В поэзии Бабура также затронуты вопросы нравственности и духовного совершенства человека. Поэт возвышает человека, относится к нему с великим уважением, высоко ставит человеческое достоинство. Он отвергает то, что противоречит этому. По мнению Бабура, эгоизм, самолюбие, жадность, тщеславие — негодные качества, губящие человека. Поэт дает искренние советы людям. В своих рубаи он говорит о том, как человек должен воспитывать в себе лучшие моральные качества.
Захириддин Мухаммад Бабур родился в г.Андижане (14 февр. 1483 г.), сын правителя Ферганы, правнука Тимура. Бабур в 1494 г. стал правителем Ферганы, в 1526 г. в Индии основывал централизованное государство бабуридов (в мировой истории вошел как «империя великих моголов»), которое просуществовало до завоевания Индии (1848 г.) англичанами. Умер в г. Агре (26 дек. 1530 г.)
Поэтическое наследие Бабура многогранно и богато. Лирические произведения собраны в «Кабулский диван» (1519), затем в «Индийский диван» (1529-30). Он написал стихи в более 10 жанрах восточной лирики. В его стихотворениях отражены его личная жизнь, окружающая среда и исторические события. Основу поэзии Бабура составляют стихи любовно-лирического содержания. Мастерство поэта выражается в оригинальном литературном стиле и умелом использовании наиболее выразительных средств тюркского языка.
В его стихотворениях реалистически отражены исторические события эпохи, его личная жизнь, окружающая среда, отношение к человеку, религии, обычаям и нравам времени.
Можно сказать, что стихи Бабура — автобиография поэта, в которых поэтическим языком, трогательно излагаются глубокие чувства, мастерски рассказывается о переживаниях, порожденных в результате столкновения с жизненными обстоятельствами.
Основу поэзии Бабура составляют стихи любовно-лирического содержания. Одной из важных сторон его творчества является воспевание подлинно человеческой, земной, реальной любви. Лирика поэта пропитана вдохновенной поэзией Алишера Навои. В своих газелях и рубаи он поднимает такие проблемы человеческих отношений как любовь, дружба, стремление к прекрасному. Земную любовь поэт воспевает как самое высокое человеческое достоинство.
Бабур утверждает, что ради свидания с возлюбленной он готов вынести любые трудности. Без своей возлюбленной он не представляет себе жизни. С большой искренностью поэт выражает готовность пожертвовать ради любви самим собой, всем своим существом.
Без луноликой не светло от солнечного света,
Несладок сахар без нее, чья сладость мной воспета.
Без тонкостанной — кипарис мне грудь стрелой пронзает,
Без розоликой — нет у роз ни запаха, ни цвета.
Что стану делать я в раю? Хочу быть с нею рядом,
Зачем же мне другой приют в садах другого света?
Пусть голову из-за нее, тебе, Бабур, отрубят,
Но невозможно оторвать от милой сердце это!
Любовь для Бабура — верность, преданность, благородство и человечность. Он ставит ее превыше всего: богатства, общественного положения и всех земных благ. Поэт в своих совершенных газелях создает образ прекрасной возлюбленной, наделяя ее небывало красивой внешностью, богатым внутренним содержанием, духовным совершенством. При этом он умело использует оригинальные художественные средства.
Мне красавица эта, чья плоть так нежна, — нужна,
Словно солнце, чьим светом душа зажжена, нужна.
Мне, упавшему ниц, не михраба священный свод —
Эта бровь, что искусницей насурьмлена, нужна.
С головою, о сердце, простись, — иль влюбленных путь
Обходи, коль тебе непременно она нужна.
Всякий павший к ногам ее, может к устам припасть,
Коль ему лишь могила для вечного сна нужна.
Что с того, что с тобой неприветливы все, Бабур?
Ведь тебе лишь улыбка подруги одна нужна.
Воспевая искренние чувства любви, утверждая земную человеческую любовь, Бабур подвергает резкой критике ханжество фанатичных шейхов и аскетов, фактически выступает против мрачных догматиков. Адское пламя по сравнению с огнем разлуки кажется ему искоркой:
Если б я знал, что разлука убьет меня злая,
С милой до смерти я жил бы, печали не зная.
Адом пугают… Но перед пожаром разлуки
Адское пламя не больше, чем искра простая.
В лирике Бабура особое место занимает тема родины. В его стихотворениях, особенно в четверостишиях, с большой впечатляющей силой выражены тоска по родине и беспредельная любовь к ней.
Ты на чужбине — и забыт, конечно, человек!
Жалеет только сам себя сердечно человек.
В своих скитаньях ни на час я радости не знал!
По милой родине скорбит извечно человек.
