5 июня — День рождения выдающегося азербайджанского поэта Вагифа Самедоглу

   Не то что­бы он не мог оп­ре­де­лить­ся со сво­им при­зва­ни­ем, про­сто ему бы­ло ин­те­рес­но все. Пи­са­тель, по­эт, дра­ма­тург и му­зы­кант Ва­гиф Са­ме­дог­лу (5 июня 1939 — 28 января 2015) по­свя­тил свою жизнь твор­че­с­т­ву во всей ее пол­но­те.

ВАГИФ САМЕДОГЛУ — ПОЭТ БУДУЩЕГО

Вагиф Самедоглу родился 5 июня 1939 года в городе Баку. Окончив в 1956 году музыкальную школу имени Бюльбюля, он получил высшее образование в Азербайджанской государственной консерватории по классу фортепиано, а затем прошел специальный курс в Консерватории имени П.И.Чайковского в Москве. Начав трудовую деятельность в 1963 году в Азербайджанской государственной консерватории в качестве преподавателя, Вагиф Самедоглу в 1968-1973 годах занимал должности заведующего отделом искусств в Главной редакции Азербайджанской советской энциклопедии», в 1973-1975 годах — сценариста на киностудии «Азербайджанфильм» имени Джафара Джаббарлы, в 1978-1982 годах — редактора в издательстве «Язычы», в 1982-1985 годах — заведующего литературной частью вновь на киностудии «Азербайджанфильм» имени Джафара Джаббарлы, а в 1992-1994 годах работал главным редактором независимой газеты «Огуз эли» Союза писателей Азербайджана.
В 2000-2010 годах Вагиф Самедоглу избирался депутатом Милли меджлиса двух созывов. В тот период он был членом делегации парламента Азербайджана в Парламентской ассамблее Совета Европы.
Литературная и общественно-политическая деятельность Вагифа Самедоглу была высоко оценена государством. Он был удостоен высших наград — орденов «Шохрат», «Шараф» и «Истиглал».

Он о се­бе

Бу­ду­чи од­ним из та­лан­т­ли­вых ма­с­те­ров, при­нес­ших в 60-х го­дах про­шло­го сто­ле­тия но­вую ат­мо­сфе­ру в ли­те­ра­тур­ную сре­ду на­шей стра­ны, Ва­гиф Са­ме­дог­лу на про­тя­же­нии бо­лее по­лу­ве­ка вно­сил цен­ный вклад в со­кро­вищ­ни­цу сло­ва на­ше­го на­ро­да. Его твор­че­с­т­во со­став­ля­ет осо­бый этап но­вой по­эзии в со­вре­мен­ной азер­бай­джан­ской ли­те­ра­ту­ре. Каж­дое ос­мыс­лен­ное вы­ра­же­ние в про­из­ве­де­ни­ях ма­с­те­ра свя­за­но с бо­га­тым ли­те­ра­тур­но-ху­до­же­с­т­вен­ным на­сле­ди­ем азер­бай­джан­ско­го на­ро­да, не­ис­чер­па­е­мы­ми воз­мож­но­с­тя­ми на­ци­о­наль­но­го фоль­к­ло­ра и до­сти­же­ни­я­ми ми­ро­вой ли­те­ра­ту­ры. Са­ме­дог­лу в при­су­щем ему сти­ле со­здал не­по­вто­ри­мую па­но­ра­му и пре­ис­пол­нен­ный по­эти­че­с­ки­ми на­ход­ка­ми бо­га­тый мир фи­ло­соф­ско-ли­ри­че­с­ких рас­суж­де­ний о жиз­ни и вре­ме­ни, ми­ре и че­ло­ве­ке. В раз­но­об­раз­ных те­мах, к ко­то­рым об­ра­щал­ся Ва­гиф Са­ме­дог­лу, он по­сто­ян­но дер­жал в цен­т­ре вни­ма­ния яр­кий об­раз Ро­ди­ны.

