатель Кнут Гамсун

Кнут Гамсун, также как и его герои, часто недоедал, будучи начинающим, никому не известным литератором. Доходил до истощения, галлюцинаций, страшных изменений сознания, которые позже преобразовал в хронологию медленного сумасшествия. «Голод», опубликованный в 1889 году, произвел сенсацию и принес писателю мировую известность. Книгу экранизировали, словно специально, подобрав актера, похожего на самого Гамсуна даже внешне. Совершенно уверенный в собственной гениальности молодой человек из норвежской провинции предпочитает нищенствовать, чем отказаться от амбиций.

«Это – герой Достоевского, — напишет американский критик Альрик Густафсон. — Больной душой и телом, он превращает свою внутреннюю жизнь в сплошные страдания».

Писатель, которого знает каждый норвежец, которого называют классиком и изучают в школе, призывал во время немецкой оккупации соотечественников бросить оружие, встречался с Геббельсом и в то же время постоянно пытался спасти знакомых и совершенно незнакомых людей от концлагерей. Вся Норвегия искала у него защиты, помочь он, конечно, мог далеко не всем. После войны Гамсуна ждало презрение родной страны, суд, психиатрическая больница и дом престарелых.

«Да. И тем не менее. Кнута Гамсуна надо читать обязательно. По-прежнему надо преподавать его книги в школе. Я сам собираюсь приобрести выходящее сейчас, в юбилейный год, полное собрание сочинений. Но назвать улицу, площадь в честь того, кто поддерживал нацистов, нельзя. Нельзя ставить памятник. И вашим соотечественникам, пострадавшим от гитлеровской агрессии, это должно быть близко и понятно. Знаете, что я думаю? Мне сейчас пришло это в голову. Нужно дать улице имя одного из гамсуновских героев», — размышляет Пер Петтерсон, писатель.

Пер Петтерсон — самый издаваемый и самый переводимый на сегодня норвежский писатель. Его книги вышли на 42 языках. Говорит, что, как и многие молодые авторы, поначалу не мог избавиться от влияния Гамсуна. Ведь до сих пор Гамсуну подражают и учатся живости, остроте его литературного языка.

МАКСИМ ГОРЬКИЙ
КНУТ ГАМСУН

Есть люди, для которых писание книг — ремесло, «средство к жизни»; когда они не лгут на человека, не показывают его хуже, чем он есть, — это уже хорошо. Еще лучше, если они несколько, хотя бы и грубо, подкрашивают ближнего, пусть они делают это лишь потому, что желают заслужить благоволение читателей, я нахожу, что читателям полезно видеть себя менее тусклыми; красивенькое оперение придает человеку сходство с петухом, а ведь эта птица, разучившись летать, все-таки ходит по земле гордо и почтенно не только тем, что одаряет мир миллионами яиц, но и потому также, что ею хорошо понято культурное значение соперничества.

Есть писатели, обреченные недугом «таланта» работать «в поте лица», побуждаемые сочинять книги беспокойным стремлением к «славе», вполне законной и биологически оправданной жаждой выдвинуть, «выявить» свою личность из хаотической массы «просто людей», создать в среде этих людей атмосферу внимания и сочувствия сочинителю, утешителю, забавнику. Для таких писателей совершенно необходимы лестные отзывы критиков, почтительные поклоны читателей, многообещающее любопытство женщины, все прочее в этом духе, что, охмеляя, возбуждает к дальнейшему труду. Писатели этого ряда недолговечны и не глубоко врезают имена свои в «память веков», но это именно они создают «литературу» в широком смысле понятия и они подобны безыменным каменщикам, которые создавали удивительные храмы Средневековья.

Затем идут художники исключительной духовной силы, сосредоточенности и почти чудесного духовного зрения; они обладают способностью видеть никому не видимое, понимать никем не понятое, открывать в обычном — необыкновенное. На их книгах лежит отпечаток внушительной и чарующей интимности, и всегда чувствуешь что они говорят не «людям вообще», а какому-то одному, излюбленному человеку, он один только и важен для них, он только и может понять всю глубину и значительность их «священного писания».

Вероятно, человек этот физически не существует, художники выдумывают его. Воображаемый собеседник исключительно понятлив и умен, ибо он — ты сам. Не могу представить Анатоля Франса беседующего с живым человеком-другом совершенно открыто, без пауз, требующих умолчаний и многоточий.

Это — монументальные люди искусства, творцы «вечных книг», деспоты в области литературы, создатели школ, течений, стилей.

Кнут Гамсун принадлежит именно к этой группе художников слова. Но и среди них он для меня является исключением. В современной литературе я не вижу никого, равного ему по оригинальности творчества.

Я думаю, что для него совершенно не важны, не интересны «школа», «стиль» и вообще все то, что влачится тенью вслед за истинным искусством, которое, точно так же, как наука, создает «вторую природу», с тем различием, что наука заботливо окружает человека «второю природой» извне, а искусство создает эту природу внутри нас.

Творчество Гамсуна поистине «священное писание» о людях, писание совершенно лишенное каких-либо внешних украшений, — его красота в неумолимой и ослепительно простой правде, которая каким-то чудом делает написанные им фигуры людей норвежцев так же убедительно прекрасными, как статуи античной Греции.

Он пишет не для читателей и не для единственного «излюбленного», нет. У меня такое впечатление: о том, что Гамсун знает и чувствует, он рассказывает кому-то и куда-то, через головы всех людей.

Рассказывая, он размышляет, но, на мой взгляд, было бы бесполезно искать, что именно хочет утвердить Кнут Гамсун. Его размышления совершенно лишены «педагогических» намерений, его мысль не подчинена никаким моральным догматам и социальным гипотезам, мне она кажется идеально свободной.

«Да, — говорит он, — все мы бродяги по земле». Говорит, но не утверждает это. Он — не пессимист. Его «бродяги» — хозяева земли; люди маленькой и суровой страны, которых он создает, все — герои. — Исаак «Соков земли» — человек эпоса. Если б Эдда не была уже создана до него, он, конечно, создал бы Эдду, соткав из ткани воображения своего Тора, Бальдура, Фрейю и Локи. И — Локи, потому что зло тоже необходимо привести в систему, нужно нарастить ему голову для того, чтобы оторвать ее. Я думаю, что голову Локи оторвет кто-нибудь подобный Исааку и затем, устроившись на земле беззлобно, как давно уже пора и достойно человека устроиться, он обновит небо, заселив его более человечными и добрыми богами. Ибо — наверное этот будущий хороший, умный человек не потерпит пустоты в небе из опасения, чтоб она не проникла в душу его.

Фрекен Д’Эспар «была такая упорная в хорошем и дурном, так ушла во все земное. Мы так называем это».
В четыре подчеркнутых слова Гамсун вложил снисходительную и мягкую иронию мудреца: что еще есть кроме земного, что значительнее страданий ничтожных человеческих единиц, осужденных жить в пустоте, на земле, которая дрожит, разламывается под их ногами и в одну минуту уничтожает их десятками тысяч, как это было в Лиссабоне, на Мартинике, в Мессине и Японии?

Именно в этом, земном, весь наш смысл бытия и ведь не человек виноват в том, что для него нет ничего больше. Ничего, кроме бога, созданного им для утешения своего и в котором я, лично, вижу столько же мистики, сколько ее в механике. Разве бог не создан для того, чтобы гармонизировать, отточить идею всемогущества, всеведения, разве он не дитя мысли, единственного орудия самозащиты человека.

Можно думать, что в последних книгах — «Соки земли», «Женщина у колодца», «Санатория Горахус», — Гамсун беседует с каким-то существом, которое видимо и знакомо только ему. Может быть, это так называемый «мировой разум», может быть, — бог Кнута Гамсуна, созданный Гамсуном же для беседы с ним. Ему-то удивительный норвежский художник и рассказывает страшные своей эпической простотой истории о жизни таких людей, какова Ингер «Соков земли». «Она была почти ничем среди людей, ничтожная единица», — такой написал он эту героиню будничной жизни.

Никто до Гамсуна не умел так поражающе рассказывать о людях, якобы безличных и ничтожных, и никто не умел так убедительно показать, что безличных людей не существует.
На земле живут миллионы героев-муравьев, невинно осужденных на смерть, они строят каменные кучи городов, выдумывают и создают мудрые, прекрасные вещи, всячески пытаясь украсить свою трудную жизнь, создают сами для себя мучительные, невыносимые условия социального бытия.
Об этом, об этой неразумной и страшной жизни и рассказывает Гамсун своему собеседнику, рассказывает как бы с чувством некоторого недоумения и, между слов скрывая свой гнев, спрашивает собеседника:
«Ты знаешь, зачем все это нужно? Тебе известно, почему все мы, герои и великомученики, кажемся друг другу ничтожными, безличными? Ты можешь понять, отчего жизнь людей так бессчастна?»

Собеседник лукаво, а может быть, тоже недоуменно безмолвствует.
«Да, — настаивает Кнут Гамсун, — прекраснейший художник, — вот какова жизнь. А почему это? Можешь ты ответить?»
Ему не отвечают.

Тогда Гамсун с простотою еще более изумительной рассказывает новую историю о невинных людях, обреченных за что-то на муки, которым нет числа.
«Да, — говорит он, — все мы бродяги на земле. Почему — бродяги и за что? Мы так много работаем на ней и уже хорошо украсили ее. Нам, по правде, есть за что и любить и уважать друг друга, мы хорошие работники. Ты знаешь, почему мы так истязаем друг друга? Ты можешь понять, зачем все это нужно?»
Не отвечают ему.

Это невероятно трудный подвиг — жить на земле в образе Кнута Гамсуна и беседовать всю жизнь с кем-то глухим, немым, а может быть, неизлечимо глупым или же безумно злым. И как хорошо, что это чудовище не существует и что люди, подобные Гамсуну, размышляя о жизни, только наращивают голову Локи, дабы оторвать ее.

