К 130 летию со дня рождения Абдурауфа Фитрата
Об этом человеке написаны сотни страниц исследований. Его труды изданы многотысячными тиражами. Но личность этого выдающегося мыслителя и реформатора Востока по-прежнему остается загадочной и противоречивой. Историк и искусствовед Александр Джумаев пытается разобраться, каким же на самом деле был Фитрат.
Александр Джумаев
ФИТРАТ АФАНДИ
Борец с клерикальной идеологией и режимом эмирата. Известный пантюркист и реакционер, реставратор старого ушедшего мира. Один из самых прогрессивных деятелей Туркестана, его гордость и слава. «Наш великий литератор и поэт Фитрат Афанди» («Буюк адиб ва шоиримиз Фитрат Афанди»). «Он ненавидел советскую власть и, как мог, боролся с ней». «Лояльный советской власти человек, друг и старший соратник Файзуллы Ходжаева». Высказывания и оценки можно продолжить, и они будут так же полярно противоположны.
Обложка книги Фитрата «Мунозара» (Стамбул, 1909 г.)
Но во всех случаях речь идет об одном и том же человеке – Абдурауфе Фитрате Бухараи (1886 –1938) – поэте, писателе, философе, драматурге, публицисте, востоковеде (иранисте и тюркологе), историке, языковеде, музыковеде. А также – теоретике джадидизма, политике, революционере, государственном деятеле. В интеллектуальном движении Бухары и Туркестана, Средней Азии, да и, пожалуй, на всем мусульманском Востоке первой трети ХХ века трудно найти более сложную, противоречивую и творчески продуктивную фигуру, породившую немало мифов и стереотипов.
Обложка книги Фитрата «Давраи хукмронии Амир Олимхон» («Эпоха правления Амира Алим-хана», Ташкент-Сталинабад, 1930 г.)
Наследие Фитрата значительно и многообразно, оно многосложно в своем концептуальном содержании. Как и некоторые его современники – такие крупные творческие личности, как Махмудходжа Бехбуди, Садриддин Айни, он создавал свои сочинения и на персидско-таджикском, и на тюрки-узбекском языках. Необычайная многогранность позволяла и позволяет трактовать созданное Фитратом с разных точек зрения. Без малого сто лет продолжаются споры о его личности и творчестве, политических, идеологических, художественных воззрениях. Но нет и, видимо, не будет общей оценки. И вряд ли удастся создать его целостный портрет. Что будет актуализировано, на чем будет сделан акцент – зависит от запросов нашего быстротекущего времени и установки исследователя.
Фитрат (в центре, сидит) со своими соратниками. Бухара, до 1909 года.
Но каким же он был на самом деле, человек с литературно-поэтическим псевдонимом Фитрат? Попытаемся проследить лишь некоторые, наиболее яркие линии жизни этой личности и судьбу его идей, предупредив читателя о неизбежности субъективного в нашем подходе. Многое можно понять, обратившись к эпохе, в которую жил и для которой творил Фитрат. Эпохе на редкость противоречивой, переменчивой и трагической.
Итак, начало ХХ века. На родине Фитрата – в Бухаре время замкнуто в узком средневековом пространстве. Оно течет крайне медленно, по раз и навсегда заведенному порядку. Так, по крайней мере, кажется тем, кто жаждет перемен – сторонникам новометодных школ и политических перемен – джадидам, позже младобухарцам. Но уже установлены над воротами Арка – резиденцией правителей Бухарского эмирата – большие механические часы. И поезд – символ новой эпохи (в представлении жителей Средней Азии, «огненная арба» (оташ ароба) или «железная арба» (аробаи охани) докатился почти до самой «Благородной Бухары». Да и граммофон не такая уж редкость в семьях состоятельных бухарцев. Как и фотография, – любили бухарцы, вопреки мнению о строгости нравов бухарских мусульман, запечатлеть себя «на долгую память». В их числе и молодой Фитрат – один и с единомышленниками.
Фитрат. Фото после1913 г.
Вместе с техническими и бытовыми новшествами потоком хлынули в сознание просвещенных бухарцев новые, не известные раньше идеи, представления, культурные ценности. Они будоражили мысль, заставляя (может быть, впервые за сотни лет) усомниться в идеальности и незыблемости устройства, в справедливости существующего в Бухаре миропорядка. Формировалась критическая мысль, а вместе с ней и новые идеалы. Острый ум молодого Фитрата, обучавшегося наукам в знаменитом медресе Мири Араб, негодовал и жаждал общественного применения. Он подмечал все несовершенства и пороки, разъедавшие общество и религию. Вместе со своими единомышленниками он искал пути и способы, которые могли бы привести к переменам.
Фитрат (крайний слева) с членами Совета Народных Назиров БНСР. Бухара, 1920 г.