В поэзии Бабура также затронуты вопросы нравственности и духовного совершенства человека. Поэт возвышает человека, относится к нему с великим уважением, высоко ставит человеческое достоинство. Он отвергает то, что противоречит этому. По мнению Бабура, эгоизм, самолюбие, жадность, тщеславие — негодные качества, губящие человека. Поэт дает искренние советы людям. В своих рубаи он говорит о том, как человек должен воспитывать в себе лучшие моральные качества.
Затрагивая эту тему, поэт главное назначение человеческой жизни видит в добре, великодушии, благородстве и честности. Дружбу он считает самой важной стороной человеческого качества и мощной силой в борьбе с врагом.
Говоря о художественном языке произведений Бабура, необходимо отметить его простоту, общедоступность, ясность и сжатость. Поэт не любит громких фраз и сложных выражений. Простота языка Бабура способствует ясному восприятию читателями его творений, богатой палитры чувств и переживаний.
Бабур призывает избегать бессмысленной болтовни, выражать свои мысли кратко, четко и просто, не употреблять таких слов, которых человек сам не понимает. В частности, он отмечает: «Пиши проще, ясным и чистым слогом: и тебе меньше будет труда и тому, кто читает».
Безусловно, эти строки из «Бабур-наме» свидетельствуют о том, что поэтическое мастерство Бабура оказало глубокое и ощутимое влияние на живописный язык его прозаического произведения, что придало ему большую художественную красоту и широкую известность.
Поэтическое мастерство Бабура выражается в художественно-литературном стиле и умелом использовании наиболее выразительных средств родного языка и в творческом воссоздании источников народного творчества.
Среди научных трудов особое место в развитии восточной филологии сыграл его трактат о просодии -«Трактат об арузе»- результат внимательного и профессионального изучения поэтических основ поэзии, критического освоения ее достижений. Бабур обогатил теорию просодии новыми зафиксированными им явлениями, положениями и обобщениями, развил классификацию ее видов и вариантов.
Он аргументирует свои взгляды материалами из арабской, персо-таджикской и тюркской поэзии. Этим ученый показывает не только взаимосвязь и взаимовлияние поэзии, но и демонстрирует широкий диапазон и неисчерпаемую поэтическую возможность стихотворства тюрко-язычных народов. Продолжая традиции Алишера Навои, он придавал большое значение народной поэзии. Его сочинение содержит ценные сведения о жанрах народного песенного искусства и интересные этнографические материалы.
Знаменитое «Бабурнаме» свидетельствует об истории великих тимуридов, борьбе за создание великой державы (события 1494-1529 гг.). В Институте Востоковедения Академии наук Республики Узбекистан хранятся более 10 рукописных вариантов «Бабурнаме». На основании чего бабуровед Порсо Шамсиев сопоставляя несколько рукописей, опубликовал критический текст (1960) гениального произведения. Позже японский ученый И.Мано тоже подготовил к печати критический текст «Бабурнаме» (1994). Текст «Бабурнаме» также был опубликован Н.Ильминским (1847), Бевериж (1905), Фитратом (фрагменты, 1928), П.Шамсиевым (1960).
Его перевели на персидский (1586), голландский (1705), английский (1826), французский (1871), турецкий (1940) и русский (1942) языки. По сюжету «Бабурнаме» есть романы зарубежных авторов Ф.А.Стиль (Париж,1940), Ф.Гренарда (Париж,1930), Г.Лемба (Нью-Йорк,1961), В. Гаскони (Нью-Йорк,1980), Мунилаъла (6 романов) и др. О нем написаны узбекскими писателями поэмы (Айбек, Б.Байкабулов, Х.Давран), роман (П.Кадыров) и повесть (Х.Султанов).
Среди научных трудов Бабура, особое место занимает «Трактат об арузе» (1523-25), где рассматривалась теория восточной метрики аруз. Бабур обогатил теорию просодии новыми положениями и обобщениями, развил классификацию ее видов и вариантов. В 1521 г. было написано философско-религиозное произведение «Мубаййин», где изложено 5 основ исламского шариата, также в этом же году он написал книгу о налогообложении «Мубаййину-л-закот». Его научные произведения «Харб иши» («Военное дело»), «Мусика илми» («Наука о музыке») до сих пор не найдены.
Бабур на основе арабской графики составил «Хатти Бобурий» («Письмо Бабура»), подходящее для тюркской фонетики. Этим письмом переписали Коран и отдельные произведения самого Бабура.
Он также занимался художественным переводом, стихами перевел религиозно-философское произведение «Волидия» («Трактат родительский») крупнейшего мастера суфизма — Ходжи Ахрора Вали, последователя Багаутдина Накшбанди.
Бабур не был поверхностным созерцателем общественной жизни и истории, он стремился анализировать события и явления, высказать свои взгляды, выразить волновавшие его мысли и чувства. А эти мысли и чувства были направлены на служение принципам добра и справедливости, правды и красоты.