Ли­ри­ка Ва­ги­фа Са­ме­дог­лу, ко­то­рую ли­те­ра­тур­ная кри­ти­ка все­г­да вы­со­ко це­ни­ла как по­эзию мыс­ли, со­че­тая в се­бе об­ще­че­ло­ве­че­с­кое и на­ци­о­наль­ное на­ча­ла, бла­го­да­ря при­зы­ву к ос­мыс­лен­ной жиз­ни и раз­мыш­ле­ни­ям за­во­е­ва­ла сим­па­тии ши­ро­кой мас­сы чи­та­те­лей. Ма­с­тер, ко­то­рый был гар­мо­нич­но и тес­но свя­зан с со­вре­мен­ной эпо­хой, ис­поль­зуя един­ство тра­ди­ций и но­ва­тор­ства, воз­мож­но­с­ти сво­бод­но­го сти­ха, до­бил­ся пол­но­цен­но­го и раз­вер­ну­то­го опи­са­ния пси­хо­ло­гии со­вре­мен­но­го че­ло­ве­ка. Бу­ду­чи ли­те­ра­тур­ным на­след­ни­ком Са­ме­да Вур­гу­на, он сло­жил на сло­ва по­эта, ма­с­тер­ски поль­зо­вав­ше­го­ся не­ис­чер­па­е­мы­ми воз­мож­но­с­тя­ми род­но­го язы­ка, мно­же­с­т­во пе­сен, ко­то­рые и се­год­ня ис­пол­ня­ют­ся с лю­бо­вью.

И дей­стви­тель­но, он был ав­то­ром не­сколь­ких со­тен ли­ри­че­с­ких сти­хот­во­ре­ний, да и сам Са­ме­дог­лу вы­брал для се­бя ла­ко­нич­ный псев­до­ним «Ли­рик». Его по­эзия, так ­же как и его дра­ма­тур­гия, от­ли­ча­ет­ся уди­ви­тель­ной без­злоб­но­с­тью. И ли­ри­кой ее мож­но на­звать толь­ко в са­мом ши­ро­ком смыс­ле, так как она ско­рее о люб­ви ко все­му луч­ше­му, что есть в нас. Он не был мра­чен, сти­хи его пе­ре­да­ва­ли, фик­си­ро­ва­ли дан­ное, впол­не кон­крет­ное на­стро­е­ние. А к жиз­ни Са­ме­дог­лу от­но­сил­ся с оп­ти­миз­мом на­сто­я­ще­го ли­ри­ка: «Ста­рость, ста­рость… Вспом­ни­лось, как од­наж­ды, ко­г­да я был очень мо­ло­дым, встре­тил на ули­це ле­ген­дар­но­го, уже по­жи­ло­го ха­нен­де Ха­на Шу­шин­ско­го. А ко­г­да я по­до­шел к не­му, по­здо­ро­вал­ся и спро­сил: «Как де­ла?» — он дал не­ожи­дан­ный от­вет: «Под­лость луч­ше ста­ро­с­ти»».

Тем не ме­нее его твор­че­с­т­во раз­но­об­раз­но и за­тра­ги­ва­ет не толь­ко раз­ные те­мы, по­эти­че­с­кие при­емы, но и раз­ные смыс­лы и эмо­ци­о­наль­ные со­сто­я­ния.