Путешествия – одобряемый в исламе способ получения знаний. Немало в Бухаре тех, кто совершал их. Фитрат вместе со своими единомышленниками отправился в Стамбул, но с конкретной общественно-политической целью. Фитрат говорит о Стамбуле как о столице халифата для исламского мира, центре развития наук и искусств. Здесь он не только учится, постигает турецкие реформы и премудрости партийной работы в младотурецком движении, но и развивает активную политическую и публицистическую деятельность. В 1909 и 1912 годах в Стамбуле издаются на персидско-таджикском языке два самых талантливых полемических (можно сказать, программных) сочинения Фитрата – «Мунозара» (полное название – «Мунозараи мударриси бухорои бо як нафари фаранги дар Хиндустон дар бораи макотиби джадида» – «Спор бухарского мударриса с одним европейцем в Индии по поводу новометодных школ») и «Баёноти сайёхи хинди» («Записки индийского путешественника»).
В предреволюционный период публицистический пафос Фитрата направлен на развенчание эмирата, критику и показ плачевного состояния исламской цивилизации. Но ошибочно думать, что Фитрат – противник ислама как такового. Он не только правоверный мусульманин, но и глубокий знаток ислама и его ценностей. В 1915 году он публикует в Самарканде на персидско-таджикском языке «Краткое изложение истории ислама» («Мухтасари таърихи ислом»), предназначенное для учащихся школ (мактабов). В следующем году в Баку выходит его книга «Семья» («Оила ё худ вазоифи хонадори»), основанная на обновленном понимании догматов ислама. Его не привлекал капиталистический путь развития по европейскому образцу. Фитрат выступал с концепцией обновления ислама, реформирования его основных религиозных догматов, вступивших в противоречие с изменившейся исторической ситуацией. Он остро осознавал значительное отставание исламского мира от России, Европы и Америки.
В «Мунозара» и «Записках индийского путешественника» Фитрат дает глубокий анализ и жесткую критику различных сторон жизни Бухарского эмирата, выявляет «социальную стратиграфию» бухарского общества, источники материального благополучия его привилегированных слоев. Для того времени это были, несомненно, революционные труды, не имеющие аналогов в литературе по остроте мысли и сатирическому пафосу. Их дополняет и поэзия Фитрата с явным революционным содержанием.
Фитрат и поэт Эльбек. 1926 г.
«Спор» и «Записки» открывали просвещенному обществу Бухары и Туркестана неведомые ранее стороны жизни. Уже в 1911 и 1913 годах они были переизданы в Ташкенте и Самарканде в переводе на узбекском и русском языках. Это расширило доступ к ним «читающей публики». Сочинения оказывали сильное влияние на умы и сознание людей, формировали определенное мировоззрение, поляризовали общество. Не все разделяли взгляды Фитрата и были согласны с его видением ситуации в Бухаре. Однако для джадидов и младобухарцев они стали своего рода «идеологическим оружием». Очевидно, что Фитрат дал идеологическое обоснование идее необходимости перемен, которые могли быть достигнуты как мирными средствами, так и в открытой борьбе с эмиратом. Его роль как теоретика-идеолога «бухарских событий» еще не достаточно исследована, но она очевидна. Так же как и наличие в ней сильного турецкого влияния.
В 1913 году Фитрат возвращается из Турции в Бухару уже известным писателем-джадидом и приступает к активной просветительской работе, а затем – в составе тайного общества младобухарцев – к подготовке свержения существующей власти. Но кто мог предвидеть, что новый век с его тревогами, надеждами и иллюзиями совершит поворот в сторону радикальных и трагических исторических перемен?
Период романтических иллюзий сменяется жестокой и трагической реальностью. Мирная политическая борьба за реформы и просветительство, сторонником и идеологом которых был Фитрат и другие джадиды, перешла в форму кровавого столкновения с эмирской властью и ее защитниками. События развиваются с катастрофической быстротой. Революция и трагические события 1918 года – расправа эмира с джадидами, младобухарцами и сочувствующими им – потрясли Фитрата и еще больше укрепили его крайне негативное отношение к власти эмира. А потому Фитрат спасается в Ташкенте. Он вступает в РКП(б). И вскоре вместе с Файзуллой Ходжаевым и другими соратниками участвует в свержении эмира и установлении новой власти.
Занимая в течение двух лет пост министра (назира) просвещения в Бухарской Народной Советской Республике, Фитрат много сделал для сохранения и развития традиционной культуры Бухары, в особенности музыкального и театрального искусства. По его инициативе была создана «Бухарская восточная национальная музыкальная школа» («Бухоро миллий Шарк мусики мактаби»), записан в европейской нотации и опубликован в Москве в 1924 году русским музыкальным этнографом и композитором Виктором Успенским Бухарский Шашмаком и многое другое.