ВЫСКАЗЫВАНИЯ БАБУРА
• Кто презирает всех, презрения достоин. Жестокий человек мучения достоин. Хорошим людям Бог хороших даст в друзья, А кто с другими плох, отмщения достоин.
• Наверно, вообще любимых нет таких, Что из-за пустяков на нас не хмурят взгляда.
• Нам нравится подчас то больше, что вдали: Друг, что далек от нас, те что давно прошли.
• Проживешь ты сто лет или один день, все равно Придется уйти из этих чертогов, радующих сердце.
• Раз существует в мире страсть, то праведность, смиренье — Одни слова: что в них есть смысл — нам явно показалось.
• Уж таков ее обычай: красота всегда права.
• Чем жить с дурной славой, лучше умереть с доброй славой.
• Ты можешь закрыть ворота города, но не можешь закрыть рта врагам.
• Уж лучше совершить тяжелых сто грехов,
Принять сто тяжких мук, сто обрести врагов,
Чем, став ослушником, родителя обидеть.
Чем не прийти к нему в тяжелый час на зов.
• Сладость вина знает только пьяный. Какая радость от него трезвому?
• Тот, кто говорит много, говорит без толку.
• Где пролил пот усердья человек,
Пожнет плоды бессмертья человек.
• Делать хорошее дурным людям то же самое, что поступать дурно с хорошими людьми.
• Известно: мудрость и любовь не совпадают никогда.
• Когда назначена судьба, ее никто не обойдет,
И не помогут ни борьба, ни боль терпения, ни стон.
Весельем одолей недуг и скорбью мира не томись:
Единого мгновенья мук, поверь, совсем не стоит он!
РУБАИ БАБУРА
* * *
Твоих обид не дай господь ни другу, ни врагу!
Пылинки верности в тебе найти я не могу.
И если голову у ног твоих я не сложил,
То, захватив ее с собой подальше убегу.
* * *
Ты затруднение мое, художник разреши:
Здесь на платке узор такой искусный напиши,
Чтоб мысли все мои на нем любимая прочла,
Чтоб ей открылся весь тайник тоскующей души!
* * *
Иду я, как в бреду, несу свою беду,
И с ношею такой из жизни я уйду,
Хоть знаю: здесь, где ты, не отыскал я счастья,
А там, где нет тебя, подавно не найду.
* * *
Что хочешь, делай бог, с моей душой и телом,
Мой сделай черным лик иль сделай лик мой белым.
В пыль преврати, во прах немилостью своей
Или приблизь меня к щедрот своих пределам.
* * *
Я неучтив порой, и милая не рада,
Не так я посмотрю — берет ее досада.
Наверно, вообще любимых нет таких,
Что из-за пустяков на нас не хмурят взгляда.
* * *
Коса ее — силок, я залетел туда.
Смятенный, сбит я с ног и ослеплен — беда!
Мне жаль тебя, Бабур: в делах своих любовных
Как ни ведешь себя, ты каешься всегда!
* * *
Любовник молодой, целуй свою подругу!
Считайте счастьем то, что вас влечет друг к другу.
Коль вместе быть вам миг, ловите этот миг.
Судьба — проклятый круг, несутся дни по кругу.
* * *
Как в прежние года: наступит рамазан —
И в праздники и в пост передо мной стакан.
Я не молюсь давно и не пощусь давно,
От вин и анаши безумен я и пьян.
* * *
Чужбине заплатил своею кровью дань я.
Мое лицо давно покрыла пыль изгнанья.
Мне страшно расспросить о том, как ты жила.
Мне страшно говорить и про свои страданья.
* * *
Повсюду снег и снег — над полем, над рекой,
Снег радостен для тех, в чьем сердце есть покой.
О боже, предо мной все замело дороги.
На путь добра меня направь своей рукой!
* * *
Я старше, мне учить, тебе учиться, брат,
Лишь нынче понял я, что жизнь как птица, брат.
Лови ее сейчас, люби сегодня милых,
Ведь завтра этот день не повторится, брат!
* * *
Разлука — это край, где я воздвиг жилище,
Пустынный край — не рай, мое жилище нище.
А я еще живу, клянусь, лишь потому,
Что образ твой — мой свет, мое питье и пища!
* * *
Как мы живем? Ты — там и весела и рада,
А я в разлуке здесь терплю мученья ада.
Но образ твое во мне, твой образ предо мной,
И, честно говоря, мне ничего не надо.
* * *
Я напишу тебе письмо — моей царице,
Взамен пера из век я выдерну ресницы.
Я выколю зрачки, чтоб не искать чернил.
Я испишу белки, как белые страницы.