Ва­гиф Са­ме­дог­лу был ав­то­ром цик­ла про­из­ве­де­ний для те­а­т­ра и ки­но, об­ла­да­ю­щих вы­со­ки­ми ху­до­же­с­т­вен­ны­ми ка­че­с­т­ва­ми. Эти про­из­ве­де­ния, от­ли­ча­ю­щи­е­ся кра­соч­но­с­тью и си­лой воз­дей­ствия ху­до­же­с­т­вен­ных средств, на­прав­ля­ю­щие вни­ма­ние на судь­бо­нос­ные нрав­ствен­ные проб­ле­мы, при­не­сли ему сла­ву дра­ма­тур­га. Ва­гиф Са­ме­дог­лу с чув­ством глу­бо­кой граж­дан­ствен­но­с­ти от­но­сил­ся к про­цес­сам, про­ис­хо­див­шим в жиз­ни стра­ны и об­ще­ства, и в то же вре­мя был из­ве­с­тен как об­ще­ствен­ный де­я­тель. Вы­сту­пая с идео­логии азер­бай­джан­ства, он при­ла­гал все свои си­лы и спо­соб­но­с­ти для раз­ви­тия на­шей куль­ту­ры, со­хра­не­ния на­ших на­ци­о­наль­но-ду­хов­ных цен­но­с­тей.

Его но­ва­тор­ство

Друг Са­ме­дог­лу — по­эт, пи­са­тель, пе­ре­вод­чик, пред­се­да­тель Цен­т­ра ху­до­же­с­т­вен­но­го пе­ре­во­да и ли­те­ра­тур­ных от­но­ше­ний Со­юза пи­са­те­лей Азер­бай­джа­на, ре­дак­тор жур­на­ла «Dцnya яdяbiyyatы» Са­лим Ба­бул­ла­ог­лу так рас­ска­зы­ва­ет о нем: «Ва­гиф Са­ме­дог­лу был од­ним из круп­ней­ших по­этов XX ве­ка, но­ва­то­ром, од­ним из ре­фор­ма­то­ров азер­бай­джан­ско­го сво­бод­но­го сти­ха, ко­то­рый был ос­но­ван Рас­улом Рзой».

Бу­ду­чи боль­шим та­лан­том в со­вер­шен­но раз­ных об­ла­с­тях, Са­ме­дог­лу внес ог­ром­ный вклад в пер­вую оче­редь в на­ци­о­наль­ную по­эзию.

«На­ря­ду с Фи­к­ре­том Го­джа и Али Ке­ри­мом он об­но­вил стиль по­эзии, «оче­ло­ве­чил» язык сво­бод­но­го сти­ха, его сти­хи ста­ли го­во­рить на про­стом азер­бай­джан­ском язы­ке», — расcка­зы­ва­ет Ба­бул­ла­ог­лу. — Он и дру­гие на­ши круп­ные по­эты-ше­с­ти­де­сят­ни­ки вос­ста­но­ви­ли ме­та­фи­зи­че­с­кий пласт, ха­рак­тер­ный для до­со­вет­ской азер­бай­джан­ской по­эзии — то есть те­мы Ал­ла­ха, оди­но­че­с­т­ва, брен­но­с­ти че­ло­ве­ка, смер­ти, то­с­ки». Он вы­вел в со­вет­ские го­ды эти те­мы из-под не­глас­но­го за­пре­та и по­да­рил их но­во­му по­ко­ле­нию, как бы ска­зав: «Да, и об этом пи­сать мож­но и нуж­но!».

«Кро­ме то­го, он был и вид­ным об­ще­ствен­ным де­я­те­лем, по­с­ту­ли­ро­вал мир сво­бо­ды Азер­бай­джа­на, — го­во­рит его друг. — Ко­г­да мы ду­ма­ем о со­вре­мен­ном сво­бод­ном и не­за­ви­си­мом Азер­бай­джа­не, то пер­вые ис­кры этой сво­бо­ды жи­ли, раз­ви­ва­лись и от­сто­я­ли се­бя в сти­хах Ва­ги­фа Са­ме­дог­лу».

