«Взгляд сквозь годы на добрых восточных женщин, спасавших в эвакуации моих родителей. Если бы не было войны, то не было бы меня. Но лучше бы не было меня. Пусть будут прокляты все войны. Но пусть сердце хранит благодарную память. Иначе кто мы, если не хранит?
«Ман туро дуст медорам…»
Я тебя люблю
Алла Лескова родилась в 1956 году в Таджикистане. Детство прошло в Самарканде (Узбекистан). В 1973-1978 гг. училась в Тартуском университете на факультете русской филологии. Слушала лекции Юрия Лотмана, Зары Минц, Бориса Гаспарова и многих других прекрасных ученых. Защищала диплом у Зары Минц (тема — проза А.Блока). Печаталась в различных изданиях Эстонии, Казахстана, России. Второе образование получила в СПБГУ, специальность «практический психолог». Более десяти лет успешно работала в этой области, в том числе с детьми-инвалидами.
Мать двоих детей. С 1994 года живет в Санкт-Петербурге. Много публикуется в Фэйсбуке. Автор книги «Фимочка и Дюрер», которая успешно разошлась как среди пользователей ФБ, так и в книжной сети.
ТАДЖИКИСТАН. БАБУШКА ПРИГОВАРИВАЛА «ЗЕБО»
Все же и у истории бывает сослагательное наклонение.
Например, если бы не Великая Отечественная, меня бы не было на свете.
Или была бы, но у других родителей и не я.
Но есть именно я. Потому что была война.
…Моих будущих родителей эвакуировали в Среднюю Азию.
И папу, и маму.
Их детство, у папы в Запорожье, у мамы в Николаеве, закончилось в один день.
Дедушка, папин отец, ушел на фронт и погиб в сорок втором.
Бабушка привезла детей, сына и дочь, вместе со всеми эвакуированными в Таджикистан, в город Ленинабад.
Она была детским врачом и всю жизнь потом лечила таджикских детей. Почти до самой смерти…
Таджикские матери приносили ей больных плачущих детей и теплые, завернутые в белую тряпку, лепешки и говорили на прощание: «Ман туро дуст медорам». Я тебя люблю.
Мамы так говорили и их дети.
А бабушка осматривала ребенка и приговаривала — зебо (красавица, красавец, сладкий).
Это было в Ленинабаде. В городе на севере Таджикистана, как пишут в энциклопедиях.
Север Таджикистана… Очень забавное сочетание. Север в стране вечного солнца, зелени, рек, гор и опять солнца.
Там я и родилась, через одиннадцать лет после войны.
Я плохо помню Ленинабад детства, потому что мы вскоре уехали оттуда в Узбекистан.
Именно Узбекистан кажется мне до сих пор самым родным и подарившим столько счастья, запахов, красок, лиц и солнца, такого постоянного солнца, что, ей-богу, можно было потом и не быть счастливой, и не ждать ничего, потому что такого все равно больше не было и не могло быть. Потому что детства не бывает два раза…
УЗБЕКИСТАН. А ПОТОМ ПАПА ВЛЮБИЛСЯ В МАМУ
А маму с ее младшим братом и бабушкой моей, которая тоже осталась вдовой, во время войны привезли в теплушке в хлебный город Ташкент.
Бабушка рассказывала, что узбеки, как и таджики, принимали в своих глинобитных небольших домах десятки бежавших от войны, размещали с радостью, сочувствием.
Лечили, как могли, кормили, как могли, делились всем, чем возможно. Последним делились.
Спасали.
И спасли.
Мама закончила в Ташкенте политехнический институт и ее отправили в Таджикистан работать с ураном на закрытом комбинате, тогда это называлось «почтовый ящик».
Мама была в молодости необыкновенно красивая и в нее влюбился мой папа. От их любви родилась моя сестра, а потом я.
Бабушки, обе Ревекки, бабы Ривы, так и остались жить в Средней Азии. Одна в Ленинабаде, вторая в Ташкенте.
Средняя Азия стала для них и их детей спасительницей и второй, уже навсегда, родиной. Хотя в речи и той и другой бабы Ривы до конца жизни оставались украинизмы…
ПОКЛОННАЯ ГОРА. «БЛАГОДАРЕНИЕ ПРИЮТИВШИМ»
Средняя Азия приютила огромное количество бежавших от войны семей, предприятий, театров, киностудий.