(Перевал: Литературно-художественный альманах. Сборник. М.; Л. Гиз. 1928. Сб. 6)

ЛАРС РОАР ЛАНГСЛЕТ
ЛИСИЦА ИЛИ ЁЖ?
Три эссе о Гамсуне

ОТ АВТОРА

Кнут Тведт (Здесь и далее ПРИМЕЧАНИЕ ПЕРЕВОДЧИКА) – 1906-1989 адвокат, позднее директор норвежскогой государственной с радиокомпании рассказывал мне о том, как перед самым началом войны он посетил усадьбу Гамсуна Норхольм. Он дружил с его сыновьями – Туром и Арилдом, а те в то время восхищались романами Джона Стейнбека, парочку его романов они буквально навязали для чтения своему прославленному отцу, и вот теперь с нетерпением ждали его суждения. Ближе к вечеру, когда старик вошел в гостиную, сыновья хором закричали: “Ну, и что ты думаешь о Стейнбеке, папа?” Он испытующе посмотрел на них и произнес : ” Мое место в литературе пока незыблемо!”

Что и говорить, его место в литературе остается незыблимым и по сей день. Можно с полным правом говорить о гамсуновском буме в Норвегии, если судить, в частгости, по тому количеству экранизаций и драматических постановок посвященных истории жизни Гамсуна , которые одна за другой появились в недавнее время . Это и фильм Яна Труэльса ПРИМЕЧАНИЕ Ян Труэльс- шведский режиссер родился в 1931 году о Кнуте и Марии , это и телевизионная серия Бентейна Бордсена и соответствующая радиопостановка. Такое никогда не бывает случайным. Эти планы никак не могли бы быть реализованы, не будь столь большого, растущего интереса среди широкой публики. Многие отностся к его творчеству с таким восторгом , что для них фигура Гамсуна вообще стоит отдельно от всей прочей литературы .

И за рубежом Гамсун постоянно завоевывает все новые и новые пространства, приобретая все новых и новых почитателей в странах, где до этого его мало читали, среди людей которые впервые вступают в пределы сказочного завораживающего царства гамсуновских книг.

В настоящее время Гамсун принадлежит мировой литературе в гораздо большей степени, нежели это осознают многие его соотечественники .

Когда в 1974 году в Норвегию приехал Солженицин, то он признался, что Норвегия в его сознании связана с тремя именами : Ибсен, Гамсун, Григ.

На церемонии вручения нобелевской премии в Стокгольме в 1994 году я познакомился с японским лауреатом Киндзабурой Оэ. Привествовал меня, он радостно воскликнул : О, Норвегия – страна великого Гамсуна !

Это было последнее, что я рассказал Туре Гамсуну, когда тот лежал парализованный после автомобильной катастрофы. Он был не в состоянии говорить, но при моих словах слабая улыбка тронула его губы .

Как же, собственно говоря, такое вообще возможно.что художественное творчество, воплощенное в определенном языке, способно преодолеть культурные барьеры в самых далеких странах и стать и зажить новой жизнью в странах , с совсем иной языковой традицией , менталитетом и жизненным опытом? Это — тайна как и многое в процессе художественного взаимодействия, но мы знаем что такое происходит, происходит ежедневно и расширяет горизонты человеческого восприятия жизни. Это дает нам возможность ощутить, что великое искусство способно возвысится над частным, локальным, преходящим и внести свой вклад во всеобщее. А может быть, еще больше загадочного в том, что мы, обычные люди, в столь значительной степени, привязанные в своем обыденном существовании к месту и времени, способны загорется от искры того универсального пламени, что трепещет в нас в самые прекрасные мгновения нашей жизни.

Этот обстоятельство затрагивает феномен “ старения ” книг. Большинство из публикуемых книг быстро забываются , хотя, порой, в ежегдных обзорах резензенты называют их гениальными . Некоторые книги живут дольше, но уже спустя одно или два поколения блекнут и устаревают , то есть несут в себе признаки приближающейся смерти Но есть и такие, их совсем немного, которые остаются и со временем светят еще сильнее.

“Эти блуждающие огоньки наверху, они появляются и, посветив немного, исчезают,- писал Гамсун “ Приходят и уходят, как я пришел и уйду”/ ПРИМЕЧАНИЕ “На заросших тропинках”, М,Старт, 1993, стр92

Но в последнем он постыдно ошибался , если писал искренне.

Творчество Гамсуна выдержало главное испытание – испытание временем. Его лучшие книги продолжают жить. Почему?

Это “почему “, и ведет нас через порог понимания того , что , собственно говоря, отличает настоящее, большое искусство от тривиального, мелкого. Этот вопрос подводит нас к размышлениям о “ о литературном каноне : Что же все таки остается , а что уходит как устаревшее, незначимое? И здесь я хочу просто удовлетвориться одним безоговорочным, с моей точки зрения, утверждением: ”Если кто-то намериваются преподавать школьникам норвежскую литературу, а сам не читает т Гамсуна , то он является, вне всякого сомнения невеждой и недоучкой.

В чем же все же состоит магия творчества Гамсуна, которая и делает его более актуальным сегодня нежели при его жизни? Именно это вопрос и подвигнул меня записать несколько соображений, касающихся его творчества – но все ответы на них исключительно мои собственные и , конечно же, — неокончательные. Каждое новое поколение, каждый читатель Гамсуна в отдельности, найдет свои.

Я подумал, что может быть, интересно сопоставить Гамсуна с другими норвежскими художниками, в широком смысле этого слова, которые также выдержали испытание временем — с Хенриком Ибсеном и Эдвардом Мунком. Ведь все они так или иначе были современниками, знали друг друга, что естественно , учитывая их принадлежность к нашей крохотной нации, на духовном пространстве которой — множество средних величин, но подлинные гении — редкость, я имею в виду тех , кто сумел выразить нечто общезначимое. Эти трое из них , все жили приблизительно в одно и то же время , каждый в своем одиноком, изолированном мире, в то же время у всех у них были свои точки соприкосновения, которые многое могут сказать нам о них самих , о времени в которое они жили – об ограниченности отдельного художника и, в то же время об универсальном, общечеловеческом в искусстве.

ЛИСИЦА ИЛИ ЕЖ?
ГАМСУН, ИДЕОЛОГИЯ и МАГИЯ

В 1879 году Кнут Гамсун провел несколько месяцев в Харадангере ПРИМЕЧАНИЕ- область в юго западной части Норвегии, у землевладельца Флатебу в Эстезе. Двадцатилетний Гамсун впервые покинул родные края , позднее он рассказывал что именно прекрасные строки ВергеланнаВергеланн Хенрик Арнольд (1808-1845)- выдающийся норвежский поэт — романтик , посвященые Хардангеру вдохновили его на поездку отпрвиться в эти края. Деньгами на поездку его снабдил Цаль с Кьерингэйя ПРИМЕЧАНИЕ Эразмус Бенедикт Цаль (1826-1900)- известный в свое время на севере Норвегии торговец, банкир и филантроп и Гамсун намеривался побывав в Хардангере отправиться оттуда в Копенгаген, с тем чтобы посетить издательство “Гюльдендаль и предложить ему рукопись повести “ Фрида”, отвергнутую ранее Хегелем ПРИМЕЧАНИЕ. Фредерик Хегель ( 1917-1987) – датский издательНо кое-что у юного Гамсуна было уже опубликовано. Это книжечка“ Таинственный “(1877) в Трумсё , а в следующем году в Будё поэма “ Свидание” и роман “Бьёргер”. Он не сомненался : Судьбой ему предназначено стать писателем! Видимо его уверенность в себе не смогло поколебать обстоятельство, что этот роман не принес ему славы и распродавался одним мелким торговцем вразнос, за ничтожную цену — 10 эре за экземпляр.

Имеется достаточно много свидетельств, касающихся пребывании поэта в Хардангере, которые в своей совокупности дают отчетливое представление о начальном этапе творчества писателя, тогда еще совсем юного Скорее всего он прибыл туда почти как Нагель, “Неожиданно для всех там появился какой-то странный тип некто Нагель, натворил невесть что и исчез так же внезапно, как прибыл” ПРИМЕЧАНИЕ Цит по: Гамсун . Избранные произведения в двух томах, М, Худ.лит, 1970 , т 1, стр195. Во всяком случае уже тогда Гамсун производил впечатление на окружающих: красивый и уверенный в себе , в золотом пенсне и трубкой. При этом он раздражал многих своими назидательными статьями о вольной манере пения псалмов, которые которое ему довелось слышать в Викоре. Той манере, которая, вероятно, теперь стала обыденной. Как художник слова, находящийся в процессе становления, он видел свое признание в том, чтобы просвещать людей и в этом отношении. Енса Тведт ПРИМЕЧАНИЕ Енс Тведт – норвежский писатель 1957-1935, писал о Гамсуне ,с которым он тогда ,в 1891 году, познакомился, в ставангерской газете: он выступил с непомерным возвеличиванием писательницы Магдалене Торесен ПРИМЕЧАНИЕ Магдалене Торесен (1819-1903)- известная норвежская писательница, которую ценил Бьёрнсон , явилась прототипом пьесы Ибсена “Женщина с моря ” : “Она пишет бескорыстно, она пишет ради самого творчества, а не ради каких-то там проблем и общественных тенденций .”

В связи с этим нам следует обратить внимание на два обстоятельства. Молодой Гамсун уже тогда осознавал свою причастность национальной традиции, отводившей ему, как и его великим предшественникам, Вергеланну и Бьернсону ПРИМЕЧАНИЕ Бьёрнстьерне Бьёрнсон (1832-1910) роль народного учителя и духовного лидера, который бы постоянно просвещал народ в отношении осмысления больших и малых событий современности . Второе- это то, что тридцать лет спустя , когда из “Четверки великих” ПРИМЕЧАНИЕ Помимо упомянутого Бьёрнсона в нее Хенрик Ибсен (1828-1906) Александр Хьелланн (1849- 1906 ) и Юнас Ли (1846-1916) не было в живых уже никого, а Гамсун стал прославленным писателем, то эта роль была ему, так сказать навязана газетами и обществом — и он взял ее на себя , с явным неудовольствием.