Его фор­пост куль­ту­ры

В тя­же­лые 90-е лю­дям бы­ло не до ли­те­ра­ту­ры, это бы­ло, по­жа­луй, са­мое труд­ное вре­мя для твор­че­с­кой ин­тел­ли­ген­ции Азер­бай­джа­на. За­кры­лись по­чти все ли­те­ра­тур­ные жур­на­лы, не из­да­ва­лись кни­ги. Лю­ди про­сто пе­ре­ста­ли их по­ку­пать. И имен­но то­г­да, в са­мые су­ро­вые вре­ме­на вой­ны, ди­кой ин­фля­ции и раз­ру­ше­ния си­с­тем цен­но­с­тей, Са­ме­дог­лу уда­лось со­брать еди­но­мыш­лен­ни­ков и со­здать ли­те­ра­тур­ный жур­нал «Огуз эли» при Со­юзе пи­са­те­лей Азер­бай­джа­на, ко­то­рый не толь­ко был фор­по­с­том куль­ту­ры, но и в ус­ло­ви­ях ни­ще­ты да­вал пи­шу­щим ин­тел­ли­ген­там, лю­дям твор­че­с­ких про­фес­сий не­боль­шой за­ра­бо­ток.

Его но­с­таль­гия

Го­во­ря о че­ло­ве­че­с­ких ка­че­с­т­вах Ва­ги­фа Са­ме­дог­лу, Ба­бул­ла­ог­лу срав­ни­ва­ет его с Оси­пом Ман­дель­шта­мом: «Как в его сти­хах, так и в его ми­ро­воз­зре­нии чув­ство­ва­лась но­с­таль­гия по ми­ро­вой куль­ту­ре. Ис­хо­дя из это­го, я мо­гу на­звать Ва­ги­фа Са­ме­дог­лу ак­ку­му­ля­то­ром тра­ди­ций ми­ро­вой куль­ту­ры, ко­то­рый до­но­сил ее до нас по­сред­ством азер­бай­джан­ской по­эзии», — го­во­рит Ба­бул­ла­ог­лу.

Тем не ме­нее Са­ме­дог­лу нель­зя бы­ло на­звать кон­сер­ва­тив­ным в вос­при­ятии тен­ден­ций ми­ро­вой про­зы и по­эзии, он все­г­да «дер­жал ру­ку на пуль­се». «Он был очень ин­те­рес­ным со­бе­сед­ни­ком, мы мно­го го­во­ри­ли с ним о ми­ро­вой куль­ту­ре и ли­те­ра­ту­ре, в том чис­ле о со­вре­мен­ной, — вспо­ми­на­ет его друг. — Он был эпо­халь­ным че­ло­ве­ком, дру­гом всех по­эти­че­с­ких ли­те­ра­тур­ных по­ко­ле­ний».

Его джаз

Да­ле­ко не все хо­ро­шо зна­ко­мы с его та­лан­та­ми и в ос­нов­ном вос­при­ни­ма­ют Са­ме­дог­лу как по­эта. Во мно­гом это свя­за­но с «те­нью от­ца», как из­ве­ст­но, он был сы­ном из­ве­ст­но­го по­эта Са­ме­да Вур­гу­на. Он об­ла­дал пре­крас­ным слу­хом, окон­чил му­зы­каль­ную шко­лу Бюль­бю­ля, кон­сер­ва­то­рию, а за­тем и зна­ме­ни­тую мо­с­ков­скую кон­сер­ва­то­рию име­ни Чай­ков­ско­го.