* * *
Ты намекнул о милости несмело,
Не беспокойся, наше слово — дело.
Ты попросил одежду и зерно,
Зерно наполнит дом, одежду — тело.
* * *
В пути любви к тебе я пью разлуки яд.
А есть ли путь любви, что не похож на ад?
Коль есть, так покажи, и встречусь я с тобою.
А если нет, уйду, куда глаза глядят.
* * *
Хочу все чаще я беседовать с людьми,
да только, как начать — не ведаю, пойми.
Ведь вовсе не по мне кутеж и развлеченья:
я мир прошел в труде и горем мерил дни…
* * *
Не знала ты любви, не ведала тревог —
Я много претерпел, но больше я не мог.
Ты не заметила, как я тебя покинул:
Не все ль тебе равно: я близок иль далек?
* * *
О ветер, ты за день весь облетаешь свет,
Лети в ту землю, где я не был много лет.
Кто позабыл меня, тех не тревожь напрасно,
Кто помнит обо мне, тем передай привет.
* * *
Тому, кто свет искал и знания постиг,
Достойный ученик нужнее всяких книг.
Я многое постиг, но нищ учениками,
Быть может потому, что сам я ученик.
* * *
Меня судьба, увы измучила вконец,
Оторвала давно от любящих сердец.
Чего-чего она мне только не дарила:
И горе, и позор, и царственный венец.
* * *
Я слышу снова шум пиров и пьяных драк —
Подлунный мир, увы, походит на кабак,
Не слушайся врага, внимай совету друга,
А друга не поймешь, обрадуется враг.
* * *
Мечтает сердце быть с тобою снова,
Оно не в силах жить без друга дорогого.
Как я к тебе стремлюсь, я говорить боюсь:
Стремление к тебе сильнее дара слова.
* * *
О воины, у вас есть доблесть, нету силы,
Сойдите с этих стен, как вам они не милы.
Два выхода у вас, у полумертвых, есть:
Ворота отворить или сойти в могилы.
* * *
Коль совершил я зло и омрачил твой взгляд,
Скорблю, что не могу все повернуть назад.
Я плохо поступил, я сам тому не рад,
Но я б тебя простил, прости, я виноват!
* * *
Я счастлив, наконец, светла моя звезда.
Любимая со мной нежна, добра всегда.
И если из-за дел приду я на свиданье.
Немножечко поздней, ей-богу, не беда.
* * *
Где розы — там шипы, зло в радости, ну что ж!
Без горечи в вине нет сладости, ну что ж!
Вот и в моих стихах, то грустных, то веселых,
И взлеты есть порой, и слабости, ну что ж!
* * *
В степях чужой страны запутаны дороги.
Мне не по силам путь: мои ослабли ноги.
Спасибо хоть за то, что вести о тебе
Приходят в этот край, врачуя все тревоги.
* * *
Кто жалкие слава с обидой говорит,
Тот или неумен, иль ищет сам обид.
Я дам тебе совет: смывай вино обиды —
Сам знаешь, тот, кто пьян, обиды не хранит.
* * *
Я шлю тебе платок, такой, как ты хотела.
Из ткани желтой он и тонкий до предела.
Внимательней всмотрись, похож он на меня:
Желт, как мое лицо, и невесом, как тело.
* * *
Нет родины и счастья боле нет.
И ничего уж, кроме боли, нет.
Я в этот край пришел своею волей,
Его оставить силы воли нет.
* * *
Не вечно ничего: ни осень, ни весна,
Не верен другу друг, подруга не верна.
Спеша, вертится круг, напрасно жизнь проходит,
Безрадостна, увы, и коротка она!
* * *
Я снова средь друзей — о долгожданный миг!
К потоку их речей я с жадностью приник.
Как трудно мне, друзья: ведь я за эти годы,
Привыкнув горевать, от радостей привык!
* * *
Поскорей пробудись, отряхни нежный сон,
Стань смеющейся розой, мой алый бутон!
Чангом звучным своим в плен ты сердце взяла,
Стонет в чанге оно — о, услышь этот стон!
* * *
Игрою глаз, уловок слова лисьих
Бабура вознесла, к себе приблизив.
А там — воздвигла тысячи преград,
бедой любви безжалостно унизив…
* * *
Услышав голос этого певца,
в слезах былое вспомнили сердца.
Что ж, имена столь близкие услышав,
вы моего не вспомните лица?
* * *
Ты вспомнила меня в глухой дали разлуки —
и страсти страждущей укоротила муки.
Та милость такова, как если б черный куб
Каабы рухнувшей кто поднял из разрухи!
* * *
Взимает небосвод сплошную дань скитаний,
однако не уймет сердечной боли давней.
Хотел бы я понять, что замышлял господь:
страданья — для меня, меня ли — для страданий?..