Гамсуну, с его неизменным стремлением плыть против течения, демонстративно идти наперекор общим мнениям , выбирая собственные уединенные тропинки, — такая роль была совершенно чужда.

У него было, можно сказать, фантастическое стремление к независимости, готовность переносить неприятности, от того, что его мнение чаще всего противоположно мнению большинства . Не из такого теста бывают народные учителя и вожди. Наверное в наибольшей стпени его как творческую личность, отличали черты , характерные для мироощущения Магдалене Туресен , как он сам определил их. Задача писателя не решать какие-то проблемы бороться за что-то в русле каких-то тенденций а писать ради самого творчества.”

Вот эта амбивалентность, двойственность его отношения к традиционной роли писателя и обусловила драматизм Гамсуна в его взаимотношениях с собственным народом. Она явилось причиной трагедии, разразившейся в конце его долгой жизни.

Гамсун создал произведения которые по праву принадлежит к выдающимся достижениям мировой литературы. Хотя многие признаются таковыми только потому , что это место определили им исследователи литературы.

Самое удивительное у Гамсуна это то , что и теперь его творчество производит впечатление такой же новизны и непосредственности, как и тогда, когда были созданы его книги и что его читают по всюду, во многих уголках земного шара. Я не нахожу лучшего определения этому явления нежели слово“ магия”, колдовская, завораживающая сила гамсуновской сказочной страны, однажды оказавшийсь в ней, ты будешь носит на себе ее печать всю оставшуюся жизнь. Это волшебство не становится меньше из-за временной дистанции между нашей жизнью теперь уже теми отдаленными годами, когда он создавал свои книги. В чем секрет, что ему дано прямо и неосредственно обращаться к все новым и новым читательским поколениям?

Именно вокруг этого вопроса мне и предстоит поплутать во время своего небольшого странствия по Гамсуновской стране. Но сначала мне следует сделать такой необходимый заход: обратиться к рассмотрению того обстоятельства, которое воздвигло стену между писателем и его многочисленными почитателями в течении последних пятидесяти лет : а имнно предательству Гамсуна во время войны. Мы постоянно встречаем поразительно громкие напоминания о том , что эта стена все еще существует, во всяком случае это касается людей моего возраста и старше .

Факты бесспорны: Гамсун поддерживал Квислинга и был на стороне немецких оккупантов и Квислинга и заявлял этом во всеуслышание, начиная со статьи “ Бросай оружие ” и вплоть до некролога Гитлера в мае 1945 года. В целом за время войны он написал около 15 подобных статей и призывов, часть из них была помещена в немецких газетах ( где, как совершенно очевидно, в пропагандистских целях были сделаны,без разрешения престарелого писателя разные добавления и вкрапления,о многие из них весьма далеки от гамсуновского стиля , и лишь это предположение может служить единственным правдоподобным тому объяснением). И негодование охватившее многих вполне объяснимо. Приговор писателю может быть, конечно же, смягчен, если принять во внимание то что он исподволь, негласно, делал попытки добиться отмены смертных приговоров , смягчения участи арестованных, устранения Тербовена и тд.

Среди всей гамсуновской публицистики наиболее абсурдным является его некролог Гитлера, написанный несмотря на то отталкивающее впечатление , которое Гитлер произвел на него самого во время их встречи. Гамсун был единственным почетным гостем Гитлера за всю войну и умудрился повергнуть диктатора в страшную ярость. А когда песенка фюрера была уже спета, и все соратники Гитлера разбежались спасая свою собственную шкуру, старый писатель упрямо стоял на своем и, упорствая в этом, совершил самый немыслимый, глупый поступок в своей жизни, какой только можно себе представить.

За свое предательство Гамсун дорого заплатил после окончания войны.Последние годы жизни он провел в бедности, они отмечены горечью разочарования. С моей точки зрения Гамсун понес достаточное наказание. Прошло уже сорок лет со дня его смерти ПРИМЕЧАНИЕ- теперь уже пятьдесят и даже самые оголтелые из нас не хотели бы присудить ему более суровое наказание. А если все же и есть какая-то доля вины, которую он все еще не искупил, то это внутренние счеты между ним и Всевышним.

По моему убеждению,то к как обошлись с Гамсуном нельзя считать вполне честным. Как известно возбужденное против него дело было отложено в связи с преклонным возрастом и, по результатам психиатрической экспертизы, которая констатировала “ стойкое ослабление умственных способностей “ . Совершенно очевидно, что за этим стояло: только таким образом можно было спасти несчастного старика, проживающего Нёрхольме да и саму Норвегию, от скандального унизительного судебного разбирательства. Но такая снисходительность и была для него самым худшим наказанием, так как Гамсун хотел нести ответственность, за все содеянное, и продемонстрировал, как известно в своей последней, замечательной книге ПРИМЕЧАНИЕ имеется в виду книга “ На заросших тропинках”1949, опубликована в насколько “ ослаблены ” его “ умственные способности”.

Потом наступил следующий акт драмы : несмотря на отказ от судебного разбирательства , на писателя был наложен штраф в качестве возмещения ущерба, на том основании что , что он был, якобы, состоял в нацистской партии и следовательно должен нести свою долю материальной ответственности за ненесенный стране ущерб в соответствии с параграфом 25 статьи закона об измене родине. В глазах общественности тем не менее это был судебный приговор, хотя обвинение в предательстве родины было снято. При этом юридическая основа статьи о наложении штрафа представляется сомнительной ( при вынескнии решения судья остался при особом мнении ) так как о Гамсун официально не был членом нацистской партии. Это было не в его духе вступать в какие-либо партии или общества. Он ведь даже никогда не участвовал в выборах. И тем не менее именно на основании якобы его членства в нацистской партии его лишили большей части состояния, оставили его нагим , в прахе и пепле, подобно Иову, оскорбленного до глубины души, глухого и почти слепого.

Теперь многие полагают, что для Гамсуна было бы гораздо лучше если бы ему присудили полагающееся по закону наказание. Приговор мог бы оказаться еще более суровым , но нет сомнения , что впследствии он Гамсун был бы помилован. Тогда бы он избежал этого мучительного пребывания в Психиатрической клинике. Возможно это было бы в перспективе лучше и для его соотечественников , если бы они пршли через это, посмотрев правде в глаза, пережили националььную трагедию — предательство Гамсуна во время войны .

Но тут дело даже не в сомнительном судебном процессе. Историю взаимоотношений Гамсуна со своей страной можно сравнить с трагической любовной историей , такой же мучительной, как и многие из тех, что он сам написал. Его и страну связывало сильное чувство : никто из наших писателей не удостаивался такой всеобщей любви даже в среде тех, кто не разделял его взглядов. Его взгляды и мения они, как бы, выносили за скобки и оставались завороженным мелодиями его повествования, его юмором, они хотели пребыватья в волшебном царстве Гамсуна. И естественно что разочарование было безмерным , когда люди осознали, что их любимый писатель предал их.

Наверное вся беда в том, что они не осознавали это с самого начала? Неужели это правда, что творчество Гамсуно оказалось зараженным той же самой идеологией , которая стала основой самых ужасных страданий, которые испытало на себе человечество ? Неужели же Осмунд Брунильдсен ПРИМЕЧАНИЕ Осмунд Брунильдсен ( 1717-1974)- пистель автор стихов и эссе был прав, когда писал о Гамсуне, что злодейство этого палача заключалось еще и в том, что он умел повергать свои жертвы в состояние экстаза Есть еще один важный вопрос, который возникает в связи с позицией Гамсуна во время войны: Неужели погружаясь в творчество Гамсуна тоже попадаем под гипнотическое воздействие?

* * *

Важнейшим отличительным признаком нацистской идеологии являлась расовая мифология, которую характеризовали две взаимно дополняющие друг друга черты : демонизация евреев , которые прдставляют собой якобы источник всякого зла и потому должны быть уничтожены. А также миф о светлой,белокурой арийской расе, которая под железным руководствм фюрера должна управлять человечеством.

Именно благодаря этим чертам вырисовывался зловещий облик нацистов,котрый и выделял их доктрины среди всех прочих реакционных уманостроений и течений, которые были весьма широко распространены и первоначально носили достаточно невинный, салонный характер

Скрываются ли где-то в творчестве Гамсуна, его текстах, элементы рассистских мифов ?
Ответ однозначный : Нет

Как он сказал сам профессору Лангфельдту: «У меня есть нападки на евреев ? Да ведь, у меня так много хороших друзей среди евреев.

И я предлагаю, Вам, господин директор кликиники, ознакомиться с написанным мною и попытаться найти хоть какие-то нмеки на нападки против евреев».

Вызов Гамсуна решил принять я, я попытался выяснить на сколько справедливо его утверждение, изучив соответствующую картотеку, имеющуюся в университете Осло, в которой собран лексикографический материал, отражающий весь словарный запас произведений Гамсуна. Я получил 50 библиографических карточек на которых записаны все производные от слова «еврей», такие как “ еврейский” “еврейство” и т.д, употребленные в книгах Гамсуна . Изо всей этой стопки карточек я нашел только одну, которая которая непосредственно свидетельствовала об антисемитизме, это одно — единственное место в “ Сказочной стране, когда он описывает одного неприятного чиновника” встреченного на Кавказе. »Мне неприятна его еврейская физиономия… ». Что касается других примеров, то они безобидные или просто дружественные. Так, например, с симпатией описывается еврей часовщик Папст“ Бродягах”, прямо-таки Шагаловская фигура, с северным норвежским колоритом.