Активно участвуя в политической жизни, Фитрат не порывает с научным и литературным творчеством. Более того, диапазон его интересов расширяется. Он как бы пытается нащупать опоры в исчезающем на его глазах старом мире вместе с его культурными ценностями, который он сам когда-то жестко критиковал и способствовал его разрушению. Но, как и другие его соратники-интеллигенты, не предвидел масштабов и характера начавшегося после его крушения социального и культурного хаоса. Фитрат испытывает разочарование от присущих власти большевиков методов политической борьбы. В своей поэзии и драматических сочинениях он мечется между призывами к духам героических персонажей прошлого (Амир Темур) и попытками осмыслить художественными средствами природу власти. Так появляются его известные драматические произведения и среди них самое впечатляющее – драма «Абулфайзхан».
Фитрат продолжал находиться под влиянием турецкой модели государства и культуры. Однако эта модель не могла не вступить в противоречие с культурой старой Бухары, с ее традиционным таджикско-узбекским двуязычием. А это уже тогда вызывало недоумение и способствовало появлению идейных противников Фитрата в среде интеллигенции. Другой опорой была чагатайская культура и ее феномен – чагатайский (или, как стали называть в советское время, староузбекский) язык. Фитрат боготворил культуру эпохи Хусейна Байкары и Алишера Навои, считая это время «золотым веком» («олтин даври») для литературы и музыкального искусства.
Последнее фото Фитрата, 1938 г. Находится в деле № 4269 в архиве СНБ РУз
В 1923 году большевики приступили к решительным мерам по проведению классовой политики и чистке государственного аппарата в БНСР. Отстраненный от руководящей работы, Фитрат прекращает активную политическую деятельность и переходит в сферу преподавательской и научно-исследовательской работы. Он активно участвует в культурном строительстве советского Узбекистана. Его занимают вопросы развития национальных языков, переход на новую графику (Фитрат предлагал реформу на основе арабской графики), сохранение традиционного наследия и другое. Он хорошо понимает, что именно эти сферы являются базовым основанием для строительства национальной культуры.
В 1923 года Фитрат временно уезжает в Москву, где работает в Лазаревском институте живых восточных языков и получает звание профессора. Сотрудничает он также и с Институтом востоковедения АН СССР в Ленинграде. Здесь в «Записках» института выходит его серьезная работа на русском языке (в переводе с персидского) – «Три документа по аграрному вопросу в Средней Азии». Известный иранист А.Н. Болдырев рассказывал падчерице Фитрата Дильбар Рашидовой, что при появлении Фитрата в Институте востоковедения все присутствующие сразу же вставали. Так высоко было уважение к личности этого человека.
С середины 20-х годов и до конца жизни Фитрат работает в различных учебных и научных организациях Узбекистана. В это время, в особенности с начала 1930-х годов, по нарастающей идет критика его сочинений и взглядов. На авансцену истории выходит новое поколение. С невиданной силой разгорается борьба нового со старым. С полей реальных сражений она как будто перекинулась в общество. Схватка проходит по всем направлениям, во всех областях жизни и творчества. Фитрат в своих воззрениях выступает представителем старого мира. Но он не собирается сдавать своих позиций. Хотя все чаще и чаще звучат критические голоса: «Не о том поет». Композитор Муталь Бурханов, в годы своей молодости близко знавший Фитрата, вспоминает, как его навещали в Самарканде молодые узбекские поэты и писатели. Однажды пришел Гафур Гулям и, посмотрев на Фитрата, сказал: «Домла, вас критикуют, потому что вы не пишете стихов, восхваляющих наше время». Фитрат ответил: «И что же я должен воспевать?» – «Вот, например, в кишлак пришел трактор – восхваляйте». Фитрат улыбнулся и ответил: «Я боюсь его звука, как же я буду его восхвалять?»
Фитрат фактически защищает старую культуру (музыку, поэзию, литературу, рукописную традицию и многое другое) от левацких устремлений первых революционных лет. Существовала тенденция ниспровержения классических культурных и художественных ценностей. Он пытается не просто сохранить их, но и интегрировать в бурное строительство новой культуры. Он публикует серию научных и просветительских статей, рассказывая о поэтах и писателях Востока: о Ходже Ахмаде Яссави, Машрабе, Омаре Хайяме, Бедиле и других.
Осознанием опасности утраты культурных ценностей и усилиями по интеграции их в культуру нового времени можно объяснить появление во второй половине 20-х – в начале 30-х годов таких его сочинений, как «Узбек классик мусикаси ва унинг тарихи» («Узбекская классическая музыка и ее история»), «Узбек адабиёти намуналари» («Образцы узбекской литературы»).
Жизнь Фитрата трагически оборвалась в 1938 году. Нужно было немало времени, чтобы вернуться на новом витке истории к забытому наследию. И ныне далеко не все, созданное Фитратом, изучено и опубликовано. Многое еще не выявлено, разбросано по различным изданиям и архивам. Но и то, что известно, позволяет поставить его имя в один ряд с выдающимися мыслителями и реформаторами Востока бурного ХХ века.
Источник: Журнал «Белла Терра»