Мое поколение это знает и помнит, никогда не забудет.
Однако годы идут, летят, люди как будто уже в другой матрице живут, а Великая Отечественная для новых поколений что-то типа Куликовской битвы, наверное…
Во всяком случае, многие, даже те, кто знал, как Зауралье полстраны спасло в те страшные годы, стали, как манкурты, забывать об этом. А кто-то просто «не в курсе». Очень удивляется, когда ему об этом говорят.
…Недавно увидела на просторах Интернета ранее неизвестное мне заявление партии «Яблоко», сделанное в июне 2012 года на их съезде. Заявление называется «О благодарности народам, давшим приют беженцам и эвакуированным во время Великой Отечественной войны».
Заявление начинается так:
«Сохранение памяти о победе в Великой Отечественной войне — наша моральная обязанность перед прошлыми и будущими поколениями. Эта память остается неполной, если не помнить о тех, кто в военные годы дал приют беженцам и эвакуированным, приняв их как родных, делился с ними не только кровом, но и скудным питанием».
И далее.
«Минуло уже более семидесяти лет, как миллионам жителей Украины, Белоруссии, Прибалтики, западных областей России, народам Кавказа и другим репрессированным народам других республик СССР, оказавшимся в драматическом положении беженцев, было оказано искреннее гостеприимство, благодаря которому они были спасены от голода, нищеты и других опасностей. Мы уверены, что благодарная память об этом широком народном великодушии — не только вопрос памяти и долга. Это необходимо для восстановления дружеских связей между народами, чьи тесные связи оказались нарушенными в результате современных политических обстоятельств, для возрождения отношений доверия между народами бывшего СССР. Это поможет всем народам и в борьбе с агрессивным национализмом».
Замечательные слова, не правда ли?
А дальше совсем прекрасно:
«РОДП «ЯБЛОКО» считает необходимым установить 24 июня (день принятия совместного постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР о создании Совета по эвакуации) День памяти беженцев и эвакуированных и благодарности гостеприимству приютивших их народов.
РОДП «ЯБЛОКО» будет ходатайствовать перед правительством РФ и мэрией Москвы об установлении на Поклонной горе памятника «Благодарность приютившим».
Редакция «Родины» связалась с музеем на Поклонной горе. Там ничего не слышали ни про инициативу яблочников, ни про памятник. А про День памяти беженцев и эвакуированных ничего не слышала я.
Забыли прекрасную идею? Заволокитили? Но как же она нужна сегодня, Благодарность Приютившим, и мне, и внукам, правнукам тех, кто спас моих родителей в сороковые…
Мигрантам по-нынешнему.
МОЙ ПЕТЕРБУРГ. «ПОНАЕХАЛИ!»
Они приехали в северные, хмурые, чужие города, чтобы выжить.
На заработки приехали.
Для того, чтобы прокормить большие семьи.
Настал час беды и тревог теперь для них.
И что же мы увидели?
Многие потомки спасавших оказались для многих потомков спасенных «чурками».
Почему-то они говорят на своем языке, а не на великом могучем.
Почему-то соблюдают свои мусульманские праздники, как будто у себя дома.
Почему-то включают в маршрутках свои песни.
Почему-то метут дворы, очищают мусорные контейнеры и открывают небольшие магазины.
Почему-то уступают место в транспорте пожилым и женщинам, чем тоже раздражают…
В общем, чужие.
А я вспоминаю, как никто не хотел учить в Самарканде, где я закончила школу, узбекский язык.
Мы издевались над учителем узбекского, а на его уроках ходили по классу и громко смеялись.
Зачем нам узбекский? Еще чего! Не царское это дело, пусть они говорят на нашем.
Так было, и это горькая правда…
Не помним. Не знаем. Не хотим помнить и знать.
Неблагодарные.
А неблагодарность, по мне, самый большой грех.
Если бы не было войны, то не было бы меня. Но лучше бы не было меня. Пусть будут прокляты все войны. Но пусть сердце хранит благодарную память. Иначе кто мы, если не хранит?