Американский исследователь, Аллен Симпсон изучил все высказывания Гамсуна так или иначе затрагивающие еврейскую тему , ( включая и статьи, о которых я здесь не говорю) и пришел к выводу, что Гамсун был антисемитом. Он читал Гамсуна как заметил Спарре Нильсон не обращая внимание на контекст. Несколько неприятных замечаний в адрес евреев были , собственно говоря, обычными выражениями в начале 20 века и Симпсон игнорирует, например, тот факт , что ” и французы, и англичане , японцы спокойно получали визы, а с немцами обходились также жестко, как и с евреями ”

В связи с этим в разговоре со мной многие мои единомышленники: А разве в книгах Гамсуна содержатся нелестные выражения в адрес саамов?

Гамсун никогда не употребляет слово “ саам” , в то время мне довелось видеть 30 карточек со словом “ лопарь” и его производными. И вот еще один мой вывод: В подавляющем большинстве они нейтральные или дружественные. Встречаются несколько намеков на то, что лопари , сведущи в колдовстве,- это касается Осе (“ А жизнь идет ”) Мы узнаем, что она “ Ведьма и цыганка в одном лице, страшная бродяжка ходячая страсть господня ”. То и дело встречаются лопари в романе “ Плоды земные, и о них сказано “ Лопари всегда угодничают”,- говорит Гамсун в связи с тем, что одиг саам безмерно льстил Исааку. В романе “ Последняя Радость” о трех лопарях, стоящих у землянки говорится ” это помесь людей с карликовыми березами”. Но если кто-то задумается о том, как вообще смотрели на саамов в Северной Норвегии, то тогда можно с полным правом сказать, что это общее отношение абсолютно укладывается в рамки невразумительных рассистских псевдоформулировок. У Гамсуна же лопари обладают прежде всего неким мифологическим статусом и конечно же они — родные в огромном царстве Пана .

Конечно же я просмотрел и сорок карточек, характеризующих, группу “ негры ”. На этих карточках запечатлено встречающееся на страницах книг Гамсуна уничижительное отношение к неграм, с которым он не мог не столкнуться в тогдашней Америке. К неграм он выражает гораздо больее худшее отношение нежели к евреям . “ Тупые негритянские могзи ” и “ пустая негритянская болтовня — это еще не самые худшие выражения. мб Не так уж много лет назад и в Норвегии бытовали выражения “ работа для негров ” и “негритянская музыка” (о джазе). Сейчас мы со всей очевидностью осознаем, что в привычном нам с детства восприятии понятия “негр” лежит заложен скрытый расизм. Но никому не приходило в голову обвинять нас в нем. И посему несколько подобных выражений, встречаающихся у Гамсуна не могут рассматриваться как как сеорьезное свидетельство рассистских взглядов Гамсуна.

И уж конечно же никоим образом его никак нельзя считать рассистом в специфическом нацистском варианте! А ведь проверке мб со стороны Симпсона подвергались только высказывания Гамсуна, касающиеся евреев. Ведь ни у негры, ни саамы не занимали самостоятельного места в нацистской мифологии.

В целом мы можем с полным основанием заявить , что среди той бойной растительнсти, которой изобиловали “ заросшие тропинки” Гамсуна можно найти лишь несколко расистских сорняков .

Важно осознавать: Эти незначительные проявления расистской идеологии предстают перед нами в истинном свете, если учесть сколь глубоко внедрилась рассистская идеология в тогдашнюю духовную жизнь, ведь ею были пропитаны уманостроения той эпохи, в том числе среди ее разделяли и некоторые известные норвежские писатели.

ПРИМЕЧАНИЕ Ханс Е Кинк(1865-1926)- норвежский писатель и историк прямо-таки светился расовой мифологией Эвре Рихтер Фриш ПРИМЕЧАНИЕ Эвре Рихтер Фриш (1872-1945)- писатель , автор криминальных романов Свен Эльвестад ПРИМЕЧАНИЕ Свен Эльвестад (1884- 1934) писатель и журналимт и Ларс Хансен ПРИМЕЧАНИЕ Ларс Хансен (1869-1944) –норвежский писатель, автор книг о природе и жизни Заполярья обнаруживают совершенно очевидные расистские черты в своих произведениях. Арне Гарборг ПРИМЕЧАНИЕ Арне Гарборг (1851- 1924) – норвежский писатель , классик национальной литературы с восторгом пишет о существующих в чистом виде арийских чертах в крестьянах из Сетесдала ПРИМЕЧАНИЕ Имеется в виду рассказ «В горах », 1900: »В Сетесдале все еще живут потомки чисто арийской расы , завоевавшей мир «. Антисемитские высказывания были вкраплены в высказывания многих тогдашних религиозных деятелей. Идеи рассовой гигиены были в моде, и Осло был создан соответствуюший институт. И прочее и прочее.

И если мы ознакомимсяс тем трудом, который готовился в этом учреждении в качестве вклада в эту растлевающую общество псевдонауку,получившую развитие в период между Первой мировой и Второй мировой войнами, то становится очевидным, что подобные идеи носились в воздухе и что при этом Гамсун как раз и являся счастливым исключением, так как на редкость в малой степени был заражен подобной мутью, хотя многие впоследствии обвиняли его в прямо противовоположном .

При этом идеи Гамсуна были, как уже упоминалось, были последовательно реакционными. Он не верил в ни в прогресс, ни в демократию, ни в индустриализацию, ни в материализм, ни свободный рынок. Современная цивилазиция внушала ему отвращение. Священной для него оставалась дающая жизнь земля принадлежность своему роду, фундаментальные человеческие ценности передаваемые от одного поколения к другому; он жестко насмехался над той деградацией , которая неизбежно наступает, когда эти ценности оказываются попранными. Эта реакционная риторика в значительной степени пристутствовала в нацистской идеологии, но скорее это было заимствования нежели собственные достижения. И когда мы находим нечто похожее в творчестве Гамсуна, то источники этого не следует искать в нацизме , который тогда, как таковой еще не появился на свет божий. Если обратиться к философии, то окажется, что, конечно же, самым явным и очевидным источниеом является пессимистическая философия Шопенгауэра.

Даниэль Хоконсен ПРИМЕЧАНИЕ Даниэль Хоконсен ( 1917-1989)- известный норвежский ученый –скандинавист относит Гамсуна к сильному литературному направлению, которое он называет “ этическим реализмом” в период развития норвежской литературы между войнами, наряду с такими писателями как Унсет, Фалкбергет, Дуун , а также и Эверланн . Все эти очень разные писатели проявляли общее стремление вернуть уважение к общественным установлениям и общественным нормам, которые оказались под угрозой. Собственно говоря, именно эта скрытая подоплека и определила масштаб той мрачной общественной сатиры, в которую Гамсун вкладывал весь органически присущий его личности полемический задор. Отсюда было бы совершенно несправедливым утверждать, что его социальная, продиктованная желанием защитить традиционные устои, критика основана на нацистской идеологии.

Гитлеровская идеология была идеология управления обществом, а не идеологией сохранения традиционных ценностей. Другое разительное отличие состоит в том, что Гамсун весьма критически относился к техническому прогрессу , в то время как как Гитлер с детской радостью воспринимал технические открытия и усовершенствования, видя в них мощное средство осуществления мирового господства.

Гамсун, безусловно, конечно же причастен к созданию культа сверхчеловека, который изначально был провозглашен непосредственно самим Ницше, а впоследствии внедрялся в скандинавскую духовную жизнь проводником его идей Георгом Брандесом. При этом , конечно же, было и противоборствующее движение, в котором участвовали многие наши писатели, впоследствии составившие героическую плеяду наших национальных писателей. Что касается Гамсуна, то в пылу споров он порой употреблял такие сильные выражения, которые свидетельствует о его одержимости полемическим задором, порой, возможность выразить свое негодование было для него важнее провозглашения философских истин. Да и типичные герои самого Гамсуна, мечтательные, невростеничные, малоприспособленные к жизни не имеют ничего общего с фигурой нацистского вождя, фюрера, этого вульгарного, воплощения ницшеанского идеала .

Основная причина пронемецкой позициии Гамсуна во время войны – это его его яростная ненависть к Англии и англичанам. Эта ненависть была столь же сильной и иррациональной, как и как ненависть Сигрид Унсет к Германии и ко всему немецкому. Примечательно при этом, что ненависть к Англии со стороны нацистов не стала каким-то структуроообразющим фактором их идеологии. Напротив Гитлер рассчитывал германско – британский альянс.

Ненависть Гамсуна Англии несомненно имела , отечественное происхождение, вероятно, инспирированное антибританскими настроениями в Северной Норвегии, после пресловутого громкого судебного расследования в Будё в 1818 году. Тогда норвежское государство под нажимом британских властей в Стокгольме было вынуждено выплатить огромную сумму ( 120 000 спецдалеров) в качестве компенсации английскому аферисту, чьи конррабандные товары были конфискованы в Будё. Эта история возбудила такую ненависть к англичанам, что она длилась в течении нескольких поколений, и, вероятно о ней знал и Гамсун, и она в какой-то мере повлияла на формирование его личности . Впоследствии большую роль сыграла виталистскую концепция, которой он был так увлечен, она во многом тоже определила его восприятие тогдашних великих держав. “В политической мифологии Гамсуна Германия являет собой молодую нацию с юношеской жаждой развития и самораскрытия, Англия же при этом представляет старуху, который всеми силами пытается одержать верх над юношей. Не один он придерживался этих идиотских воззрений. Подобные идеи разделяли в то время многие , безо всякой приверженности нацизму “ ( Атли Китанг).