У мо­ло­до­го та­лан­т­ли­во­го му­зы­кан­та Са­ме­дог­лу бы­ла воз­мож­ность на­все­г­да ос­тать­ся в му­зы­ке, он лю­бил, про­сто обо­жал джаз. На поч­ве «джа­за» он дру­жил с Ва­ги­фом Му­с­та­фа­за­де, ко­то­рый учил­ся на курс млад­ше его, а тре­ть­им в их ком­па­нии был еще один вир­ту­оз Ра­фик Ба­ба­ев. В Со­юзе в те го­ды с джа­зом бы­ло пло­хо, его мно­го раз то за­пре­ща­ли то раз­ре­ша­ли. Са­ме­дог­лу при­зна­вал­ся, что имен­но в Ба­ку си­ту­а­ция бы­ла не­сколь­ко иной. За нра­ва­ми мо­ло­де­жи сле­ди­ли не так стро­го, да и мож­но бы­ло хоть и с боль­шим тру­дом и за боль­шие день­ги до­стать пла­с­тин­ку. Джа­зу они в ос­нов­ном учи­лись по ино­с­т­ран­ным филь­мам в ки­но­те­а­т­рах, вни­ма­тель­но слу­шая за­ка­д­ро­вую му­зы­ку. «Ино­г­да по не­сколь­ку раз в день мы с Ва­ги­фом Му­с­та­фа­за­де смо­т­ре­ли один и тот же фильм, а по­том бе­жа­ли к не­му или ко мне до­мой, что­бы не­мед­ля про­иг­рать за­по­мнив­шу­ю­ся ме­ло­дию, — рас­ска­зы­вал как-то Са­ме­дог­лу.

Это бы­ла ком­па­ния на­сто­я­щих, клас­си­че­с­ких ба­кин­цев сво­е­го вре­ме­ни. Слу­ша­ли джаз, не при­зна­ва­ли уны­лый со­вет­ский тек­с­тиль, а оде­ва­лись у «фар­цов­щи­ков» (с ко­то­ры­ми по­зна­ко­мил его Му­с­та­фа­за­де) на Ку­бин­ке и Со­вет­ской. Это бы­ла очень стран­ная по ны­неш­ним мер­кам одеж­да, за­да­ча ко­то­рой был ско­рее вы­зов се­рой дей­стви­тель­но­с­ти оди­на­ко­вых паль­то «в елоч­ку» и об­ще­пи­тов. Ва­гиф оде­вал бо­тин­ки- «раз­го­вор­чи­ки», ши­кар­ные ру­баш­ки с на­клад­ны­ми кар­ма­на­ми и обя­за­тель­ны­ми че­тырь­мя пу­го­ви­ца­ми, ши­ро­кие гал­сту­ки яр­ких цве­тов. Их еще на­зы­ва­ли «по­жар в джун­г­лях».

Так вот по­доб­ная жизнь, как он сам по­том вспо­ми­нал, мог­ла сде­лать его му­зы­кан­том, и по мо­ло­до­с­ти он так и со­би­рал­ся по­сту­пить, но дру­гие ув­ле­че­ния по­ме­ша­ли. Раз­ве что в 70-е, ра­бо­тая в сре­де те­ле­ви­зи­он­щи­ков и ки­не­ма­то­гра­фи­с­тов, и ко­г­да власть при­зна­ла, на­ко­нец, пра­во джа­за на жизнь, Са­ме­дог­лу вер­нул­ся к му­зы­ке и в те­че­ние не­сколь­ких лет вел те­ле­пе­ре­да­чу «Клуб лю­би­те­лей джа­за».

Строки из дневников и стихов

Цезарь придумал юристов, чтобы оградить себя от поэтов.

* * *

Самые добрые намерения рано или поздно приносят зло, точно также как победившая революция.

* * *

Человек, словно ива, что выросла во дворе сумасшедшего дома – никогда не может он родиться и жить там, где хотел бы.

* * *

Закон – жена, преступление – любовница

* * *

Убеди, ну убеди меня, что Соломон был нормальным человеком…

* * *
…Я бывал во многих странах, в очень многих, но так и не встретил ни одного чужого дерева… Ни одна река не шумела по-другому, ни одна «инородная» кошка не мяукнула так, чтоб я ее не узнал, ни одной птицы голос не показался мне незнакомым… Как и плач ребенка – все дети на земле плачут одинаково… И лишь, когда они начинают говорить, выясняется, что цвет кожи у них разный, что кто-то из них христианин, а кто-то мусульманин, да и языки у всех разные… Вот когда начинаются «знаки различия…