Осмунд Брунильдсен написал весьма проницательное и глубокое , но совершенно несправедливое эссе “ Мечтатель и его демон ”(1952) о том что творчество Гамсуна питали нацистские идеи и что в своих произведениях он сам разоблачает себя. Он извлекает на свет божий из книг Гамсуна малейшийе намеки и прикладывает все усилия , чтобы обнаружить в книгах Гамсуна все мыслимые свидетельства тошнотворного разложения и деградации или какие-то высказывания, которые так или иначе перекликается с ницшеанскими представлниями об» Избранных, Представителях Высшей Расы, Сверхчеловеке» и о «Великом Террористе» , все то, что как бы озвучивает набор этих представлений. « Самый великий и самый безответственный обличитель нашего времени», самый большой мизантроп среди равных себе по масштабу собратьев по перу .- вот его характеристика Гамсуна

Между тем как, вне всякого сомнения, можно составить очень длиныый список произведений писателя, свидетельствующий о прямо противоположном: в произведения Гамсуна есть образы настолько наполненные любви к людям, что подобное еще надо было бы очень поискать у других, просто трудно себе представить чтобы кто-то иной из его собратьев по цеху с большей теплотой и сочуствием описал судьбы маленьких людей.

При этом совершенно очевидно, что механические поиски в текстах Гамсуна свидетельств, каких-то описаний и высказываний, которые подкрепляют тот или иной тезис какого-то исследователя бесплодны: они не дают возможности раскрыть тайну творчества Гамсуна.

Более того, не могу не отметить, что Брунильдсен поразительно слеп,от его внимания ускользают постоянно меняющимся стилистические контексты и интонации в романах писателя. Он истолковывает все высказывания многоообразных персонажей Гамсуна как мировоззренческую позицию самого писателя.

Он не делает разницы между серьезными высказываниям и теми, что подаются с юмором, игнорирует тот очевидный факт, что в романах Гамсуна есть и самоирония, и общественная критика, голос проповедника и некая провокация; в своем изобличительном пафосе Брунильдсен все написанное Гамсуном рассматривает в одной плоскости. Все многообразие гамсуновской прозы, с ее причудливыми постоянно меняющимися оттенками, оказались в его эссе сведенными к некоему одномерному прямолинейному жизненной концепции великого писателя.

И вот теперь, когда я совсем недавно я прочитал, бог знает в который раз, эссе Брунильдсена, мне кажется, я нашел ключ к пониманию этой печальной демонстрации непонимания Гамсуна со стороны талантливого литератора.

Сэр Исайя Берлин, один и выдающихся историков духовной жизни является автором эссе под загадочным названием « Лисица или ёж « («The Hedgehog and the Fox») Идею названию дала строка стихотворения греческого поэта Архилоха: «Много хитростей знает лисица , а еж –лишь одну, но большую». Это афористичное высказывание Берлин использует чтобы дать определение двух типов художников слова: С одной стороны стоят те, которые движимы соображением некой упорядоченности, законченности и стремяться к созданию образа реальности, в котором есть всеобъемлющая, тотальная целостность и истолкованнность этой реальности. Они стремятся к достижению своей цели с упорством и целиустремленностью, с другой стороны находятся те, у кого нет некоей упорядывающей философии, но которые изображают все жизнь во всем ее переливающемся многообразии,в ее постоянно изменчивых и протворечащих друг другу перспективах, чье отношении к реальности в чем-то сродни лисьему нраву, совершающей в поисках добычи относительно бесцельные прогулки. Напротив все, что, чувствуют и делают так называемые “ежи“, на что направлены их помыслы, связано с решением какой-то одной поставленной задачи, отличается целиустремленностью, их движение центростремительно ; лисы напротив поступают в соответсвии с движением центрифуги и всегда открыты на встречу многообразию.

Так, например, Достоевского, Берлин рассматривает как типичного «ежа2”- весь его огромный художественный мир становится упорядоченным и внутренне осмысленным благодаря обобщающаещему, духовному восприятию реальности.

И у Достоевского, как и у всякого великого пистеля, человеческая жизнь, предстает в ее о бесконечном многообразии, но при этом каждый “кирпичик”, каждый элемент его творчества имеет строго определенное место в воздвигнутом им сооружении. Как истолкователь всей этой тотальности, своего всеобъемлещего взгляда на мир писатель становится более чем художником. Он становится пророком , миссионером .

На юбилее Пушкина в 1880 году Достоевский произнес речь, по значимости, возможно, одну из самых ярких в истории русской литературы ПРИМЕЧАНИЕ Извесная речь произнесенная Достоевским 8 июня 1880 года н заседании Общества Любителей Российской Словестности . В то же время эта речь, как утверждает Берлин, свидетельствует об удивительном непонимании Достоевским творчества Пушкина, ведь Пушкин был типичной “лисой”, а Достоевский рассматривал его как «ежа» , пытаясь сделать из него, духовного собрата, единомышленника.

Самой большой лисой всех времен был Шекспир. Каково мировоззрение Шекспира ? На эту тему было написано множество книг , но наиболее важный вывод состоит как раз в том что у Шекспира не было продуманной художественной концепции , которая которая определяла бы характеры и поступки его многочисленных персонажей. В его драмах столько жизненных мировоззрений, сколько персонажей, у каждого — свое. “Мировоззрение заключается как раз в том, что он не смотрит на человеческую жизнь неким всеобъемлющим оком а, она у него воплощается в калейдоскопе картин и образов через бесконечную череду сюжетных поворотов и речевых нюансов; развитию событий у него всегда присуща многозначность, богатство контрастов и противоборствующих тенденций.

Творчество Шекспира течет свободно и не позволяет заключить себя в какую-либо схему. Здесь нет и намека на целеустремленность «ежа», нет, мы имеем дело со спонтанными вылазками « лисы». Если же обратиться к другому сравнению из животнго мира, то можно сказать, что среди всех великих художников слова — Шекспир в наибольшей степени хамелеон.

Я считаю, что Гамсун принадлежал, так сказать, к шекспировскому типу писателя. Он – типичная «лиса». А Брунильдсен смотрит на него как на “ежа” , потому что сам таковым и является. Он лезет из кожи вон чтобы найти в творчестве Гамсуна подкрепление собственной концепции, только потому что таков его его изначальный взгляд, так было с Достоевским, в отношении его оценке творчество Пушкина. Поэтому Гамсун- художник иного типа, нежели его рассматривает Брунильдсен.

То наслаждение, которое мы испытываем при чтении Гамсуна отнюдь не связано с какими бы то ни было там философскими идеями. Конечно же в его книгах Гамсуна присутствуют фрагменты философских идей, лучше философские рассуждения в устах его персонажей иногда созвучны мыслям автора. Порой они кажутся чуждыми элементами в книге, по выражению Хёля/ ПРИМЕЧАНИЕ Хёль Сигурд – известный норвежский писатель( 1890 -1960 ) , автор романов «Грешники на летнем солнце »1927 «Встреча у верстового столба «1947 Рус пер» Моя вина »1963, «Свидание с забытыми годами » 1954 «как валуны посреди поля”. Большинство из них содержится в сравнительно слабом романе “Последняя радость”.ПРИМЕЧАНИЕ опубликован в 1912 году Но и оттуда немногое можно выудить, если мы поставим задачу представлять их как элементы целостной концепции писателя. Бесполезно искать у Гамсуна какую-то четкую продуманную философскую доктрину, перед нами всегда – изменчивое, сверкающее бесконечними переливами многообразие жизни.

Читая Гамсуна очень важно чутко воспринимать иронический подтекст его романов. Ирония создает многозначность и амбивалентность касающуюся всех утверждений и характеристик, наличествующих в романах и часто благодаря ней персонажи романов поворачиваются к читателю свой противоположной гранью.

Так , например, мы мы видим как Нагель рисуется и насмешничает над добропорядочными провинциальными обывателями , выдвигая ни на чем не основанное мнение о том что свехчеловеки имеют право попирать ногами невежественную толпу И тут же, затевает собственную игру с саркастическими замечаниями о том, как собственно говоря, гнусно ведут себя современные сверхчеловеки. Ирония здесь исходит от Нагеля , так как он — одновременно и лицедей, и жертва, играет двойную роль в свое жизни, которая как и всякая человеческая жизнь представляет собой бесконечную смену различных уманостраений , взглядов и типов поведения. Так что ирония здесь одновременно принадлежит и самому писателю, а в последующих романах она будет принадлежать исключительно ему.

Атле Киттанг выдвинул иронию в качестве доминирующей черты в “ Женщинах у колодца” и “ Бродягах” , книгах которые многими рассматриваются как произведения социально- критической направленности , с явно реакционной. Такие элементы наличествуют, но в поразительно незначительной степени, лишь как единичные и полне приемлимые проповеди.Чаще всего реакционное высказывание бывает вложено в уста второстепенного персонажа , как правило принадлежащего к числу тех, к кому автор относится с иронией .

Вот как , Китанг описывает почтмейстера в” Женщинах у колодца”: “Вместо того чтобы стать моральным эталоном, совестью романа, он становится ироническим символом глубокого конфликта содержащегося в романе , конфликта между иллюзией и реальностью, ученостью и жизнью.Китанг также отмечает амбивалентность иронии в изображении хромого кастрата Оливера: “Он является гротескным символом современной ущербности, но в то же время его изображению присуща та отчетливая симпатия, которую Гамсун всегда питал к аутсайдерам”.

То же самое касается и “ Бродяг ”: Идеологическая подоплека состоит — как будто бы осуждении тех у кого нет жизни корней, бродяжничества, которое воплощено в таких персоонажах как Эдварт и Август.»Но что восхищает и читателя и писателя , — так это дар Августа фантазировать, сочинять разные истории, сказачная свобода, присущая образу жизни бродяг, а также возможность приобщиться к жизненному опыту Эдварта, ощутить напряженность того взаимодействиеи между иллюзией и разочарованием, которое составляет основу человеческого существования»“.

Для того что бы понять , в чем суть отношения автора к своему герою, наверное, достаточно просто спросить, задаться вопросом:” Относился ли Гамсун к своему герою, Августу, с симпатией? Ответ однозначный: «Да» !