* * *

… Пустой рукав пиджака инвалида ночью полон…

* * *

… На сумрачной плоскости стены  угасло окно…

* * *

… Молния сверкнула, как резкий росчерк пера диктатора…

* * *

…воспоминания мечутся,  оседлав мое одиночество, как коня…

* * *

Боль временна, триумф вечен»…

Его кра­со­та во всем

«Без­ус­лов­но, Са­ме­дог­лу внес ог­ром­ный вклад в азер­бай­джан­скую куль­ту­ру, и его уход — ог­ром­ная ут­ра­та для нас всех, — го­во­рит пи­са­тель и ис­кус­ство­вед Ла­чин Са­мед­за­де. — Он был по-на­сто­я­ще­му боль­шим ху­дож­ни­ком, и не важ­но, чем имен­но в дан­ный мо­мент он за­ни­мал­ся, он все­г­да де­лал это хо­ро­шо». Са­ме­дог­лу был раз­но­сто­рон­ним че­ло­ве­ком, его ин­те­ре­со­ва­ло все. Так, еще в 70-е го­ды, бу­ду­чи пе­да­го­гом кон­сер­ва­то­рии по клас­су фор­те­пи­а­но, он од­но­вре­мен­но пи­сал сти­хи, а так­же куль­ту­ро­вед­че­с­кие ста­тьи и был гла­вой от­де­ла ис­кусств в глав­ной ре­дак­ции Азер­бай­джан­ской со­вет­ской эн­цик­ло­пе­дии.

В по­сле­ду­ю­щие го­ды Са­ме­дог­лу ув­лек­ла боль­ше пи­са­тель­ская ра­бо­та, он был так­же и сце­на­ри­с­том на ки­но­сту­дии «Азер­бай­джан­фильм», за­тем, в кон­це 70 — на­ча­ле 80-х — ре­дак­то­ром в из­да­тель­ст­ве «Язы­чы», а в 1982-1985 го­дах — за­ве­ду­ю­щим ли­те­ра­тур­ной ча­с­тью сно­ва в «Азер­бай­джан­филь­ме». В на­ча­ле 90-х имя Са­ме­дог­лу проч­но во­шло в ки­не­ма­то­граф, ко­г­да по его сце­на­рию был снят бли­с­та­тель­ный фильм «B?xt ?z?y?» («Об­ру­чаль­ное коль­цо»), став­ший эта­ло­ном прав­ди­вой и до­б­рой (что бы­ло ред­ко­с­тью для то­го со­в­сем не­до­б­ро­го вре­ме­ни) са­ти­ры. «Ув­ле­ка­ю­щий­ся сво­ей ра­бо­той и очень тру­до­лю­би­вый че­ло­век, Са­ме­дог­лу был на ред­кость от­лич­ным ад­ми­ни­с­т­ра­то­ром. И во мно­гом имен­но бла­го­да­ря его чут­ко­му ру­ко­вод­ству уда­лось со­хра­нить и про­не­сти сквозь все ис­пы­та­ния тра­ди­цию на­ци­о­наль­ной куль­ту­ры, — ут­вер­жда­ет Са­мед­за­де. — Мы все скор­бим, и эта ут­ра­та для нас не­вос­пол­ни­ма».

Пер­вый сбор­ник его сти­хов по­явил­ся в на­ча­ле 1960-х. За­тем Са­ме­дог­лу за­ни­мал­ся дра­ма­тур­ги­ей, по его пье­сам и сце­на­ри­ям ста­ви­лись филь­мы и те­ле­с­пек­так­ли: «Че­ло­век в зе­ле­ных оч­ках», «Об­ру­чаль­ное коль­цо», «Бо­же, я здесь…», «Да­ле­кий зе­ле­ный ос­т­ров». Сле­ду­ю­щие ав­тор­ские сбор­ни­ки сти­хов вы­хо­ди­ли уже в 90-е го­ды. В 2000-2005 го­дах Ва­гиф Са­ме­дог­лу — де­пу­тат Мил­ли медж­ли­са, был чле­ном ко­мис­сии по по­ми­ло­ва­нию и азер­бай­джан­ской пар­ла­мент­ской де­ле­га­ции в ПАСЕ.