«Такие примеры свидетельствуют о важнейшем аспекте взаимодействия между самим гамсуновским художественным текстом и идеологией, — пишет Киттанг. “ В книгах Гамсуна идеологические нормы и критерии можно рассматривать как необходимую плоскость, для того чтобы уловить иронию, заключенную в тексте. Провозглашаемые идеологические и моральные и стереотипы всегда являются одновременно как бы и как бы «заминированными». Искрящийся иронией текст, таким образом, одновременно содержит в себе критику провозглашаемых автором идеологических принципов и оценок. Вероятно, именно эта ироническая дистанция в романах Гамсуна и содержашееся в его произведениях лукавство и многозначность, делает его “лисой”, а не “ежом”. У писателей, которых можно отнести к категории “ежей” подобная ирония- большая редкость .

Перефразировав егособственные слова, сказанные о Магдалене Туресен, можно сказать что Гамсун творил ради самого творческого процесса, искусства, а не ради того чтобы приллюстрировать какие-то тезисы или пытаться убедить нас в каких –то истинах или доктринах. Если кто-то сочтет это слабостью, то придется напомнить ему о Шекспире: Можно ли считать Шекспира незначительным художником только потому, что четко сформулировать его мироззрение невозможно?

***

И вот теперь мы снова вернулись туда, с чего начали : что это за магическое свойство, которое присущее Гамсуну и привлекатающее тк нему все новые и новые поколения читателей, которые начинают любить его так сильно и непосредственно как будто бы он — их современник.

Ведь действительно сейчас Гамсуна читают как никогда. Постоянно переиздаются и отдельные его произведения и собрания сочинений и на родине, и в разных странах, по всему миру . Кроме того он завоевывает все новые и новые круги читателей в тех странах , где он был совсем мало известен , по причине того, что не был еще переведен либо существовал в плохих переводах. Во Франции, Испании и англоязычном мире он получил признание только в последние годы. В Германии и в России его позиции также сильны сегодня как и при его жизни Но самое поразительное то , что Гамсуна о с большим энтузиазмом читают молодые.

Большинство писателей, современников Гамсуна, очень известных при жизни, совершенно поблекли теперь и растеряли своих читателей. И многие никогда не обретут их вновь. Некоторые из этих забытых имен вернутся , но в основном для представителей литературной элиты. Такова судьба чуть ли не всех крупных писателей: через какое-то время после их смерти наступает период , когда их книги начинают пылится на полках, и уж потом, покрывшись патиной времени вновь оказываются на читательском горизонте.

С Гамсуном совсем другая история. Звезда его славы никогда не меркла. Напротив она видна на еще более отчетливо, еще ярче сияет всем нам. Он счастливо избежал периода невостребованности и холодного безразличия, той участи , которую переживают произведения многих ушедших из жизни писателей .

В конце своей длинной речи на суде Гамсун произнес следующее:» … Но через сотню лет все будет забыто…Имена всех присутствующих здесь сегодня окажутся через сотню лет стертыми с земных скрижалей , никто их больше не вспомнит, нито их больше не назовет. Наши судьбы будут забыты… Буду ли я жив или мертв , это безразлично, и всего безразличнее миру судьба отдельной личности, в данном случае моей. Но я могу подождать и еще подожду.»ПРИМЕЧАНИЕ цит по сб “ На заросших тропинках, М, Старт”, 1993, стр 195-196

Это одно из самым несправедливых и недальновидных высказываний Гамсуна .

Ведь он мог бы догадываться, что он отюдь не будет забыт через сто лет , хотя понятно , что причины для подобного высказывания были: это пережитые тогда отчаяние и унижение. Ему не пришлось долго ждать новой волны интереса к своему творчеству. Он возник еще в последние годы жизни писателя и продолжает расти. Проблема с которой сталкиваемся мы, норвежцы, состоит в том, что он факта его предательства во время войны едва замечается читателями в других странах.

Кнут Гамсун — это не только великое имя, принадлежащее всему миру , которое с годами обрело еще большие масштабы нежели тогда, когда он был на вершине своей славы. Ситуация еще более поразительная: Давно покойный пистель является еще более востребованным, нежели при жизни

Именно осмыслление этого факта и является подоплекой моего вопроса: В чем заключена магия магия его творчества ?

Для нас норвежцев, его соотечественников ответ очевиден : Язык Гамсуна, его стилистическое мастерство.

Пожалуй нет ни единой строки из написанного им, где нельзя было бы сразу распознать руку мастера и тогда невольно восклицаешь: “Это мог написать только Гамсун”. Он обладал одним, присущим исключительно ему, даром: так подбирать нужные слова и строить фразы , что ошибиться невозможно. Это его собственный , субъективный стиль, удалившийся от классического идеала, того идеала, для которого характерен приоритет всеобщего, надличностного , когда сказанное как бы «затмевает» говорящего. В то время как любой гамсуновский текст сформирован , что его авторство мгновенностановится очевидным .

Пишет он лаконично, используя очень ограниченное количество художественных средств, Многое лишь обозначено, на многое лишь намекает, обо многом умалчивает , и тем не менее читатель способен уловить то, на что писатель хочет донести до него. Вспомните только эту небольшую, всю пронизанную эротикой сцену в романе “Под осенней звездой”.

— Пойди сюда и помоги мне ,- сказала хозяйка и повела меня за собой.

Мы прошли через кабинет пастора в спальню.

-Я решила передвинуть свою кровать , — сказала хозяйка.- Она стоит слишком близко отпечки, и зимой мне жарко спать.

Мы передвинули ровать к окну
Как по- твоему теперь будет лучше? Не так жарко ? – спросила она .

Я невольно взглянул на нее , а она бросила на меня искоса лукавый взгляд. Ах! От ее близости я совсем потерял голову и слышал лишь, какона прошептала:

— Сумасшедший! О нет, милый , милый… дверь..

А потом она тольо шептала мое имя…

Я пропилил отверстие в полу коридора и закончил работу, а хозяйа не отходила от меня ни на минуту. Ей так хотелось поговорить со мной по душам, она то смеялась, то плакала.

Я спросил:

— А картину над вашей кроватью не надо перевесить ? Пожалуй ты прав , ответила она ПРИМЕЧАНИЕ Цит по Соб соч Гамсуна в 6-и томах, т 2, стр 108

Искусство кратости и намеков. При этом также и искусство удивлять : неожиданное слово,небольшой поворот в предложении, нежность и ирония взаимодействуют друг с другом в причудливых хитросплетенных . Одним незначительным штрихом писатель способен создать определенный настрой, зримый образ , который вводит нас в волшебный мир его творчества .

Некоторые из его стихов можно назвать великими, но , все же гораздо больше тех, которые можно отнести к средним. В наибольшей степени его талант проявился в романном жанре. Позвольте мне привести отду фрагменты, которые с полным правом можно считать стихотворениями в прозе. Вот ,что он пишет о Нагеле в “Мистериях”: “И снова он как будто бы плыл по небесному океану , закидывал серебрянную удочку и напевал.И лодка его из благоуханного дерева и весла сияют , как белые крылья, и парус – полумесяц голубого шелка…”/ПРИМЕЧАНИЕ Цит по: Гамсун . Избранные произведения в двух томах, М, Худ.лит, 1970 , т1, стр245 / А вот описание осени в “ Пане ”.” А листы все желтеют , дело к холодам , народилось мног новых звезд, месяц кажется уже серебряной тенью, обмокнутой в золото. Еще не примораживало, только прохладная тишь стояла в лесу и повсюду жизнь, жизнь. Всякое дерево призадумалось. Поспели ягоды.” ПРИМЕЧАНИЕ Цит по: Гамсун Избранные произведения в двух томах, М, Худ.лит, 1970 , т2, стр72 /

Гамсуновская интонация, та особая атмосфера , присущая исключительно его произведениям, ощутима тем сильнее, чем глубже мы погружаемся в творчество писателя., особенно в те произведения , где звучат отчетливо звучит нурландский акцент, нурландская мелодия речи,“ изначально неправильная, но доведенная до уровня совершенства , по выражению самого Гамсуна. « Уж как ни крути а парочка из них получится что надо, это по всему видать» – говорит Август в одноименном романе А вот его известная, романтическая реплика в «Мечтателях» : «Глаза твои как звездочки –близнецы, а улыбка твоя задевает меня до самой глубины души!»- говорит Роландсен. Не будь у Гамсуна в крови органически ему присущей нурландской барочной речевой фантазии он никогда бы не сочинил такое.

И конечно же переводчика ждет нелегкая работёнка: передать стиль Гамсуна это на других языках невероятно трудно. Та стилистическая картина предстает перед читателями других стран неизбежно, совершенно иная у нас , так как мб только норвежцы способны в полной мере ощутить и местный колорит, и всю атмосферу. И если Гамсуну пришлось так долго ждать признания в некоторых странах , то это вполне могло быть из-за по причине плохих переводов. Но даже если переводы вполне удачные, успех Гамсуна в других странах не может объясняться стилистическим мастерством.

Весьма важеным тот факт, что молодые люди способны увлечься такими романами как «Пан « и «Виктория», книгами о мечтателях и одиноких странниках. Возможно это объясняется тем, что у Гамсуна его восприятие жизни и художественный дар проистекают из присущей подростку жажды жизни, впечатлений, жажды, чистой и незамутненной, что присуще очень мало кому из писателей. Магия Гамсуна в том, что он затрагивает в нашем сознании хрупкое и сокровенное , что уходит о нас в более старшем возрасте. Напряженность чувств, острота восприятия окружающего , резкая смена настроений, мгновенные переходы от восторга к отчаянью, обнаженноссть новорожденной души, юного сознания , которое еще не вырабатало способов психологической защиты.