Пи­са­тель, по­эт, ре­дак­тор, биб­лио­граф, му­зы­кант Ва­гиф Са­ме­дог­лу скон­чал­ся 28 ян­ва­ря пос­ле про­дол­жи­тель­ной и тя­же­лой бо­лез­ни. По­хо­ро­нен он на I Ал­лее по­чет­но­го за­хо­ро­не­ния, не­да­ле­ко от мо­ги­лы сво­е­го от­ца, на­род­но­го по­эта Са­ме­да Вур­гу­на. Свет­лая па­мять о вы­да­ю­щем­ся по­эте, из­ве­ст­ном об­ще­ствен­ном де­я­те­ле и ис­крен­нем че­ло­ве­ке Ва­ги­фе Са­ме­дог­лу бу­дет все­г­да жить в на­ших серд­цах.

Его стихи

…Ни памятника,
Ни надгробия,
Не ставьте
На могилу мою.
Поставьте туда
пару башмаков,
Пусть разутый
Обуется и уйдет…

Не как поэт,
А как стихи я умереть желаю,
Живу мечтой и чаяньем
Быть до конца читаемым.
Хочу остаться в чьей-то памяти
Назубок знаемым.
Безумно обожаемым…
Не как поэт,
А как стихи –
Незабываемым…

Шопен…
Эти звуки, эти аккорды,
Подобно преданной женщине,
Всегда со мной.
Если будут звучать вдали,
Подобно преданной женщине,
Они всегда близки.
Если услышу тысячи раз
Эти звуки, эти аккорды,
Они всегда свежи,
Как преданная женщина.
Во все времена года
согревают, как лето,
И со всех сторон света
манят меня, как юг…

Номера телефонов
Не похожи один на другой,
Но во всех — человеческий голос…
Дни плохие,
Не похожи один на другой:
Сам однажды не отвечаешь,
И однажды молчит телефон…

…Был бы 23-й год.
И был бы я в Чикаго,
Сидел бы в баре,
Курил бы трубку.
И там обязательно звучал бы свинг.
Его играли бы
На коричневом, расстроенном вконец рояле.
Играл бы я сам, конечно.
И к тому же наверняка был бы негром…

Не богач я, нет и ларца,
Куда бы спрятать груз судьбы.
Пусть Бог сразит не всего меня,
Пусть оставит наполовину для слез.

Кажется, это музыка
Брамса,
Может, Малера…

Одно время мог исчезнуть,
пропасть
среди этих звуков и аккордов,
превращался в невидимку
до последней тоники…

Теперь
Либо с последней тоники начинается
музыка дня,
либо жизнь превращается в
последний аккорд
музыки …
которая не прозвучит никогда…

«Я здесь, Господи…»

Показалось, что он ответил не мне…

…Не как поэт,
А как стихи, я умереть желаю,
Живу мечтой и чаяньем
быть до конца читаемым.
Хочу остаться в чьей-то памяти
Назубок знаемым.
Безумно обожаемым…
Не как поэт,
а как стихи –
Незабываемым…»

О, Аллах!..
Что ни день – выпадает кирпич
Из моих покосившихся стен.

О, Аллах!..
По кирпичику крошится век
Мой земной…

О, Аллах!..
День за днем – словно камни из стен…

О, Аллах!..
Вот еще один рухнул у ног…

О, Аллах!..
Что ни день – то потеря…

О, Аллах!..
Что ни день…

Боже мой!..

Когда я умру,
Ни памятника,
Ни надгробья
Не ставьте
На могилу мою.
Поставьте туда пару башмаков,
Пусть разутый обуется и уйдет…

Ва­гиф Са­ме­дог­лу. Стихи

Натаван Фаик. На сумрачной плоскости стены угасло окно…