Или это можно выразить словами Сигурда Хёля:» Каждому из нас доводиться пережить мгновения внезапной влюбленности , ощущение охватившей нас страсти, боли, эти чувства и порывы , которые, невозможно удержать в памяти и тем более выразить словами. Но это удалось Гамсуну в его книгах И несмотря на то, что подобное чудо оказалось возможным, повторить его вслед за ним никто не может Остается лишь признать: Мы имеем дело с подлиннм волшебством … «

Это идет от великого Пана , который царил над юношеским миром Гамсуна. Кого не очаруют, не возьмут в свой плен такие слова? « Тишь вливается в мои уши. Это кровь кипит у вселенной в жилах, эта работа кипит в руках у творца, я и мир у него в руках. Костер озаряет блестящую паутинку, из гавани слышен всплеск весла, вверх по небу ползет северное сияние. От всей своей бессмертной души благодарю тебя за то , что мне дано сидеть сейчас у костра! « Цит по по: Гамсун Избранные произведения в двух томах, М, Худ.лит, 1970 , т2, стр73

Когда пытаешся понять почему это происходит , то становится совершенно очевидным, что восторженное описание глубоко затрагивает нас, нынешних, в связи с усилением бездуховности и разрушением природы. Вся атмосфера гамсуновских произведений , заключенная в описаниях любви, мистическом трепете перед природой, а также и в убийственной сатире на современную ему обществнную жизнь призводят на нас теперь более сильное впечатление, нежели тогда , когда эти произведения создавались .

Не менее весомой причиной того, что Гамсун производит такое захватываюшее впечатление новизны и свежести, задевает за живое сегодняшнего читателя , является та, что он и есть один из величайших художников нашего времени.

В его произведениях мы находим созвучное нам многогранное, и противоречивое, почти утраченное сегодня, ощущение полноты жизни, к которому он умеет приобщить нас, изображая меняющийся мир вокруг и еще более бесконечные перемены внутри человеческого сознания.

В то же время невозможно дать исчерпывающее определение творчества Гамсуна, раз и навсегда прикрепив к нему ярлык — «современный», » модерный » , ведь совершенно очевидно, что он, во многих отношениях, был абсолютно и неколебимо, более того, принципиально, антисовременным , и как писатель никогда не стремился к каким-то формальным экспериментам, к авнгардизму. Но “модернизм” заключен в его творчестве гораздо глубже. Он заключен в самой художественной субстанции его творчества, в его неврастиничном художественном сознании. Движущей силой его творчества было ощущение, что все рушится, что прочность и стабильность в изображении персонажей и общества стали невозможны, им двигала ностальгия по утраченной реальности, когда эти стабильность и незыблимость еще существовали.

“ Голод” и “ Мистерии” были написаны теперь уже в позапрошлом столетии, но их субстанция принадлежит нашему времени, вместе с глубоким проникновением в душевную жизнь , которое предвосхищает и Фрейда и “ stream of conciosness”. ПРИМЕЧАНИЕ — англ « поток сознания «

Главных героев Гамсуна невозможно свести к какой-то формуле человеческих , так как в каждом из них — есть всего понемногу, они — вечно меняющиеся и непредсказуемые. Гамсуна интересует “ Поэзия нервов , сумятица мыслей и побуждений , нежные мимозы чувств”( письмо Юхану Сёренсену) ПРИМЕЧАНИЕ Юхан Сёренсен(1830-1918) – издатель и предприниматель, основатель и редактор книжной скрии «Общедоступная библиотека »

Настоящей, подлинной темой обоих романов является жизнь человеческого сознания Главные герои пытаются проникнуть в самих себя наблюдая за своим взаимодействием с другими людьми, за приходящими от других импульсами и за своими реакциями на них. Диалектика взаимоотношений между героями этих романов как бы обрисовывает таинственную сеть маршрутов этого блуждания внутри человеческой души .

В письме к Эрику Скраму ПРИМЕЧАНИЕ Эрик Скрам-1847-1923 – датский писатель Гамсун косвенно отвечает на обвинения Брунильдсена и подтверждает идею Исайи Берлина о центробежный природе движения творчества «лисы». Он пишет о «Мистериях»: “И кроме того я не могу нести личную ответственность за все взгляды Нагеля, проблема состоит в том, является сам Нагель некоей целостностью , целостностью в которую включено его “ alter ego” — Мингутка и их взаимотношения связаны с тем , что Нагель не в ладу с самим собой, на столько не в ладу с собой на столько , что они расходяться , один как бы отпадает от другого .

Что касается последних, эпических, романов, Гамсуна , то в них уже отсутствуют столь утонченные нервно – психологические описания. Исследователи справедливо отмечают, что здесь центр внимания писателя перемещен из сферы психологии в сферу социологии. Предметом изображения здесь является не индивидуальное сознание, а постоянная меняющаяся жизнь общества. Но и здесь общая картина порой выглядит слишком мозаичной, так что отдельные ее элементы “отпадают друг от друга”. И, возможно, это не зря, так как лихорадочные ритмы современности врываются в пределы самого бытия, провоцируя конфликты между ожидаемым и действительным, порождая контрасты больших и маленьких судеб; Гамсун регистрирует эти ритмы, запечетливая кипение жизни через калейдоскопическое мелькание перспектив и уманастроений, взаимоотношений .

При этом все проникнуто юмором , даже в большей степени нежели ранее, от искрящейся жизнерадостности до лукавой иронии и злой сатиры . Не всегда ясно, каково отношение писателя к созданному им художественной реальности. Гамсун петляет как «лиса», за многозначной панорамой свокго творчества .

В конце этого ряда идет роман “ Плоды земли“ (1917), принесший ему Нобелевскую премию. В нем мы ближе всего подходим к Гамсуну проповеднику, создателю «золотого евангелия земледелия», которое он противопоставляет пустоте современной цивилизации. Но даже и здесь в художественную ткань его произведения вползает новое время, вползает подобно змею, вползающему в райский сад, и без этого перед нами была бы глянцевая картинка , а не великое произведение искусства .

Гамсун учился у многих великих русских х писателей, у Достоевского. Но в наше время он еще более нежели Достоевский передает подспудный напряженный, лихорадочный ритм современности и ощущение бытия , возможно именно потому, что он в гораздо большей степени «лиса» нежели «ёж».

Таким образом Гамсун и явился подлинным провозверстником модернизма в сфере романного творчества — модернизма не как идеологии или программы действий, но в качестве своеобразного сейсмографа, способного фиксировать все изменчивое, постоянно меняющееся в нашей разорванной реальности .

В поздравительном издании, посвященном 70- летнему юбилею Гамсуна , целый ряд выдающихся писателей двадцатого столетия написали о том, сколь многим они обязаны Гамсуну. Это Джон Голсуорси, Андре Жид, Максим Горький , Герхард Гауптман, Томас Манн, Г. Д. Уэлс, Стефан Цвейг. Но этот ряд можно и продолжить. Он явился образцом для подражания и Кафки, Гессе , О Нилла , Хемингуэя , Генри Миллера , Села.

Мы в полной мере осознаем что писатель гамсуновского масштаба принадлежит общемировому литературному процессу. Мы привыкли рассматривать норвежских писателей исключительно в рамках своей истории литературы, и большинство из них едва ли заметны вне масштабов своей страны. Иное дело Гамсун. Совершенно очевидно, что след, который Гамсун оставил гораздо более заметен в масштабах мировой литературы хотя и на родине резонанс его творчества велик. Есть только одно имя, которое сопоставимо с имнем Гамсуна — это имя Хенрика Ибсена, к которому Гамсун выразил столько негативных эмоций в дни своей молодости, когда он был столь провоцирующе экстремален, но к которму проникся восхищением в более зрелые годы.

Но самый неизгладимый след Гамсун оставляет в душах своих многочисленных читателей, тех кто находит у него духовные сокровища, которые способен создать лишь великий художник .

КРАТКАЯ БИОГРАФИЯ КНУТА ГАМСУНА

Норвежский писатель Кнут Гамсун (настоящая фамилия Педерсен) родился в Ломе, в Гудбрансдаленской долине, сельскохозяйственном районе Центральной Норвегии. Его родители. Тора (Олдсдаттер) и Педер Педерсен, поселились в Гармутрете, на небольшом хуторе, где Г., его трое старших братьев и две младшие сестры провели раннее детство. Когда мальчику было 3 года, семья переехала в Хамарой, город в Нурлане, расположенный приблизительно в 100 милях к северу от полярного круга, где родители арендовали Гамсунд, небольшую ферму, принадлежавшую Хансу Олсену, дяде Г. по материнской линии. Следующие шесть лет Г. провел в идиллической обстановке: пас коров, любовался красотой норвежских фиордов и заснеженных горных вершин.

Скоро, впрочем, семья попала в долговую кабалу к Олсену, и 9-летний Г. вынужден был работать на своего дядю, сурового набожного человека, который часто бил его и не давал есть. Будучи не в состоянии выносить издевательства, Г. в 1873 г. убегает в Лом, но на следующий год возвращается в Хамарой и работает там в магазине. В 1875 г. юноша ведет скитальческую жизнь бродячего торговца, а затем устраивается к башмачнику в северном городе Буде. Именно здесь создается его первое произведение, повесть «Загадочный человек» («Den Gaadefulde»), которая была опубликована в 1877 г., когда Г. было 18 лет.

В следующем году Г. преподает в школе в Вестеролене, а затем становится помощником судебного шерифа, в библиотеке которого открывает для себя Бьернстерне Бьернсона, Генрика Ибсена и Других ведущих скандинавских писателей. В это время Г. выпускает роман «Бергер» («Bjorger», 1878), одноименный герой которого пишет великие стихи о своей тяжелой жизни.

На деньги нурланского торговца Г. в 1878 г. отправляется в Христианию (ныне Осло), однако писательским трудом обеспечить себя не может, растрачивает сбережения, живет в бедности и в конце концов становится дорожным рабочим в Восточной Норвегии. В 1882 г., заручившись рекомендательными письмами к влиятельным эмигрантам из Норвегии, он едет в Соединенные Штаты, однако связей его оказывается недостаточно, и Г. вынужден работать сначала батраком в штате Висконсин, а затем секретарем норвежского проповедника в Миннесоте. Здесь молодой человек серьезно заболевает, врачи ставят неподтвердившийся, впрочем, диагноз туберкулеза, и он возвращается на родину.

Когда Г. приехал в 1884 г. в Осло, все симптомы болезни, по-видимому бронхита, исчезли Какое-то время он жил в Вальдерсе, где под псевдонимом Кнут Гамсунд (впоследствии «д» из-за типографской ошибки отпало) написал работу о Марке Твене. В Осло его литературная карьера не сложилась, Г. опять бедствует, а затем, в 1886 г, снова едет в Соединенные Штаты. Приехав в Чикаго, он сначала работает кондуктором трамвая, а летом батрачит на пшеничных полях Северной Дакотыю. Разочаровавшись в своих литературных начинаниях, он вновь возвращается в Европу и в Копенгагене, в то время центре скандинавского издательского дела, показывает начатую повесть Эдварду Брандесу, брату влиятельного датского литературного критика Георга Брандеса, редактору ежедневной копенгагенской газеты, на Брандеса одинаково сильное впечатление произвели как изнуренный вид Г., так и отрывок из его повести. В конце того же года повесть появилась на страницах одного из датских литературных журналов, а в 1890 г. была опубликована целиком в Копенгагене под названием «Голод» («Suit»).

«Голод» немедленно произвел сенсацию и создал Г. репутацию серьезного писателя. В этой повести Г. порывает с традицией обличительного реализма, который тогда преобладал в скандинавской прозе, и отказывается от господствовавшей в то время идеи, согласно которой задачей литературы является улучшение условий человеческого существования. Повесть, по существу, не имеет сюжета и рассказывает о молодом человеке из провинции, который живет в Осло и мечтает стать писателем. Совершенно уверенный в собственной гениальности, он предпочитает страдать от нищеты, чем отказаться от амбиций «Это герой Достоевского, – писал американский критик Альрик Густафсон – Больной душой и телом, испытывающий муки голода, он превращает свою внутреннюю жизнь в сплошную галлюцинацию». Страдает главный герой «Голода» не только от отсутствия пищи, но и от отсутствия социальных контактов, от сексуальной неудовлетворенности, невозможности выразить себя. Своей отчужденностью этот герой предвосхищает антигероя литературы XX в.

Как сказал один из переводчиков Г., современный американский поэт Роберт Блай, «живость и острота прозы Г. потрясли всех». Книга написана короткими емкими фразами, ясные, четкие описания чередуются с намеренно субъективными, многозначительными «Голод» писался в то время, когда Артур Шопенгауэр, Эдуард фон Гартман, Фридрих Ницше и Август Стриндберг призывали обратить внимание на те сложные подсознательные силы, которые управляют человеческой личностью. Собственную концепцию субъективной прозы Г. сформулировал в эссе, озаглавленном «Из подсознательной жизни души» («Fra det ubevidste Sjaeleliv») и появившемся в том же году, что и «Голод». Отказываясь от условностей объективной прозы, писатель предлагает изучать «тайные движения души, происходящие в самых отдаленных глубинах подсознания, анализировать неисчислимый хаос впечатлений, через увеличительное стекло рассматривать изысканную жизнь воображения, поток мыслей и чувств»

Г. снова использует субъективный метод в романе «Мистерии» («Mystener», 1892), где говорится о шарлатане, который появляется в приморской деревушке и озадачивает жителей своим странным поведением. Роман «Пан» («Pan», 1894) написан в форме воспоминаний Томаса Глана, который отказывается от цивилизованного существования и живет жизнью охотника и рыболова вблизи провинциального городка в Нурлане. «Я попытался по аналогии с Руссо представить что-то вроде культа природы, чувствительности, точнее, сверхчувствительности души», – признался Г. своему другу, когда работал над «Паном». Возвышенные описания природы выражают ту эйфорию, которую стремился обрести и сам Г., и его главный герой, мистически и пантеистически отождествлявший себя с нурланской деревней. Пламенная страсть Глана к Эдварде, избалованной, своевольной дочери местного купца, порождает в его душе эмоциональный хаос, который в конечном счете приводит героя к самоубийству.

Г. – признанный автор романов и эссе, но его перу принадлежат также поэтические и драматические произведения. С 1895 по 1898 г. он писал драматическую трилогию о жизни философа: «У врат царства» («Ved rikets port», 1895), «Драма жизни» («Livets spill», 1896) и «Вечерняя заря» («Aftenrode», 1898). По общему мнению критиков, в своих пьесах Г. оказался неспособен изобразить характеры героев так же глубоко, как это ему удавалось в романах. Большинство поэтических произведений Г. сжигал до их публикации, однако в 1904 г. он издает сборник стихов «Дикий хор» («Det vilde kor»), который не уступает его лучшей прозе.

С начала XX в. Г. пишет объемные романы, где много действующих лиц и повествование идет от третьего лица, такие, как «Дети века» («Bern av tiden», 1913) и его продолжение «Город Сегелфосс» («Segelfossby», 1915). Согласно Джеймсу У. Макфарлейну, одному из переводчиков Г., эти и последующие романы «стали образной демонстрацией устоявшейся и в целом пасторальной (даже феодальной) системы ценностей писателя: антиинтеллектуализм и аполитичность в сочетании с сильным предубеждением против торгашеского духа».

В переезде Г. на ферму в 1911 г. отразились его усугубившееся отчуждение от общества и неприятие особенно в связи с событиями первой мировой войны – индустриального века. Этими настроениями проникнут роман «Соки земли» («Markens grede»), который был издан в 1917 г. В нем с большой любовью рассказывается о жизни норвежских крестьян Исака и Ингер, сохранивших свою вековую привязанность к земле и верность патриархальным традициям.

Именно «за такое монументальное произведение, как «Соки земли»», Г. в 1920 г. был удостоен Нобелевской премии по литературе. Представитель Шведской академии Харальд Йерне в своей речи сказал: «Те, кто ищет в литературе… правдивое изображение реальности, найдет в «Соках земли» рассказ о той жизни, какой живет любой человек, где бы он ни находился, где бы ни трудился». Йерне даже сравнил роман Г. с дидактическими поэмами Гесиода. Читать Нобелевскую лекцию Г. отказался.

Год спустя после выхода «Соков земли» Г. приобрел имение Нерхольм в Южной Норвегии, где сочетал литературную работу с сельскохозяйственной. Роман «Женщины у колодца» («Konerne ved vandposten») появился в 1920 г. Циничный и безысходный, роман этот повествует о вымирании маленькой приморской деревушки, зараженной ложными, с точки зрения автора, ценностями современного мира. Затем появилась «Последняя глава» («Siste kapitel», 1923), мрачный роман о сельском санатории.

Переживая депрессию, связанную с неблагожелательными отзывами на свои книги, Г. недолго лечится методом психоанализа, после чего пишет трилогию «Бродяги» («Landstrykere», 1927), «Август» («August», 1930) и «А жизнь идет» («Men livet lever», 1933), главным персонажем которой является бродяга по имени Август. Хотя в этих трех романах Г. вновь возвращается к теме социальной отверженности, бессилие Августа носит на этот раз необратимый характер. Последний роман Г. «Кольцо замыкается» («Ringen sluttet») издан в 1936 г. В нем описывается бесцельная жизнь человека, надеждам которого не суждено осуществиться, но который тем не менее остается, по словам Г., «властелином в своем роде».

С возрастом Г. становится все более реакционным: в 1934 г. он открыто заявляет о своей поддержке нацистов. Хотя писатель никогда не вступал в норвежскую нацистскую партию, его перу принадлежит несколько профашистских статей, изданных в период немецкой оккупации Норвегии, а в 1943 г. он встречался в Германии с Геббельсом и Гитлером. Тысячи читателей в знак протеста возвратили писателю его книги. В конце войны Г. и его жена были арестованы. Осенью 1945 г. писатель был помещен в психиатрическую клинику в Осло, где провел четыре месяца, после чего был переведен в дом для престарелых в Ландвике. В 1947 г. он предстал перед судом, был признан виновным в пособничестве врагу и приговорен к выплате 425 тыс. норвежских крон (около 80 тыс. долларов по тогдашнему курсу), однако из-за «интеллектуальной деградации» тюремного заключения избежал. «По заросшим тропам» («Pa gjengrodde stier»), рассказ о судебном процессе, появился в 1949 г., когда Г. было 90 лет. Книга написана чрезвычайно живо, Роберт Блай назвал ее «по-прежнему живой, сжатой и яркой», что, впрочем, ни в коей мере не оправдывает поведение Г. во время войны. Тем не менее эта книга, безусловно, способствовала возрождению интереса к творчеству писателя.

В 1898 г. Г. женился на Берглют Бех, от брака с которой у него была дочь. В 1906 г. супруги развелись, а двумя годами позже писатель влюбился в актрису Марию Андерсен, которая была моложе его на двадцать три года. Они поженились в 1909 г., у них родилось двое дочерей и двое сыновей. В ходе расследования дела Г. в 1947 г. Мария раскрыла интимные подробности их брака, и разгневанный Г. отказался видеть ее в течение последующих трех лет, однако с 1950 г. они снова жили вместе вплоть до кончины писателя, последовавшей 19 февраля 1952 г.

Многие критики сходятся во мнении, что Г., с присущими ему субъективностью, фрагментарностью, лиризмом, нарушением последовательности действия, является родоначальником современной прозы. «На сегодняшний день Г. – это единственный норвежский писатель, не считая Ибсена и Унсет, который является классиком мировой литературы», – считает Харальд Нэсс. С ним согласен Альрик Густафсон, который заявляет, что книги Г. подкупают не обличением, а «чисто литературными достоинствами и запоминаются великолепно очерченными живыми характерами, невиданным богатством литературных приемов и, быть может, в первую очередь своим стилем, который по чуткости, искренности звучания является чистейшей поэзией».